Тайна лотоса (СИ) - Горышина Ольга. Страница 74
Сусанна с трудом могла дышать, и не только от рук Резы, пережавших ей талию, сколько от спокойствия его голоса. Если в его словах хоть что-то правда, то этот человек открыто с улыбкой смотрит в глаза смерти. Ужас…
— Я тебе ещё один секрет открою.
Реза улыбался, и она попыталась улыбнуться в ответ.
— У меня сегодня день рождения. Потому я хотел, чтобы ты была рядом.
Что? Сусанна еле сдержалась, чтобы не закричать вопрос вслух.
— Я не прошу никакого подарка. Ты не думай. Просто я никогда не отмечаю его. Мой отец боялся считать мои годы, потому что считал каждый прожитый мною день. А тут я решил, что хоть один раз я должен задуть свечки… Возможно, в первый и последний раз. Ты так не думаешь? — Сусанна судорожно кивнула. — Аббас и Латифа бы не согласились, отец их выдрессировал. Но при тебе они будут покладистыми.
Сусанна вновь кивнула.
— Я могу спечь торт.
— Спеки.
Реза улыбался, и Сусанне впервые не захотелось спрятаться от его улыбки.
— Ты хочешь, чтобы я сделала следующий шаг?
Лицо его в миг стало серьёзным.
— Я же сказал, что не беру чужое. Не смей ещё раз предлагать мне себя.
Сусанна сжала губы. Дура, ты можешь нормально строить фразы?!
— Я говорила про продолжение книги, — пролепетала она, чувствуя, как его пальцы скользнули с талии под грудь.
— Тебе понравилось моё продолжение?
— Да, — и она не врала. Его продолжение оказалось очень органичным. — Я именно таким и видела фараона. Вернее Райю… Вернее… Я запуталась…
— Это нормально. Это более чем нормально. Любовь — слишком странная непредсказуемая игра… Однако у тебя изначально в роман заложена неверная идея любви. Это в эпоху сентиментализма решили, что в любви нужно обязательно страдать, и пошло-поехало… Любовные треугольники, жертвы и так далее и тому подобное… Египтяне слишком любили жизнь, чтобы тратить её на страдания. Любовь должна нести свет и радость, а не отчаяние, потому что-то, что ты имеешь в жизни, ты уносишь с собой в вечность.
— А если любовь запретная?
— Запретной любви не бывает. Это снова выдумки современного общества.
— Но жрица Хатор и фараон…
Только договорить Сусанна не успела. Реза поднялся с её колен и скинул плед.
— А с чего ты взяла, что у них любовь? Нен-Нуфер постоянно думает о Райе лишь потому, что он первым поцеловал её. Вот и всё. Если бы ты позволила Пентауру поцеловать её, она бы тут же забыла Райю… Ну, помнила, конечно, — усмехнулся он тут же, — но уже просто потому, что он первый, а не потому что он единственный. Короче, она бы перестала им бредить.
— Я не согласна.
— Потому что ты не египтянка, но ты женщина. Ну скажи — ты ведь помнишь свой первый поцелуй, потому что это было в диковинку, но это не значит, что ты не хочешь получить следующий от совершенно другого мужчины. Ну? Разве не правда?
Только бы не облизать губы! Только бы не покраснеть!
— Я не могу ответить, потому что у меня не было первого поцелуя.
Фу, Суслик, ты это сказала!
И Реза сразу откинулся на противоположную ручку дивана.
— У вас в России что, парни слепые?
— Нет, — Сусанна перебрала в голове весь словарный запас. — Просто у нас девчонки зрячие. И я… Я не бываю в местах, где целуются просто так.
Реза кивнул и прошептал:
— У Лавры очень красивый некрополь…
И тут Сусанна поняла, что вспыхнула, потому что Реза закрыл лицо ладонями, но она и так видела, как смех сотрясает его плечи.
— Я не хотел… Извини… Больше не буду. Ты собиралась дать фараону ответ?
Реза отнял от лица руки — как же быстро он надевает непроницаемую маску, а ведь хохотал, кажется, от души… Души у него нет, Суслик! Люди, которые одной ногой в могиле, так беззаботно себя не ведут. Он тебе либо врёт, либо… Никакого «либо„нет! Он уже привык к тому, что умрёт. Что тут странного? Да всё странно, Суслик, всё… Хватит! Есть вещи, о которых не стоит думать слишком много. А стоило бы подумать! Например, о паспорте! Пусть о нём думает Аббас. Здесь есть один здравомыслящий человек. Этого более чем достаточно!
Сусанна набрала в лёгкие воздуха…
— May peace be with you…
— And also with you, — перебил Реза.
Сусанна опустила глаза. Почему от его взгляда бросает в дрожь?
— Фараон не позволит ей обратиться к себе, как к царевичу Райе, понимаешь?
Сусанна кивнула, не поднимая глаз.
— И он отошлёт Асенат, согласна?
Сусанна вновь кивнула.
— Тогда сядь за стол и прочитай продолжение, — Сусанна вскинула глаза. Реза продолжал испепелять её взглядом. — Я хотел сперва убедиться, что у нас сходятся мысли прежде, чем дать тебе продолжение. И, если ты согрелась, оставь мне плед. — Сусанна вновь согласно закивала. — Там немного написано, и если ты прочитаешь мою писанину раньше, чем за час, не буди меня. Я не спал всю ночь, караулил солнце. Пусть меня разбудит к завтраку Латифа, ладно?
Сусанна кивнула. Пусть спит. Она теперь будет согласно кивать на всё, чтобы он не предложил. Надо убраться отсюда раньше, чем мистеру Атертону вновь станет плохо.
Глава 28
Сусанна отодвинула кресло и наткнулась на кошку. Ну? Сама уйдёшь или мне стоя читать?
— Санура!
Как мистер Атертон догадался, что там кошка? Ну, раз в кровать её не пускают, где-то она должна спать! Ага, в ногах хозяина! Кошка устроилась на диване совсем по-хозяйски, Резе даже пришлось ногу подтянуть. Свезло, ничего не скажешь! Твоими молитвами, Суслик!
Сусанна придвинула к себе печатные листы — на глаз их пять… Когда успел настрочить столько? Только задавать вопрос уже было некому — Реза мгновенно провалился в сон. Счастливый, мне б так засыпать… Счастливый? Это кого ты, Суслик, счастливым назвала?
Сусанна опустила глаза в текст. Нынче придётся довольствоваться своими скромными познаниями, потому что телефон лежит в спальне, а ходить бесшумно, как мистер Атертон, она пока не научилась. Только руки потянулись к ящику. Она приподнимала его двумя руками, чтобы тот не визжал по полозьям. Пуст! Ни одного рисунка. Второй — папки с документами. Кажется, заказы, но лучше не лезть — не моё. А рисунки — твоё, Суслик? Да, моё! Из-за этих рисунков я сижу здесь в египетском наряде, охраняя сон полуголого и полусумасшедшего мужика! Интересно, кто выбросил их: точно ведь не мистер Атертон! Неужели Аббас? Или вездесущая мадам Газия успела и тут прибраться? Чего гадать — читай, пока хозяин спит.
« — Мир тебе, ца…
— И тебе мир, жрица Хатор, — фараон поспешил поймать готовые сорваться с губ Нен-Нуфер слова. Как обе они смогли оказаться вместе у пруда и как возможно, что Нен-Нуфер до сих пор не знает о нём правды? — Боги нынче милостивы ко мне, посылая в моё уединение два прекрасных цветка.
Фараон поймал руки племянницы, не позволив обнять себя. Всё, что он сказал нынче Сети, он повторял уже не один день перед статуей Хатор, и теперь Богиня послала к нему свою жрицу, чтобы проверить твёрдость его намерений относительно Асенат. О, Великая Богиня, пусть поступь моя ныне не тверда, но воля твёрже камня Великих Пирамид. Каким же жалким он был все эти дни, что Сети убоялся показать ему дочь и удержался от рассказа про Нен-Нуфер. А этот рассказ он желал услышать более всего остального. Таить от фараона тайны не в праве даже старший брат!
— Как же я рад, что ты наконец вернулась, Асенат. Мой сын спрашивал о тебе. Беги же к нему и скажи, что мы вместе станем обедать у пруда. И по пути отдай распоряжение об обеде. И пригласи отца, коль встретишь…
Он говорил скороговоркой, боясь, что Асенат раскроет его тайну перед Нен-Нуфер. Он должен сказать ей сам… О, Великая Хатор и Великая Маат, позвольте мне исправить содеянное… И вот ресницы Асенат задрожали, розовые губы приоткрылись, и он поспешил подтолкнуть девочку в спину.
— Поторопись же! Или я должен повторять просьбу дважды?!
Он слишком груб с племянницей. Да только грубость ныне оправдана. Она отвратит куда более страшное — она отвратит слёзы от глаз цвета листьев лотоса.