Бремя наемника (СИ) - Конев Иван Степанович. Страница 5

— Странно, почему же я такого не видел раньше. С подозрением сказал Ложка.

— Это редкое явление. Просто объяснил сие обстоятельство водитель. — Многие и за всю жизнь его не увидят. Говорят, что это к беде.

— Ну с этим не удивили. Заметил командир и продолжил наблюдать за живой лужей. А она все продолжала двигаться вперед, оставляя за собой землю, по которой будто прошлась целая стая. Вся перепаханная и будто порванная. А местные земли не привыкли, хоть к каким-то изменениям, кроме тех, за которые отвечают ветер и дожди. Когда же муравьи остались позади, пустошь вновь приобрела привычный мертвый вид. Будто передвигаясь по обглоданному скелету, внедорожники не встречали на своем пути ни единого дерева. Хотя это и понятно. Деревья сохранились лишь у серых и зеленых лесов. По одиночке они быстро высыхали и умирали. И такой сухостой, стоящий особняком люди быстро либо срубают ради дерева, либо просто сжигают, не желая давать какой-нибудь твари дом. Но спокойствие было мнимым и пустошь быстро напомнила наемникам, что она не безобидный зверек. Это больной, обезумевший от жажды зверь, способный лишь убивать и пировать на останках своих врагов. А потом, когда они кончаются снова пускался в охоту, преследуя дикое желание напитаться хоть чем ни будь, и не важно, что это будет. Вода или кровь. И проявить себя в этом пустошь решила в классическом виде.

— Ложка, с лева от нас движется стая зобов. Сообщил Карта, свернув вправо.

— Уверен? Спросил Ложка.

— Да.

— Вот черт. Выругался командир и взяв бинокль стал искать взглядом зверье. Увидев, что что-то промелькнуло за очередным желтым холмом, он направил бинокль туда. Через пару минут он смог увидеть зверье. Из себя зобы представляли волкоподобных тварей, с выпуклостями по коже, являющимися твёрдыми пластинами, расположенные совершенно случайно по телу. Что давало им неплохую защиту, хотя она не в какое сравнение не шла с броней чупакабр. Сама же тварь была почти два метра длинной и чуть больше метра в высоту. Серая шерсть, с черным загривком, тянущимся по спине. Острые когти, большая пасть с двумя просто огромными клыками сверху и снизу. Но самое главное это глаза. Желтые, широко открытые глаза, полные злобы и животной ярости ясно давали понять, что единственное, чего желает зоб это свежего мяса.

— Круг, внимание! С лева от нас зобы. Начинай сразу после моего выстрела. Прием. Поговорил Ложка в рацию.

— Есть. Конец связи. Ответил наемник.

— Так, Рома, двинься сзади! Приказал командир и стал пробираться на задние сиденье, прижимая новенького все плотнее и плотнее к стенке. А в это время зобы наступали. Они решили разбиться на две группы, одна из которых обошла команду наемников сзади и оказалась к востоку от них. Ложка, взобравшись на пулемёт стал смотреть по сторонам, ожидая нападения. Стрелять первым он не спешил, поскольку понимал, что выстрелишь и нападения не избежать. А так оставался шанс, что враги передумают. Но тут из-за толпы зобов появился вожак стаи. Здоровенный, раза в полтора больше остальных старый матёрый зоб, с вырванной местами шкурой, переживший явно не одно нападение на людей. Он на бегу издал протяжный вой и зобы одновременно сделали рывок к машинам. В тот же момент засвистели пули и прозвучал оглушительный грохот. Тульские поработали на славу и пулемет работал как часы. Пули вырывались из него, как осы из улья, прошивая все на своём пути, будто землю или толстую шкуру зверья в решето. Твари же, передвигаясь по сухой земле своими широкими, когтистыми лапами продолжали попытки напасть.

Первые выстрелы проредили их толпу, но все же большая часть не затронула потерья товарищей. Быстро передвигаясь, они оказались у самих машин. В тот же миг один за другим зобы стали влетать в бока внедорожников, желая проломить двери, но вместо этого оставляя на броне небольшие вмятины. Врезаясь в железные пластины, они понемногу сминали их, и благодаря своим пластинам почти не получали урона. Но тут уже пулеметы Ложки и Ветки не спали. Разрывая одну тварь задругой, они, оставляя за машинами кровавый след по песку неслись вперед, ревя двигателями. Но зобы даже не думали отступать. Кровожадные твари продолжали таранить машины один за другим, то и дело наровясь порвать железо своими когтями. Один даже решил напрыгнуть на стреляющего Ложку, но тот успел увидеть движение слева и взяв свои пистолет выпустил в зверя пол обойми. Морда твари, украшенная серой шерстью, язвами, рубцами и двумя желтыми яблоками глаз превратилась в кровавое месиво, разметая ошмётки морды во все стороны. Кровь же со зверя полетела во все стороны, покрыв не только крышу кровавыми ручейками, но и лицо, вместе с одеждой Ложки. Упав на крышу, машину подкосило, но командир, выплевывая попавшую кровь в рот быстро столкнул грозную тушу зверя на землю и прильнув к пулемету продолжил стрелять. К тому времени от былой мощи стаи осталось лишь жалкое напоминание в виде пяти шести зобов.

— Да, тульские пулемёты творят чудеса! Усмехался Ложка, припоминая, с каким трудом они раньше отбивались от подобных стай. Вожак же беспокойно вертел головой. Казалось, в его тупой башке боролись мысли о спасении стаи и убийства так ненавистных ему людей. Внезапно он взвыл еще более протяжно и беспорядочно кружащие вокруг внедорожников зобы, будто пчелы у улья резко отступили в стороны и стали прятаться за холмами и песчаными барханами, пока им в след летели пули Ложки и Вилки.

— Старая сука! Понял, что им не справиться и решил отозвать своих. Прокомментировал данный поступок зверя Ложка и сплюнув еще раз за борт, залез обратно в салон.

— Вилка, это Ложка. Прием. Вызывал наемника Ложка, сидя на заднем сиденье.

— Это Вилка. Прием.

— Сколько положил и сколько потратил? Прием. После небольшого ожидания прозвучал ответ.

— Положил где-то чуть больше десятка, суки крепкие. Потратил примерно семьдесят патрон. Прием.

— Ясно. Конец связи. Проговорил Ложка. Посчитав, что он положил около пятнадцати и потратил примерно столько же патрон досадливо проговорил пару ругательств. Этак нам не то, что до залива, мы и к Вяземскому рынку не доедем, подумал он. Сев на переднее сиденье, командир, достав ветошь стал оттирать кровь зоба с лица и куртки.

— Рома, а ты не знаешь, что так зверье охренело? Я понимаю еще толпу в полсотни голов напала бы на нас. Они меньшим числом не нападают на машины, а тут всего чуть больше тридцати. Не слышал об этом что ни будь? Спросил Ложка, старательно протирая стальные пластины на груди.

— Ну. Задумался Рома, почесывая рыжую голову. — Я утром вроде бы слышал от охраны, что на западе зверье совсем с ума сошло. Бросаются на все что видят и неважно кто это, хоть машина, хоть путник.

— Вот тварь же эта Седло! Почему не сказал. Яростно проговорил Ложка, выкидывая тряпку на ружу, слегка приоткрыв дверь. — Так, ладно, понятно. Карта.

— Что? Спросил все это время молчавший водитель.

— Сколько еще сегодня проедем?

— До заката. Проговорил наемник и взглянул на солнце. — Где-то часа три, так что километров сто проедем, а там уже на ночлег надо.

— Ясно, значит к Вязьмам приедем уже завтра вечером. Оценил ситуацию командир и сев на переднее сиденье стал всматриваться в пустоши. Пустынный пейзаж иногда прерывался небольшими рощицами мертвых серых и живых зеленых лесов. Погрузившихся в густые заросли зелени, они были лишь около оазисов. Но даже там, где влага покинула землю, но остались деревья кипела жизнь. Сотни насекомых, а с ними и более крупных тварей обосновались в мертвых лесах, не давая передышку случайному путнику. Пару раз Ложка даже замечал пеших поодаль от внедорожников. Одеты они были во все что только можно было. Порванные куртки, какие-то старые светлые плащи и серы головные повязки. Сразу понятно, что оборванцы. Но разглядеть толком кто именно идёт не получалось, поскольку те сразу падали на землю и прятались при виде машин, боясь, что те могут убить их или продать в рабство. Кроме людей, Ложка не заметил никого более, если не считать пару темных точек вдалеке, то появляющихся, то исчезающих, средь песков. Так, в удивительном спокойствии и нестерпимой жаре группа провела все время пути до заката. Когда солнце почти скатилось за горизонт и только самые крайние лучи не давали пустоши впасть в темень, Ложка объявил.