Последняя битва (СИ) - Сафина Айя "AyaS". Страница 39

Зелибоба держал взрыватель и смотрел на нас. Он не хотел становиться убийцами людей, засевшими в пусковом штабе, но и смерть Хайдрун он не мог им простить. Перчинка не хотела становиться убийцей, но у нее только что забрали ее дом, настоящий дом, дом, в котором она была счастлива. Арси вообще не солдат, она никогда не была убийцей, и сейчас не хотела им становиться, но отнятый у нее неумеха-поваренок, который только вчерашним утром приготовил первый в своей жизни соевый мусс, от которого никому не хотелось блевать, сделал ее вдовой, и она не желала прощать этого.

Зажатые между двух противоречий, они все нашли поддержку в лице меня. Калеб говорит, что я всегда становлюсь козлом отпущения, я всегда получу пинки со всех сторон, но задача моя тем и будет выполнена — я всегда остановлю ваши раздоры, я всегда объединю вас в единое целое.

Я положила ладонь на ладонь Зелибобы, зажимающую детонатор. Арси и Перчинка не мешкали и положили свои. Мы все стали убийцами в один момент. Мы нажали на кнопку.

Четыре громких взрыва обозначили наш осознанный выбор. Легкий запах горящего металла разлетелся по воздуху. Мы выглянули из укрытия. Когда дым развеялся, мы увидели, что три стержня из четырех поддались атаке взрывной волны, вырвавшей куски металлической обшивки из пазов. Дверь слегка изогнулась, но оставшееся крепление не позволяло ей открыться.

Ребята поникли, но я знала, что мы победили.

— Все, что нам нужно, это небольшая щель, — сказала я им.

А потом подошла к Киске, вытащила из запасов пакет с человеческой кровью, отвинтила крышку и забросила его в образовавшуюся щель.

Триггер разбудил во мне убийцу, а я в свою очередь разбужу своих сородичей, которые сделают всю работу за меня.

Сквозь пробоины в двери виднелась поверхность внутренних бетонных стен. Я представляла, как оттуда вырывались волны человеческого запаха. Почему-то они представлялись мне желтовато-оранжевыми.

Ждать зараженных пришлось недолго. Уже через пару минут из глубины ближайшего подлеска показались знакомые силуэты: группа зараженных из десяти особей скакали к нам, делая прыжки длиной по три-четыре метра. Они были очень голодны. А мы были очень злы.

С каждой секундой горящие голодом глаза становились все ярче, пасти все шире, и весь их вид — все более устрашающим.

Наконец они пронеслись мимо меня с невероятной скоростью, меня обдало ледяным потоком, как если бы передо мной пронесся скоростной поезд. Запах человеческих тел невидимый для нас, но столь явственный для их ноздрей манил их в потайные глубины бункера. Они яростно атаковали бронированную дверь, висящую на одном стойком штыре, избивали ее кулаками, рыли землю вокруг входа. Видно было, как истома ломала их возбужденные тела. Они свирепели с каждой секундой, на которую их задерживала упрямая дверь, они выли и рычали, бегали туда-сюда, сменяя друг друга в атаке. Я знаю это чувство. Я знаю, какой нестерпимый голод они испытывают, этот голод делает тебя убийцей.

Скоординировавшиеся зараженные перевернули сорокатонный Аякс. Сейчас же вдесятером они погнули бронированную дверь: им не хватило сил одолеть строптивый штырь, но хватило ума не соперничать с ним и прибегнуть к хитрости. Да, Кейн прав, ради выуживания добычи зараженные могут проявить недюжинную смекалку. Они отогнули дверь так, чтобы открылся проход, достаточный для того, чтобы попасть внутрь.

Четыре минуты. Им понадобилось всего четыре минуты, чтобы прорваться внутрь бронированного бункера. Я вдруг осознала, что, имея умного лидера, зараженные могли бы стать непобедимой армией.

Один за другим зараженные исчезали в черном проходе, как ловкие кошки, прячущиеся в подвальный продух. Я закрыла глаза, прислушиваясь к звукам, которые я ненавидела всего пару часов назад, но которые полюбила теперь.

Сначала из-под земли раздались вопли, потом зазвучали автоматные очереди, потом вопли превратились в истошный ор людей, до которых добрались острые когти и клыки, потом загремели гранаты.

Пока внизу происходила сватка, мы вчетвером сидели и смотрели друг на друга, пытаясь прочесть друг в друге поддержку. Каждый искал утешение во взгляде соседа, каждый хотел удостовериться в том, что поступает правильно. Месть никогда не была нашим проводником. Местью живут такие злые люди, как Триггер со своими сподручными. Падальщики же ни о чем другом, кроме как о выживании людей не думали. Не знаю, выдрессировал ли он нас так или же мы с рождения были альтруистами до мозга костей. И вот теперь, когда мстительные трусы вынудили нас стать убийцами людей, которых мы клялись защищать, нам требовалось благословение. Хотя бы от соседа.

Проблема в том, что мы понимали, что этот сосед тоже ищет в тебе то же одобрение, что ты ждешь от него. Проблема в том, что никто никогда не скажет, что убивать людей — это правильно.

Под истеричные крики, выстрелы, взрывы, от которых дрожала земля под ногами, воображение рисовало, как солдаты отчаянно боролись за собственные жизни. Они так легко распорядились жизнями почти трехсот людей, что даже не задумались, что их жизни тоже для кого-то ничего не стоят.

Триггер решил начать одну из тех войн, которые вели наши предки до Вспышки, где сильный жрал слабого, и тем доказал слова мудрой Алании: ему с нами не по пути, это люди, чье время прошло, они безвозвратно отстали, и они уже никогда не смогут прижиться в новом миропорядке.

Я посмотрела на часы: прошло еще четыре минуты. В бункере становилось все тише. Где-то в двух локациях продолжался слабый отпор, возможно там выжили два-четыре человека, но время их жизней стремительно приближалось к нулю.

Я хлопнула ребят по плечам, и мы поспешили внутрь.

Двадцать ступенек вниз, узкий темный тамбур, в котором с трудом поместятся четыре человека, три тускло-освещенных коридора вели в разные стороны. По схеме на стене было ясно, что один коридор вел к самой ракетной шахте, второй — к жилым отсекам, — третий — к диспетчерскому пункту. Вот там и произошел бой, там же и до сих пор оставались в живых какие-то счастливчики.

Зелибоба дал знак держатся позади него, сам же выставил вперед винтовку и на согнутых ногах пошел на звуки возни. Мы шли следом. В коротком мрачном коридоре, пахнущим плесенью и смертью стрельба отражалась эхом и становилась все громче, как и чавканья.

Наконец мы вышли в диспетчерский пункт: помещение около пятидесяти квадратных метров, вдоль стен расставлены пульты управления, мониторы, радары, навигационные сетки и карты светились яркими точками и графиками, как единственный признак того, что здесь еще есть разумная жизнь. К сожалению, ее практически не осталось. На пультах и столах лежали трупы солдат, зараженные сидели на них и жадно высасывали всю кровь до капли, как медведи, запасающиеся слоями жира перед спячкой. Последний солдат был загнан в угол тремя чудовищами, у него не было шансов, и я не думаю, что мы бы принесли их ему.

Зараженные устроили пир ровно там, где убили добычу, и теперь сидели по углам и лакомились кровью, высушивая тела и их части досуха. Смерть этих солдат была болезненной — зараженные яростно атакуют тех, кто им сопротивляется, и не оставляют им выбора остаться в живых в новой форме или же умереть. Но со всей трагичностью судеб этих солдат, которые просто выполняли приказ и чьими руками свершили сегодня казнь невинных людей, я не испытывала сожаления. Что-то умерло во мне в тот момент, когда Триггер принял решение меня убить.

Мы решительно прошагали прямиком к центральным пультам управления, не обращая внимания на творящийся вокруг каннибализм, а сделать это было нелегко, потому что затхлый подвал все больше наполнялся тяжелым металлическим запахом крови, от которого нормального человека начинает тошнить.

— Арси, сможешь найти головной штаб? Они должны передавать сюда сообщения, — сказала я.

— Сейчас посмотрим. Мне бы только к системе подключиться.

Арси водрузила свой ноутбук на один из пультов, подсоединила провода, и заработала пальцами по клавиатуре.