Тайна лотоса (СИ) - Горышина Ольга. Страница 48

— Госпожа, позволь мне набрать воды.

Она обернулась на звонкий голосок: совсем девочка, из-под короткой юбки выглядывают грязные коленки, да и лицо перепачкано — видно грязной ладошкой утёрла пот. Такое хрупкое плечо переломится под тяжестью полного кувшина.

— Позволь мне помочь тебе.

Девочка пугливо прижала к голой груди кувшин, но Нен-Нуфер не отступила и с улыбкой повторила просьбу. Зачерпнув воды, она вышла на берег и взяла девочку за руку. По дороге та рассказала, что вся семья ушла в поля, а дома осталась лишь старая бабушка, вот и пришлось ей самой впервые бежать к Реке.

— Тебя послала мне сама Хатор, — выдохнула девочка у порога своей хижине.

— Нет, это тебя послала мне Великая Хатор!

Теперь Нен-Нуфер знала, что ей делать. Она вновь покажет стражнику перстень Амени и скажет Пентауру о своём непреклонном решении принадлежать Великой Богине. Он должен оставить все надежды видеть её своей женой и тогда ему останется только попросить у Амени прощения. У старика доброе сердце, и он любит Пентаура, как сына, которого у него нет. А потом… Потом она отыщет верховного жреца и расскажет про Кекемура. Воды Великой Реки отступили от неё, потому что у неё осталось слишком много незавершённых дел в мире живых…»

Сусанна положила планшет на соседнее кресло, чтобы никто не подумал сесть рядом. Не хотелось ни с кем говорить. Хотелось только, чтобы этот дурацкий день поскорее закончился. Автобус медленно, но верно заполнялся. Быть может, в половине одиннадцатого они будут уже в гостинице, и тогда она сумеет прочитать оставшиеся страницы черновика и наконец выспится.

Водитель закрыл двери, и «отокар» дёрнулся с места. Сусанна подняла с ног кофту и, укрывшись ей по самый нос, не заметила, как задремала.

Глава 19

С превеликим трудом Сусанна разлепила глаза, когда её потрясли за плечо соседи по автобусу. Она спешно запихала планшет с кофтой в рюкзак и, так и не сумев закрыть молнию до конца, поплелась к выходу, по пути сшибая плечами все кресла. Хорошо ещё со ступеньки не полетела, когда никто не подумал подать руки. Главное — в двери попасть! В холле она немигающим взглядом уставилась в кресло, в котором утром сидел Аббас. Кого ты, Суслик, ожидала увидеть, а? Никого! Подушку, только подушку… Смотри только слезами её не залей. Мокро спать будет!

Сусанна передёрнула плечами то ли от холода, то ли от желания скинуть проклятого чёртика, нашёптывающего который день всякие гадости. Но внутренний голос не заткнулся, даже когда она ухватилась за «глаз Гора». Как раз тогда он завопил, что есть мочи — ты полная дура, раз не можешь прекратить думать о нём! Сусанна закусила обиду свесившейся на лоб прядью и присела подле двери своего номера, чтобы откопать на дне рюкзака ключ. Сейчас бы она с радостью приняла помощь, только некому было её предложить, и потому зубы готовы были откусить застрявшие во рту волосы.

— The door is open, my queen.

Сусанна не сразу сообразила, что начищенные ботинки стоят не за спиной, а перед носом. Хорошо ещё сумела сохранить равновесие и не плюхнулась на пол. Только распрямить ноги без протянутой руки всё же не получилось.

— I didn’t mean to scare you, my darling.

Что мистер Атертон делает в её номере и как он туда вообще попал? Не говорите только, что дверь осталась открытой! Каждое его появление — море вопросов и ноль слов на языке, чтобы задать их. Может, она продолжает спать и видит его во сне? Тогда пусть «отокар» подпрыгнет на кочке и выбьет её руку из руки ночного гостя. Но «отокар» лишь резко затормозил, и Сусанна ткнулась лбом в грудь Резы, и когда тот нагнулся, чтобы вытащить из-под её ног треклятый рюкзак, она заодно прокляла и свои голые коленки.

— Я рад, что с тобой всё в порядке, — Реза заставил её переступить порог и закрыл дверь. — Не представляешь, как я разозлился на Аббаса, когда узнал, что тот оставил тебя в городе одну. Ты не должна ходить по Каиру одна, тем более в таком виде.

Это она поняла и без него. Только что он имеет в виду: короткое платье или всё же короткие волосы? Фиг что прочтёшь на непроницаемом отшлифованном бритвой лице.

— Я была иначе одета. И со мной были друзья.

Можно ведь обойтись без приветствия? Уже как бы поздно здороваться. Она все пять минут с открытым ртом пялится на него, хотя в каирце ничего не поменялось — те же ботинки, брюки и белая рубашка… У него, наверное, набор «неделька» в шкафу. А что, зато не надо думать, что надеть! А вот тебе бы подумать стоило и наконец спросить, что он тут делает? Ясное дело — меня ждёт!

— Как вы зашли в номер? — Сусанна решила задать всё же второй вопрос, не желая озвучивать вторую часть первого: зачем он её ждёт?

— Попросил у портье второй ключ.

Интересно, во сколько обошёлся ему этот ключ? Суслик, прекрати считать чужие деньги. Он их, видимо, не считает вообще, а ты всё равно собьёшься на сумме «до фига».

— Прости меня за вторжение. Мне просто хотелось закончить начатое ночью, а в холле это сделать было очень трудно.

Эти слова полностью выбили почву из-под ног, но Реза удержал её в вертикальном положении. Только не ясно, что крепче держало её: его рука или всё же взгляд? Присесть бы, но после двусмысленной фразы она боялась коснуться кровати.

— Я хотел вновь попытаться отговорить тебя от нудного шоу, но застрял в пробке. С другой стороны, я получил время закончить для тебя подарок.

Какой взгляд! Из него ли брызжут ледяные струи, которые текут сейчас по подмышкам?

— Тебе нравится?

Что? То, что вы творите с моим телом? Нет, нет, нет! Сусанна сумела отвести глаза, и когда взгляд упал на кровать, она ахнула. Оба покрывала исчезли под ватмановскими листами, и на каждом из них была изображена стилизация египетской росписи. Реза не отпускал её руки, но у Сусанны нашлись силы дотащить каирца до кровати — пусть объяснит, что происходит. Четыре листа полностью высохли, а два последних местами блестели мокрой гуашью — сначала он сервирует крохотный столик под арабский завтрак, а теперь превращает его в художественную мастерскую. Не рисовал же он, лёжа на полу, в белой-то рубашке? Но отвернуться от кровати, чтобы поискать краски с кисточками, она не могла. Реза стоял к ней вплотную, и она затылком чувствовала его глубокое дыхание.

— Я позволил себе немного пофантазировать, ведь ты так мало мне прочла. На первом рисунке Пентаур вылавливает из реки корзину с младенцем. На второй он учит девочку читать. На третьей Пентаур с Амени приносят дары Пта. На четвёртой изображены танцовщицы, и Нен-Нуфер среди них. На пятой царевич Райя в колеснице. И на последней Нен-Нуфер протягивает ему цветок лотоса.

— Такого момента нет в романе.

Сусанну так поразило мастерство Резы, что она посчитала глупым делать ему комплименты. Ещё сглазит! Да он и без неё знает, что хорошо рисует. Её мнение ему не нужно. Это она тряслась, когда он листал её блокнот. Теперь, Суслик, ты, надеюсь, понимаешь, что он думал на самом деле про твои каракули?

— Нен-Нуфер мечтала сама передать цветок царевичу. Ты же не станешь отрицать очевидное? Мы с тобой немного разбираемся в женщинах, не так ли?

Его пальцы сжали ей руки чуть выше локтей.

— Я посчитал, что наручные браслеты больше к лицу Нен-Нуфер.

Реза развернул её к себе. На его губах играла улыбка, а на её руках сверкали золотые браслеты, какие носили девушки в Древнем Египте.

— Если бы мы могли открутить время на три тысячелетия назад, я бы не стал скрывать своего восхищения, но нынче в долину Нила чужеземцами принесён злой глаз, потому я промолчу.

А почему молчит она? Да потому что подарки лишили её дара речи. Если Сусанна успела понять, что золото для него не имеет цены, то во что оценить часы его работы?

— Почему вы не нарисовали фараона? — спросила она, пытаясь отвести его взгляд от своего пылающего лица.

Только Реза и не думал смотреть на рисунки.

— А разве в романе был фараон?