Врата славы (СИ) - "Тиамат". Страница 14

— Но есть еще мир за пределами Иршавана, — прошептал Руатта, будто бы нехотя.

Ашурран так и впилась в него глазами, и даже пальцы у нее задрожали от волнения.

— Поведай мне о нем! — воскликнула она с жаром.

— Это мир, населенный людьми и чудесными созданиями, намного превосходящими людей. Это юный мир, которому едва сравнялась тысяча лет, в котором еще ничего не определено, в котором создаются и рушатся царства, возникают и гибнут народы. Мир, свободный от большинства предрассудков, дивный, сказочный мир, в котором все возможно. Мир, в котором можно стяжать себе бессмертную славу, так что имя твое будут помнить многие тысячи лет. Мир, в котором тебе суждено оставить потомство от бессмертных мужей, ибо только там ты сможешь преодолеть тяготеющее над тобой проклятие.

О проклятии еще прежде успел ей рассказать Руатта, но продолжение рода не слишком волновало Ашурран, и пропустила она слова его мимо ушей.

— Как же попасть туда? — спросила она, зачарованная его речами.

— Через Врата. Не о них ли думала ты, когда разыскивала в моей библиотеке упоминания об этой древней легенде?

Воистину, ничто не могло укрыться от чародея Руатты. И верно, почувствовала Ашурран вдруг жгучий интерес к легенде о Вратах, рассказанной ей в детстве, и все обдумывала, как бы подступиться к Руатте с расспросами.

— Почему же ты сам не вернулся в свой дивный мир? — спросила Ашурран с подозрением.

— Вратами можно пройти только один раз, о воинственная возлюбленная моя, — отвечал ей чародей Руатта. — И не все они ведут в этот мир, только твои. Хоть могущество мое велико, до сих пор я не нашел способа, как туда вернуться. Скитался я по временам и странам, без всякой надежды, без радости и смысла, пока не встретил тебя. Видно, в этом и было мое предназначение — спасти твою жизнь и направить к Вратам.

— Значит, если я отправлюсь туда, мы никогда с тобой не увидимся? — спросила Ашурран печально.

— Никогда, о мой прекрасный ангел с мечом, — так же печально ответил ей Руатта.

Ашурран замолчала и больше не говорила об этом ни в тот день, ни в последующий. Десять дней прошло, прежде чем они вернулись к разговору. Все это время Ашурран была молчалива и рассеянна, ни на минуту не переставая размышлять, и даже ночью, после любовных услад, ворочалась с боку на бок, не в силах заснуть. Любили они друг друга в эти дни торопливо и жадно, будто стремясь насытиться перед расставанием.

Ашурран первая заговорила о Вратах, и сказала она вот что:

— Найти гору Альбурз не штука. Можешь ты показать мне туда дорогу, и не думаю, что будет она слишком трудна для меня. Однако что же делать с железными башмаками и прочими глупыми вещами, о которых говорит легенда?

— А приходилось ли тебе слышать, как бард поет о любви, что дескать глубока она, как море, широка, как звездное небо, и будь каждая песчинка на берегу золотым слитком, все бы он отдал за одну улыбку любимой?

— Приходилось, — Ашурран криво усмехнулась.

— Вот и ответ на твой вопрос.

— А как же пройти по Железному лесу, или это тоже вранье сказителей?

— Нет никакого Железного леса, есть узкий и длинный проход в скале, полный смертельных ловушек. Отточенные лезвия вылетают из стен, огромные секиры обрушиваются сверху, под ногами распахиваются провалы, утыканные острыми копьями. Однако ловкий и везучий человек может их преодолеть. Я набрал с собой камней и бросал их перед собой, или проверял дорогу посохом. Это всего лишь ловушки, срабатывающие, когда наступишь на один из камней в полу. Люди, которые сделали их, магией не владели.

— А в легенде говорится, что ты обернулся птицей, — разочарованно протянула Ашурран.

Руатта засмеялся.

— Ты подумай, как бы я смог, если обучился магии только после того, как прошел Вратами!

Ашурран тоже засмеялась.

— И правда. Мне это никогда не приходило в голову.

И еще десять дней не возвращались они к этому разговору.

В следующий раз первым заговорил Руатта, и сказал он вот что:

— Когда же ты хочешь двинуться в путь, о несравненная возлюбленная моя?

— Неужели ты гонишь меня прочь, надменный чародей? — сказала она с досадой.

— Нет, но я знаю, что твоя дорога лежит дальше, и оставаясь со мной, ты разрываешь свое сердце надвое. Я живу так всю свою жизнь и не хочу для тебя подобной судьбы.

На глазах Ашурран выступили слезы, так невыносима была мысль о расставании с Руаттой. Однако же вместе с этим не покидала ее мечта о вратах в чудесный мир, о путешествии, которое мало кому из смертных выпадает. Так нередко в нашей жизни радость соседствует с печалью, срастаясь, как чертополох с кустом розы, и невозможно их разделить.

— В начале следующего месяца, — сказала Ашурран.

Однако прошел месяц, за ним и другой, а она так никуда и не двинулась.

Тогда поступил с ней Руатта следующим образом. Однажды утром проснулась Ашурран и обнаружила замок опустевшим. Пропал не только сам чародей, но все слуги и служанки, и даже павлины из сада. Погас огонь в очагах и жаровнях, и факелы в коридорах, и свечи в подсвечниках. Только ветер свистел в переходах и хлопал ставнями.

На столе стояли две золотые клетки, одна с белой птицей, другая с красной, и лежало письмо. В письме говорилось:

"О сокровище двух миров, возлюбленная и подруга!

Прости, что тороплю тебя сделать сей тяжкий выбор. Однако зависит от этого судьба моего родного мира, а может быть, и моя собственная судьба. Предначертаны тебе великие испытания и великая слава. Следуй за белой птицей, и приведет она тебя к горе Альбурз. Но если ты предпочтешь стать женой надменного чародея и провести всю жизнь в уединении, следуй за красной птицей, и приведет она тебя к моему жилищу."

Долго смотрела Ашурран на птиц, то протягивая руку к одной из клеток, то отдергивая ее. Наконец собралась она с духом и выпустила белую птицу.

Птица выпорхнула из клетки, облетела вокруг ее головы и проговорила голосом чародея Руатты:

— Не сомневался я, что ты именно так и поступишь, о тигрица среди женщин! Вот мой прощальный подарок — забудешь ты свою любовь ко мне, и не оглянешься назад, и не испытаешь печали, вспоминая.

Следуя за птицей, села Ашурран в лодку и поплыла прочь от замка. Лицо ее было мокро от слез, и тоска камнем лежала на сердце. Однако, достигнув берега и выпрыгнув на песок, она уже не помнила, почему плакала, и только радостное нетерпение переполняло ее. Сном казалось ей пребывание в замке чародея Руатты.

На берегу нашла она двух оседланных коней и припасы для дальней дороги. Долго ли, коротко, преодолела она три моря, три острова, три реки, три леса, три пустыни, три перевала и пришла, наконец, к горе Альбурз. Путь ей преградила скала с узким проходом. Ашурран только рассмеялась — по сравнению с тем, что ей уже пришлось преодолеть на пути, казалась эта ловушка совсем пустяком. Не стала она возиться с камнями и посохами. Подпрыгнула, уперлась руками и ногами в стены под потолком и так прошла весь коридор, цепляясь за скальные выступы, не потревожив ни одну ловушку.

Удивительно, но правы были одновременно все сказители, описывая гору Альбурз. Покрывали ее кое-где снега и льды, кое-где жемчуга с перламутром, а кое-где кости исполинских чудовищ, выбеленные на солнце. Клыкастая пещера у самой вершины оказалась распахнута, а часть клыков выломана, будто бы киркой. В пещере пол был из обыкновенной слюды, потолка же не было вовсе.

Однако Врата были в точности таковы, как в легенде: арки с затейливым узором, с несколькими ступенями и знаками меча, щита и короны наверху. Казалось, они вовсе никуда не ведут. Но Ашурран подошла к Вратам Славы, коснулась их рукой, и тут же чудесный звук разнесся по пещере, будто бы запели тысячи серебряных струн и хрустальных колокольчиков. Воздух в проеме врат сгустился и замерцал.

Ашурран помедлила мгновение, шагнула вперед и растаяла в сиянии. Звук умолк, чудесный свет погас, и только белая птица осталась в пустой пещере. Горестно вскрикнула она, ударилась оземь, роняя перья, и обернулась чародеем Руаттой.