Синигами, обрученный со смертью (СИ) - Крыс Виктор. Страница 49

— Зард, ну как так-то? — Донесся до моих ушей грубой мужской голос снизу, из одной улочке подо мной.

— Я не видел их во тьме, думал это тот убийца, за которым мы гнались. — Послышался где-то внизу в переулке еще один голос.

— Папа, не умирай! — При моём приближении к голосам стражников, донёсся детский плач. — Папа, не оставляй меня, папа!

Я смотрел вниз с крыши во тьму переулка, куда еще не проникали первые лучи утреннего солнца. У стены дома возле двух вязанок хвороста лежал нищий с торчащим арбалетным болтом в груди, его обступила стража, а около лежащего плакал мальчик лет семи.

— Ты бессилен. — Раздался вновь голос Живура за моей спиной, вселяя страх в сердце… — То, чему суждено — случится, чтобы ты не делал. И с первыми лучами солнца на глазах сына умрет его отец, и это уже твоя вина. Течение событий не изменить, и то, что должно было, обязательно произойдет.

Я не ответил мертвому богу, да и он не ждал моего ответа. Смотря на нищего и его сына, я четко знал, кто виноват в бессмысленной смерти. Да, случайность, и я могу быть честен с собой, не я убил его, не я забрал отца у ребенка. Но случайностей не бывает. Когда проглядывается закономерность, то, что должно случиться, произойдет, чтобы я не делал. Халиф должен был выжить, а этот нищий должен был умереть по плану неизвестной мне силы, которая, словно в компьютерную игру, играет жизнями разумных, не жалея ни кого — ни богатых, ни нищих, ни рабов, ни властителей миров.

— Могу ли я помочь? — Спросил я себя, заранее зная ответ. А сердце уже остановило свое биение, Серые пределы раскрыли объятия, и пропали все яркие краски и звуки.

А у нищего, улыбаясь мне, стоял старик в белом халате и с черной чалмой на голове. Я видел, что нищий еще жив, его сердце билось. Стражник склонился над ним, чтобы вытащить болт, не зная, что именно это его убьёт. Его душа вот-вот отделится от тела и ничто не сможет вернуть его в мир живых. Так как Живур рядом и готов забрать душу в мир мертвых. Как говорила Миуюки, нескольких секунд иногда достаточно, чтобы не дать душе уйти, чтобы разумный выжил. И вот настало время проверить то, чему меня учила мама на деле. Надеюсь, это не будет последним, что я сделаю в мире живых.

— А вот за эту дерзость тебе, Альмонд Синигами, придется ответить. — Улыбнулся мне мертвый бог, а я вновь почувствовал ужас к нему в своей душе.

— Чему суждено случиться, того не миновать. — Улыбнулся и я, игнорируя страх в своей душе и касаясь рукоятки колуна за спиной. — Бедный, богатый, какая разница? Жизни достойны все, а правилен ли мой выбор, покажет время.

— Г-р-а! — Разразился я боевым кличем северных воинов, возвещая Серые пределы о начале схватке не на жизнь, а на смерть.

Конец главы.

Глава 16

Учебный процесс — это не только передача сакральных знаний, нужных навыков, и даже мучение обучаемого не сама цель. Нет, это все, конечно, присутствует и тоже важно, но самое главное, что достигается во время обучения и является его целью, это то, что разумный перестраивает свой разум на впитывание разной информации в зачастую диаметрально противоположных сферах наук. И главное, к чему стремится любой преподаватель, это не только, чтобы голова ученика была полна знаний, но и к тому, чтобы он научился правильно ими пользоваться. Даже когда ты, казалось, не знаешь ответ на поставленный вопрос, но манипулируя своими навыками, опытом и знаниями, все-таки можешь дать верный ответ.

И я это четко знал, и когда меня экзаменовали с особой дотошностью, предполагал, что мой опыт прошлой жизни, взрослый разум, и не маленькие знания, почерпнутые в библиотеке академии Данилага, сделают лучшим учеником на курсе в этом году, а возможно и за всю историю академии. Не буду скрывать, но я считал себя намного умнее многих здешних разумных, а опыта-то у меня за две жизни целая гора.

— Худший? — Шепотом завороженно проговорил я, смотря на экзаменационный лист. — Поверхностные знания, не достойные некроманта? Незнание традиций родной страны? Отсталость в умственном развитии ошеломила меня, как преподавателя с опытом в десять лет обучения учеников в лучшей академии империи Харсе?

— Аль, не расстраивайся. — Донесся из соседней комнаты слишком сладкий голос моей рыжеволосой сестренки. Она после череды вступительных испытаний готовилась к нашему первому свободному дню, который называла последним выходным в своей жизни. — Смирись с тем, что умные в клане Синигами исключительно женщины.

— Я не тупой! — Взревел я, чуть не разорвав листок с моими результатами, и бросил его к другим документам, которые с посыльным прибыли к нам до того момента, как я проснулся. Их приняла Астрид, и она же их первая распечатала.

— Ты тупой, Аль, смирись с этим. — Произнесла Астрид, выходя из своей комнаты, поправляя платье из белой ткани с вышивкой, которая могла быть лишь на одежде клана Синигами.

Миуюки всегда следила за тем, что мы носим, и её маленькое хобби иногда превращалось в искусство. Немногие портнихи могли сравниться с ней в вышивке. Только теперь, после событий практически годовалой давности, в её вышивке мелькали те рисунки, которые в качестве оберегов использовал на нашей с Астрид броне дед Брани. На мне также была надета одежда из белой ткани с красной вышивкой, на которой словно украшение поблескивал найденный мной на башне дома мертвого бога, золотой Шерм. Именно его, как гласил ненавистный листок с результатами, надо снять с меня. И выгнать из столицы обратно к северным варварам, которые посмели заявить, что я готов обучаться на втором курсе славной академии имени Хауси, двуликого триста двадцать пятого правителя Величайшей Империи Харсе, рождённого со светом во тьме, которому подчинялось само время и все остальные стихии.

— Аль? — Спросила меня Астрид, когда я сел на кровать, и не мигающим взглядом начал всматриваться в небольшое зеркало на стене. Я искал в своем отражении ответ, когда же стал самым тупым учеником академии пустынной империи за всю историю ее существования. — Ты же прочитал все документы, или схватил первый попавшийся и уже уверовал в своей тупости?

— А ты уже сунула свой носик в мои документы и знаешь то, чего я не знаю? — Спросил я её и кинулся к документам, увидев ехидную улыбку Астрид.

— Конечно, я самая рассудительная и спокойная, и проверила несколько раз весь пакет документов, и даже уже отправила ответ в академию, пока ты спал. — Констатировала Астрид, а я бегал глазами по остальным экзаменационным листам. И да, там было не все так радужно, но я не завалил ни единого экзамена. А на все вопросы отвечал, если и не правильно, то только из-за малых знаний и разности систем обучений в северном королевстве и пустынной империи. И мои ответы, как решили иные экзаменаторы, были признаны не полными, искаженными, но верными. И тогда я взглянул на первый листок, который был подписан странной, рваной подписью какого-то магистра с очень сложной фамилией

— Я бы не стал утверждать ничего про Юкогаму. Не забывай, мы еще с бабушкой не знакомы, а она у нас очень экстравагантная родственница. — Пробурчал я, вновь и вновь читая лист с результатами Астрид. — Ну, вот как тебе удалось не разгневать экзаменатора?

— А ты вспомни, что ты натворил на экзамене по истории и традициям народов мира? — Лукаво спросило меня огневолосое чудо и село рядом на кровать, протянув мне свой экзаменационный лист, где так же, как и у меня было отмечено неудовлетворительно, но сухо и даже оправдательно выглядело.

— Астрид Синигами требуется изучить историю моей родной страны империи Харсе? — Прочитал я и уставился на свою сестренку. — Но тебя-то не просят выгнать!

— А я не спала во время экзамена, как некоторые, и не метала в уважаемого магистра кинжал, когда тот окрикнул спящего. — Улыбаясь, парировала Астрид, накручивая на палец белоснежный локон, которые лишь в нескольких местах были в огненно-рыжей копне волос. — И главное, я не кричала в лицо до смерти испуганного историка забытое имя бога смерти.