Тайна лотоса (СИ) - Горышина Ольга. Страница 59

Сети представил Нен-Нуфер как жрицу Хатор, но без злого умысла, он только пытался сыскать ей авторитет у дочери. Та сначала никак не отреагировала на знакомство, но когда Нен-Нуфер села в кресло подле Сети, девочка протянула руку к блюду, стоящему рядом на циновке, взяла белый ломтик и всё так же молча опустила его на колени гостьи. Сети незаметно кивнул, и Нен-Нуфер поспешила принять предложенное, догадавшись, что это и есть кокос. Морщинка, которая залегла между ровных тёмных бровей девочки, говорила о том, что отец вынудил дочь поделиться любимым лакомством. Нен-Нуфер попыталась улыбнуться, как можно мягче, но не снискала ответной улыбки, зато почувствовала на себе пристальный взгляд Сети и теперь гадала, о чём думает хозяин дома, о её ли танце или же о неприветливости дочери.

В руках Нен-Нуфер незаметно появился полный фиал, и она увидела, что Сети наклонился, чтобы протянуть дочери такой же. Третье кресло оставалось пустым — видимо дочь не желала есть по-взрослому. Тяжело ей придётся с упрямой ученицей, но она исполнит всё, что велит фараон и Великая Хатор.

— … да живёт он вечно.

Нен-Нуфер вздрогнула и повторила за Сети „Да живёт он вечно“, поняв, что пропустила приглашение испить вина за здоровье Его Святейшества. Вино в этот раз показалось более терпким — его не следовало пить на голодный желудок, но Сети ведь не знал, что она пропустила обед. На этот раз на столике были только лепёшки и мясо. Должно быть, прошедшей ночью фараон осознал всю тяжесть предсказания, и потому нынешняя трапеза его была скромна, а, может, он вообще ничего не ел сегодня. Как и Сети, который уткнулся в фиал и не сводил глаз с дочери.

Неужели Божественный брат раскрылся перед ним. Нет, нет… Сети просто увидел, что дочери ещё далеко до взрослой женщины, и чрево её неспособно принять семя фараона, чтобы подарить Кемету наследника. Асенат опустошала блюдо с орехом и не притрагивалась к остальной еде, сколько бы отец ни протягивал ей кусков мяса и лепёшек.

— Тогда ешь ты!

Сети чуть ли не ткнул лепёшкой в рот Нен-Нуфер, и та еле успела подставить руки.

— Прости меня, — Сети раскрошил мясо и ссыпал его со своей лепёшки в лепёшку Нен-Нуфер.

— Всё хорошо, — улыбнулась та и поймала ответную улыбку.

Завтра, когда Сети уйдёт во дворец, она сможет подступиться к девочке. Она не станет первое время мучить её уроками, а попытается просто подружиться. Но утра ждать не пришлось. Лишь только Алоли удалилась, погасив подле кровати Нен-Нуфер светильник, занавеска, разделяющая спальни, приподнялась и Асенат молча запрыгнула к ней на кровать и принялась стягивать одеяло.

— Я буду спать с тобой, — сказала девочка твёрдо и прижалась горячим бедром к обнажённому телу Нен-Нуфер. — Только не говори отцу, что я боюсь оставаться одна.

Она отвернулась и минуту лежала молча.

— Вы в храме просыпаетесь рано, да? — спросила Асенат, оставаясь к Нен-Нуфер спиной, и не дожидаясь ответа, выдала приказ: — Ты разбудишь меня, когда начнёт светать, и я уйду к себе, потому что Алоли точно доложит отцу. Слуги всё ему докладывают. Знай это.

Нен-Нуфер не была уверена, что ей нужно что-то отвечать, но всё же решила, что молчание не лучшее начало дружбы.

— А мне нечего скрывать от твоего отца, как и тебе. В страхе нет ничего дурного.

— Есть, — Асенат оставалась к ней спиной. — Боятся только дети, а я уже не ребёнок, потому отец и запретил Алоли оставаться со мной, а раньше она спала на циновке подле моей кровати. Он сказал, что во дворце мне придётся спать одной, потому что никому нельзя оставаться в спальне царицы, ведь энсеби может прийти, когда ему вздумается.

Нен-Нуфер осторожно тронула девочку за плечо:

— Хочешь, я посплю на циновке подле твоей кровати и утром уйду к себе? Тогда тебе не нужно будет просыпаться.

Асенат резко повернулась к ней и, оказавшись носом между её грудями, тут же отпрянула.

— Жрица не может спать на циновке.

— Может, — улыбнулась в темноте Нен-Нуфер. — Если она охраняет сон царицы.

Асенат соскользнула с кровати, и Нен-Нуфер последовала за ней, захватив простыню, чтобы укрыться. Уставшая с дороги девочка уснула мгновенно, а она ещё долго лежала, глядя в тёмный потолок, стараясь не думать о предсказании. Теперь от фараона её отделял лишь сад, и его тайна стала ещё ближе, и всё же, проведя полночи в молитвах, Нен-Нуфер проснулась до первых лучей Амона. Асенат натянула простынь на голову, и её голые длинные ноги свешивались с кровати. Нен-Нуфер осторожно подняла их и прикрыла своей простыней. А потом, надев вчерашнее платье, бесшумно выскочила из спальни и, убедившись, что в доме ещё все спят, поднялась на крышу.

Фараон же давно проснулся и сейчас держит в руках написанный её рукой свиток, чтобы прочитать с него гимн Осирису. Только Нен-Нуфер напрасно всматривалась в просветы между пальмами — как бы близок ни был дом Сети к царскому, невозможно было увидеть на крыше коленопреклоненную фигуру Его Святейшества. Она обратила лицо к восходящему солнцу и принялась читать гимн, стараясь, чтобы с её губ не сорвалось ни единого звука — лишь голос Божественного правителя должен был услаждать сейчас слух Богов. Закончив читать гимн, Нен-Нуфер сложила на груди руки и обернулась к лестнице.

— Скажи только, что я не потревожил тебя.

Сети без краски выглядел моложе и мягче. На руках его не было даже браслетов. Он прямо с кровати поднялся на крышу.

— Ты не потревожил меня, мой господин.

Сети тряхнул бритой головой и хотел было спуститься вниз, но потом вернул взгляд на Нен-Нуфер:

— Я зашёл взглянуть на Асенат, потому что останусь сегодня на всю ночь во дворце, а может и завтра тоже. Мне кажется, я только стану вам мешать. Послушай… — Сети на мгновение опустил голову и прошептал: — Я не заходил к тебе специально. Я случайно ошибся дверью и обнаружил твою постель пустой. Скажи, отчего ты поднялась с рассветом? Тебе неуютно в моём доме?

Сети действительно выглядел взволнованным.

— Я привыкла вставать на рассвете, благородный Сети. Не тревожься ни обо мне, ни о своей дочери. Ступай с миром!

— А ты оставайся с миром! — поклонился Сети и покинул крышу.

Нен-Нуфер опустилась в кресло и не двинулась с места, пока в утренней тишине продолжали слышаться шаги и голос хозяина дома, отдающего приказания слуге. Но когда скрипнули ворота, Нен-Нуфер подошла к краю, чтобы видеть, как быстрым шагом возница фараона прошёл пустую аллею и углубился в царский сад, где его прикрытая платком голова быстро затерялась среди раскидистых финиковых пальм.

— Ступай с миром, — повторила Нен-Нуфер и смахнула со щеки непрошенную слезу…»

— Можешь продолжать читать, — сказал Реза, когда понял, что сигналить бесполезно.

Он откинулся на подголовник и прикрыл глаза от яркого солнца. Сусанна перевела взгляд на трапецию из машин, пытаясь понять, как те сумели выстроиться в такую замечательную геометрическую фигуру.

— Если слишком шумно, я подниму крышу.

Сусанна поправила козырёк кепки и убрала руку, которой защищала экран планшета от солнца.

— Я вам всё прочитала.

— Возьми мой телефон и загрузи продолжение. Видишь же, что мы тут весь роман сможем дочитать!

Реза от злости шарахнул ладонью по клаксону, прекрасно понимая бесполезность авто-музыки.

— А мы его уже дочитали. У меня больше ничего не написано.

— Тогда расскажи, что было дальше.

Реза, кажется, начинал терять последнее оставшееся у него в пробке терпение. Как бы нормально объяснить ему суть творческого процесса…

— Я не знаю ещё, что было дальше, поэтому и не пишу продолжение.

Солнцезащитные очки Реза поднял на лоб, потому Сусанна прекрасно прочитала в его глазах то ли удивление, то ли насмешку.

— И ты ждёшь, что тебе кто-то скажет, что было дальше?

— Нет. Конечно же, нет! Я сама всё придумаю и допишу. Я же приехала в Египет за вдохновением…

Суслик, слова выбирай… После нынешней ночи! Мистер Атертон ведь сейчас от смеха в осла врежется!