Ночь с убийцей (СИ) - Билык Диана. Страница 5

Я бросила быстрый взгляд в спину ушедшему маньяку. Иначе я его назвать не могла, почему он называл меня «своей» не понимала. Точно сталкер еще со времен моей балетной карьеры. Да глупости какие-то!

У этого урода оружие. Не пистолет, не тесак, а нож. Необычный. Как дротик, только шире и толще.

От одного его вида в крупной руке я покрывалась холодным потом. А что почувствует тот, на кого острый клинок посмотрит? Я испытала это, когда тонкая сталь касалась шеи, угрожала порвать кожу.

Я складывала вещи, свои и малютки Дары, и не верила, что это происходит на самом деле. Казалось, еще секунда, и жуткий кошмар закончится, я проснусь в теплой постели, пойду варить кашу для дочки, и жизнь потечет, как и раньше — нудно, но надежно и без особых виражей и экстрима.

Я не щипала себя, не била по щекам, чтобы очнуться, а просто встала у кроватки и взяла плачущую дочь на руки. Она сонно потянулась, вцепилась в волосы до резкой боли и уткнулась лбом в мою грудь. Грудь, что едва прикрывалась разорванной рубашкой.

Тонкий запах молочной каши и полного памперса ни с чем не перепутать. Это не сон. Все что со мной случилось — не сон.

Я на миг опустила нос в темные кудри Дары и затряслась от переполняющих меня эмоций. Не буду плакать, вот не буду! Ни за что! Я выберусь, смогу выпутаться ради нее.

Ничего не случилось смертельного. Я жива. Могу идти, а значит, спасу дочь.

Стало горько. Только все наладилось, смогла вырваться из мерзких когтей изменника, и вот снова! Как это все пережить? Быть сильной я немыслимо устала.

Опустила малышку в кроватку, включила мобиль, он запиликал легкой детской музыкой со съехавшими нотами — батарейки сели, а новые купить я не успела.

Первое, что сделала, оделась сама. Эластичные темные брючки и гольф с длинным рукавом показались мне максимально удобными, чтобы бежать. А что придется бежать, сомнений не было.

Пока дочь увлеклась крутящимися фигурками, я быстро сбрасывала из шкафа свои вещи. Все, что могло пригодиться: белье, носки, футболки, спортивные, свитер. На дно сумки положила паспорт, банковскую карточку и старый телефон. Прикрыла все это вещами и быстро осмотрела комнату.

У меня ничего особо и нет, мы не успели обжиться, а то, что осталось в прошлой квартире, уже давно использует другая женщина. Та, что разбила мою семью.

Между ног ныло от сладкой разрядки, вырванной во сне, потягивало мышцы от горячего неправильного наслаждения, а в голове пролетали мысли: одна за другой. Что я делаю? Зачем слушаю бандита? Он врет! Никто нас с дочкой не тронет? За что? Я ничего не сделала. Никого не обманывала, никого не сдавала властям. Даже Толю, урода, что ходил к шалавам, пока я на сохранении лежала, никогда не предавала. Верной была вопреки тому, что он издевался надо мной, унижал при друзьях, лишил танцев. Всего лишил, скотина редкостная.

За одно я была благодарна ему — за дочь.

И сейчас меня терзали сомнения и страхи.

Почему я должна уходить из своего дома? Бросать все. Ради чего?

Я машинально, будто повинуясь чужой невидимой воле, складывала в сумку детские ползунки, кофточки, полотенце, приготовила слинг. Взяла присыпку с комода, соску и бутылочку, бросила на всякий случай косметичку и несколько недорогих украшений. Я давно не кормлю сама, молоко пропало еще на втором месяце малышки — от нервов. Свидетельство дочки и ее любимую книжку «Мойдодыр» спрятала рядом с паспортом. Туда же положила старую затертую куклу-мотанку. Мама сказала, что меня с ней нашли в окошке для детей.

За спиной послышался скрип половицы. Я дернулась, плечи сковал ледяной ужас, но обернулась медленно, чтобы не испугать Дару. Дочка тоже затихла, будто что-то почувствовала. Тишина стояла угнетающая, жуткая, давящая, казалось, что сейчас бомбанет и разорвет нас на части.

Но никого не было. Словно по дому ходило привидение.

Меня внезапно осенило, накрыло жаждой жизни и плеснуло в кровь смелости.

Я сбегу!

Сбегу так далеко, что никто не найдет. Никакие призраки. Ни прошлые, ни будущие. Не позволю кому-то меня принуждать или подчиняться.

Повесила сумку на плечо, перевязалась слингом, схватила Дару на руки и осторожно выглянула в гостиную. Никого. Ни мужа, ни этого страшного человека с восточными чертами.

Неужели он убил Толю?

В сердце что-то кольнуло. Мне его жаль не как любимого, а как простого человека. Как прохожего. Потому я сейчас не буду о нем думать. Я себя и дочь спасаю, остальное меня не волнует.

К главному выходу не пошла, там слишком светло ночью — фонарь бьет прямо на дверь, потому побежала к кухне — там окно низко, выберусь.

Несколько метров прошла без труда. Было тихо. Где-то лаяла собака, а далеко, в парке, посвистывали ночные птицы.

Дочка ныла на плече. Хорошо, что я заготовила в термосе молоко на ночь и сейчас на ходу подхватила его, бросила в сумку к вещам и подступила к окну.

Перелезть одной было просто, а вот с ребенком, да и еще просить ее молчать, почти невозможно. Я дала Даре соску, хотя она их жутко не любит, и отодвинула одной рукой цветок.

Я смогу. Смогу.

Пластиковая форточка слегка щелкнула, но распахнулась, и на меня пролилась ночная колючая прохлада.

Закутав малышку сильнее в курточку и уложив поудобней в слинг, я встала на подоконник и прыгнула.

Прямо в чужие руки.

Глава 6. Кунай

Я дотащил тюфяка почти до оврага, как услышал звук подъезжающих машин. Трех… Нет, четырех. Уже совсем скоро они будут здесь.

— Ингот, мать твою, — процедил я и бросил бесчувственного мужика там, где стоял.

Теперь плевать, выживет ли, найдут ли — всё изменилось. Теперь у нас не осталось времени. Я кинулся обратно к дому. Пригибаясь к земле, зорко осматривался в поисках соглядатаев, которых псы Ингота могли послать вперёд. Излюбленный метод охоты босса пытались перенять и его шавки.

Но Куная им не перехитрить. Я зашёл за дом, собираясь проникнуть внутрь через окно, как оно распахнулось и мне навстречу вылезла Тэкэра. Рухнула в объятия и, встретившись со мной взглядом, застыла будто бездыханная. Глаза огромные, рот приоткрыт…

Я приник к нему жадными губами и легонько прикусил её язычок. Чёрт, не было времени на это, но я не смог устоять. Сладкая, невыносимо желанная, до одури сексуальная. Моя Тэкэра.

Она дёрнулась, замычала что-то, захныкал ребёнок, и я зарычал. Блять, забыл об обузе.

Поставил женщину на ноги и, нажав ей на плечи, заставил пригнуться. Подхватив с земли сумку, повёл в сторону, где оставил машину.

— Нельзя уезжать сейчас, — глянул на дом, не теша себя иллюзиями. Люди Ингота уже внутри. — Шакалы услышат звук мотора и будут преследовать до тех пор, пока у нас бензин не кончится. И тогда…

Со стороны дома раздался пронзительный женский визг, грянул выстрел. Всё стихло.

Я посмотрел во влажную синь глаз и поперхнулся от дикого страха во взгляде Тэкэры. Дрожащей рукой она прижимала к груди голову ребёнка, прикушенные губы побелели, по подбородку потекла тёмная дорожка крови.

Не удержался, слизнул, ощутив во рту солоновато-металлический привкус её страха. Хрипло приказал:

— В машину!

Она замешкалась, будто ноги не слушались, покачнулась, а взгляд метнулся в сторону дома. Я нетерпеливо сцепил руки на плечах женщины и практически засунул в салон.

Придавил взглядом:

— Если попытаешься сбежать, я тебя… накажу. Ясно?

Она испуганно вскинула голову и, глянув синими озёрами наполненных слезами глаз, кивнула. Я аккуратно, почти беззвучно, прикрыл дверцу и быстро осмотрелся.

Убивать тварей нельзя, Ингот сразу поймёт, с помощью чьих рук к ним пришла смерть. Увы, мой стиль редкость в этой стране. Уникальный почерк, которым можно бравировать на обычных заказах, но вот в среде своих не скрыться.

Но я попытаюсь. Кунай не только режет.

Прокравшись к дому, внимательно осмотрел его. Старый, покосившийся, протёкшие трубы и осевший фундамент. Трухлявые деревья, которые никто и не думал спилить, окружали это убожество. Идеальное убежище. Снова вера в то, что женщина, которую я нашёл — моя Тэкэра, окрепла.