Большие ожидания (СИ) - Иванова Инесса. Страница 47

 Старковы и Дмитрий держались особняком и многозначительно переглядывались. Сейчас братья выглядели очень похожими друг на друга, наверное, впервые  с момента знакомства девушки с ними. Неподалёку Лика заметила и Олимпиаду. Женщина стояла, скрестив руки на груди и улыбалась, смотря на то, как Тимофей с Владом обследуют стену в поисках механизма, открывающего дверь.

— Один, два, три, — сказал Дима вполголоса, но Лика был уверена что хорошо его расслышала.

Дверь, пыхнув пару раз, быстро отъехала в сторону. В проём вкатились три антропоморфных робомеханизма и, ловко объезжая отпрянувших от входа людей, мигом побросали на матрасы светло коричневые куски ткани, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся одеждой. На ощупь материя была грубой, из кривых швов торчали нитки, пошив оставлял желать лучшего, но для Лики брюки свободного кроя и безразмерная рубашка казались пределом мечтаний. Девушке хотелось немедленно содрать приросший к коже комбинезон, желательно хотя бы ополоснуться чистой водой и почувствовать на голой коже шершавый материал.

Тимофей и Стас с Костей не раз пытались заговорить с роботами, но те не обращали на людей никакого внимания, словно тех и не было вовсе. Влад лишь презрительно хмыкал на попытки согруппников.

— Стражи нет, — сказал Тимофей, выглянувший в светлый, почти белый коридор.

— Значит, выходим? — Костя переводил взгляд с Тимофея на Влада.

— Вы можете помыться и переодеться в соседней комнате, — услышала Лика мелодичный голос Микопы, а вскоре в проёме возникла и она сама. Красные узоры, похожие на линии, идущие от головы до хвоста, из алого сделались оранжевыми, будто какой-то ребёнок разрисовал кожу ящера фломастером.

— А куда делись те двое, что караулили у входа?— спросил Влад.

— Они ушли в Сомнию, — коротко ответила ящер и, попятившись, пропустила людей. Купальня, как назвала её ящер, располагалась по соседству. Это была большая комната, чем-то напоминающая парную, вдоль стен стояли четыре круглых и пустых ванны, способные вместить каждая три человека за раз. В помещении была ещё большая влажность, чем в остальных залах и на улице. Головная боль Лики снова напомнила о себе.

— Как жаль, — начала было Варя. — Надеюсь, они ещё проснутся.

— Это их судьба и желание. Сомния - нечто большее, чем смерть, — прервала её Микопа. — У вас немного времени, скоро Совет. Я приду за вами.

— Это ваша ванная? - Варя поморщила нос.

— Это общая спальня, мы спим в воде.

Ящер направилась к выходу.

— А как же стража? Её больше не будет? — спросил вдогонку Тимофей.

— Пока нет, — ответила Микопа, не поворачивая головы. — Ещё не время. Набирайтесь сил: жидкое питание вам доставят позже. Дверь может активироваться голосом, достаточно сказать: Открой. Но только эта дверь.

Стоило шагам ящера затихнуть, Тимофей повернулся к группе и сказал:

— Вы заметили, что их очень мало? А ведь это целый город. И ещё одно: мне кажется, что в костюмы встроены электропровода или что-то подобное. Надень мы их, ящеры смогут нас контролировать…

— И наказывать, в случае непослушания, — добавил Влад.

***

Ткань костюмов оказалась довольно приятной телу и совсем не ощущалась на коже. Переодевшись, все теперь выглядели как пациенты клиники или члены какой-то секты, но Лика была рада снова чувствовать себя чистой и поэтому находилась в приподнятом настроении. Головная боль бесследно прошла, в глазах прояснилось, и чтобы не портить себе утро, девушка старалась поменьше контактировать с матерью, которая как назло, стремилась  быть к ней как можно ближе.

Спасением для Лики оказалась Варя, которая быстро простила подругу, увидев, что девушка и впрямь готова слушать её жалобы на мужа. На самом деле, Лике было совестно использовать доверчивую соседку, но это спасало от Олимпиады, назойливо стремящейся во всём угодить дочери.

Лика начала бояться мать. Та была неискренна в своей любви к дочери, и стоило той, сделать вид, что она не смотрит на мать, на лице женщины мелькала досада, причину которой Лика никак не могла разгадать.

Слушая Варю вполуха, она кивала и мысленно прикидывала, что задумала Олимпиада. Лика не была руководителем группы и не имела никакого влияния на оного. Правда, временами, девушка чувствовала на себе жаркий взгляд Тимофея, в такие моменты она хотела повернуться и ответить. Память услужливо подбрасывала воспоминания о том визите в каюту Тимофея и несостоявшихся минутах любви. Иногда Лика жалела о своём уходе.

— Ты что так покраснела? Нехорошо? — спросила заботливо Варя, прервав свои стенания на холодность мужа.

— Жарко тут.

— Да, как в тропиках, — согласилась подруга и вернулась к прерванной теме. — Дима с самого утра о чём-то беседует со Старковыми, а раньше они никогда не были приятелями. Так, просто сослуживцами. То есть он уже готов проводить время с кем угодно, лишь бы не со мной!

— Сейчас не время выяснять отношения, сама понимаешь.

Варя вздохнула:

— А то. Жаль, что мы теперь совсем не остаёмся наедине, я бы прямо спросила о его чувствах ко мне.

— Может, после Совета у тебя будет такая возможность.

Взгляд Лики блуждал по комнате, старательно избегая того места, где стоял Тимофей, обсуждавший с Владом и докторами дальнейшие действия. По мнению девушки, это было глупо, потому как сведения о повадках и обычаях эфемералов крайне скудны, а Олимпиада больше молчала, будто не желала делиться ими с вновь прибывшими. Лике казалось, что это месть им за то, что они прилетели так поздно: девушка помнила, как мать ценила свою неувядающую молодость.

— Вам пора. Следуйте за мной и не бойтесь, —  Голос Микопы прозвучал в голове так неожиданно, что девушка вздрогнула. Варя с тревогой смотрела на что-то за её спиной, Лика обернулась. Микопа в сопровождении двух ящеров покрупнее стояла на выходе. Их морды с широкими  ртами ухмылялись в оскале открывая ряды острых зубов. Глядя на них, с трудом можно было подумать будто аборигены, как утверждала Олимпиада, питаются исключительно растительной пищей. Микопа рассказывала, что их мощные передние лапы изначально служили лишь для раскапывания кореньев и выдирания водорослей, но сейчас и в это верилось с трудом.

— Что будет после Совета? — спросил Тимофей.

— Смотря, о чём вы с ним договоритесь. Но вашим телам не будет нанесён вред.

— Держимся вместе, — Тимофей обернулся к группе и прибавил: — Что бы нам ни говорили, молчите. Я постараюсь выторговать наилучшие условия.

Он казался осунувшимся и будто стал ещё выше, чем был по прилёту на Эфемерал. Лике захотелось подойти и обнять Тимофея в знак поддержки, но девушка лишь кивнула в ответ, даже не зная, заметил ли старпом её жест.

Ящеры вышли первыми, люди по привычке растянулись в шеренгу, Лика шла следом за Варей, та то и дело оборачивалась; влажные чистые волосы пшеничного цвета, наспех стянутые в хвост, разметались по спине и плечам подруги. Лика шла ни о чём не думая и почти ни о чём не жалея, и поймала себя на мысли, что совсем не боится будущего, пока она вместе с этими людьми, с которыми пережила  столь много удивительного, что хватит до конца дней.

Тот же длинный светлый коридор с одинаковыми вереницами едва различимых дверей, по нему нельзя было судить, куда их ведут. Всё казалось таким невероятным, словно это был сон, поэтому Лика чувствовала лишь любопытство без примести страха.  Она дала себе слово поговорить с Тимофеем, как только это станет возможным и признаться ему в своих чувствах, не надеясь на взаимность; в этом была доля эгоизма: она, по сути, перекладывала на другого, косвенно виноватого в её любви, собственные нежность и страсть. Но они были настолько велики, так ломили грудь, грозя выплеснуться на первого подвернувшегося, что Лике была не важна чужая ноша и груз ответственности. Девушка осознала, что избавилась от тяжкого давления матери, и теперь была опьянена свободой воли и выбора.

— Мы пришли, — сказала Микопа, остановившись у очередной, ничем не отличающейся от соседних, двери. Лика с сожалением вздохнула: сейчас надо будет вслушиваться в речи Совета и очарование этого момента растает под гнётом настоящего. Пора грёз миновала, растаяла, как туман с приходом холодов.