Цена счастья - Хейер Джорджетт. Страница 32

Этого майор просто не знал. Фанни, понимавшая его беспокойство, попыталась объяснить Гектору, что такое Серена.

— У нее очень развитый ум, мистер Киркби, — мягко начала она. — Такой же развитый, как и ее тело, а оно действительно сильное. Меня всегда изумляло, что она никогда не устает от того, что делает, а я наоборот.

Но Серену ничто не может утомить! Таким же был и лорд Спенборо. После тяжелого дня охоты они оба не ощущали ничего, кроме сонливости и ужасного голода. А в Лондоне я часто поражалась, как это они умудряются не уставать после всех шумных вечеров и прогулок. — Фанни виновато улыбнулась. — Не знаю, в чем тут дело, но если я должна устроить званый завтрак и вдобавок вечером отправиться на бал, потом мне обязательно надо целый день отдыхать.

Похоже, ее слова не удивили Гектора.

— А с Сереной, значит, все по-другому?

— О да! Она никогда не отдыхает днем. Вот почему ее так раздражает эта вялая и скучная здешняя жизнь. В Лондоне она бы обязательно покаталась верхом в Гайд-парке перед завтраком. А потом, возможно, сделала бы какие-нибудь покупки. После этого, как правило, мы либо сами устраивали завтраки, либо отправлялись с ней на завтрак к одному из бесчисленных знакомых лорда Спенборо. Затем наносили визиты или ехали на скачки, на пикник, а то и еще куда-нибудь. А вечерами нас ждал ужин, поездка в театр и три-четыре бала напоследок.

— И вы так жили? — спросил майор с изумлением.

— О нет! Знаете, я не могла выдерживать такой темп жизни. Я очень старалась привыкнуть к нему, потому что это был мой долг — сопровождать Серену. Но когда она увидела, как я устаю и как часто страдаю от головных болей, то объявила, что не станет таскать меня с собой и отцу не разрешит. Вы не представляете, майор Киркби, как она добра ко мне! Она — мой лучший друг! — Ее глаза наполнились слезами.

Майор слегка сжал руку Фанни.

— В этом я не сомневаюсь, — заметил он растроганно.

— У нее золотое сердце. Вы будете поражены, узнав, как Серена заботится обо мне, как терпеливо ко мне относится.

— Меня это не удивляет, — улыбнулся Гектор. — Не могу представить, что кто-то может потерять терпение, общаясь с вами.

— Да что вы! Моя мама и сестра часто выходили из себя, потому что в нашей семье я самая глупая. Кроме того, я стесняюсь незнакомых людей, не очень люблю ездить на вечера и вообще часто веду себя бестолково. Но Серена, которая умеет все, никогда не сердилась на меня. Не знаю, что бы я без нее делала, майор Киркби.

Он с легкостью мог представить, что жизнь в огромном особняке Спенборо была трудной и непонятной для такого ребенка, каким была Фанни, когда вышла замуж.

— Вам было так плохо? — сочувственно спросил Гектор.

— Если бы не Серена, я бы просто не вынесла такой жизни! — вырвалось у Фанни. Она густо покраснела и торопливо продолжила: — Я хочу сказать… Развлекать стольких людей… Разговаривать с ними всеми… быть хозяйкой такого огромного дома! А политические разговоры! Это было самое ужасное, ведь я абсолютно ничего не смыслю в политике. И если бы Серена не предупреждала меня заранее, о чем пойдет речь за ужином, я бы просто не знала, что делать. К тому же все эти люди из высшего общества друг с другом в родстве, поэтому всегда можно попасть впросак.

Майор не удержался от смеха:

— Понимаю-понимаю!

— Но Серена всегда объясняла мне, кто есть кто, поэтому я не испытывала трудностей. И она сама заправляла всем. Всегда это делала. — Фанни умолкла, потом вновь заговорила, но уже менее уверенным тоном: — Вы, наверное, иногда находите ее чересчур властной или слишком уверенной в себе. Но это потому, что она всегда распоряжалась во владениях отца, была хозяйкой дома, Он доверял ей ведение таких дел, о которых незамужняя женщина, как правило, ничего не знает.

— Да, — мрачно произнес мистер Киркби, — должно быть, граф был странным человеком, если… — Он прервал себя на полуслове. — Прошу прощения, я не должен был говорить этого вам.

— Верно, я тоже не считаю лорда Спенборо обыкновенным человеком, — согласилась Фанни. — Граф был добродушным, беспечным и очень добрым. И немудрено, что его все любили. Он был так же добр ко мне, как и Серена.

— О да, разумеется… То есть я уверен, что так оно и было, — проговорил, явно озадаченный, Гектор не совсем уверенным тоном.

Вдова снова принялась за шитье. Она и не подозревала, что ее последние слова заставили майора подумать, что ее замужество было не очень счастливым. Догадайся Фанни о том впечатлении, которое произвел на майора ее рассказ о жизни Серены и о ее характере, она была бы потрясена. В ее словах очень ясно прозвучало то, о чем Гектор уже начал догадываться сам. И теперь со все возрастающим волнением он задавал себе вопрос: а будет ли Серена когда-нибудь довольна той жизнью, которую он хотел ей предложить?

Но когда майор Киркби сказал обо этом своей богине, та только удивилась:

— Что за нелепые мысли, дорогой Гектор? Поверь, у меня будет чем заняться в Кенте.

Сообщение в «Курьере» побудило Серену однажды поинтересоваться у него, не думает ли Гектор о том, чтобы баллотироваться в парламент? Он заверил ее, что не думает. Но девушка уже не слышала его — она вовсю обсуждала этот вопрос, строила планы, рисовала его будущую карьеру и подсчитывала, что это может принести ей.

— Но мне это совсем не нравится! — прервал майор Серену, смущенно засмеявшись. И когда понял, что та, по всей видимости, ничуть не огорчилась, вздохнул с облегчением. До этого у Гектора было ощущение, что его хотят заставить поступать так, как ей угодно.

— Так ты не хочешь? Правда? Тогда, конечно, не надо баллотироваться, — весело воскликнула Серена.

Когда она рассказывала о своей жизни в то время, когда майор служил на материке, ему часто вспоминались слова Фанни о том, что Серена, похоже, была в родстве со всем миром. «Какой-то мой пятиюродный брат», — отозвалась она о ком-то, и Гектору показалось, что вся Англия населена ее кузенами. Однажды он поддразнил ее на этот счет, но та ответила вполне серьезно:

— Да, и это ужасно утомительно. Нужно не забывать поздравлять их всех с юбилеями, приглашать на ужины, хотя некоторые из них, уверяю тебя, просто ужасные создания. Я познакомлю тебя с кузеном Спином — Фанни расскажет, как она сидела с разинутым ртом, когда увидела его в первый раз за дружеским ужином. Кузен приехал пьяный и осознавал это, потому что попросил у нее прощения, рассказав по большому секрету, что он любитель приложиться к бутылочке, — о чем свет был наслышан! — но никогда не может прилично надраться, когда миледи дома. Поэтому он твердо решил наверстать упущенное, пока та отсутствует.

— Отвратительный человечек! — Фанни передернула плечами. — Но, Серена, побойся Бога! Как будто у тебя нет родственников более пристойных, чем этот Спин.

— Верно. Гектор, если Спин не приведет тебя в ужас, то мы с тобой можем съездить в Османсторп, — весело отозвалась Серена. — Ты любишь всякие церемонии, радость моя? Там его светлость живет словно принц, а так как он по натуре человек угрюмый и считает себя чрезвычайно важной персоной, за ужином разговор идет исключительно о том, о чем он пожелает. Лакей, правда, предупредит тебя заранее, какую тему лорд желает обсуждать в данный вечер.

— Серена! — запротестовала Фанни. — Не слушайте ее, мистер Киркби. Конечно, в Османсторпе все очень формально и скучно, однако не так уж плохо.

— Даже если бы это было вполовину так плохо, я бы лучше познакомился с кузеном Спином, — ответил майор. — Но неужели мы должны посетить всех твоих родственников, Серена?

— Конечно нет, — сказала она быстро. — Прикажи мне держаться от всех них подальше — и ты будешь удивлен, увидев, с какой готовностью я подчинюсь твоему приказу. Мне плевать, если я никогда больше не увижу большинство из них.

Гектор рассмеялся, хотя в глубине души у него затаилось опасение, что все эти люди, скверные и тусклые, были неотъемлемой частью той единственной жизни, которую Серена понимала и в которой, вероятно, была счастлива. Однажды он приехал в Лаура-Плейс, ожидая увидеть ее раздраженной из-за дождя, шедшего беспрерывно с самого утра. Но когда он обнаружил, что Серена упивается каким-то скандальным романом, в нем укрепилось убеждение, что спокойное существование, которое он готовил для них обоих, никогда не удовлетворит ее.