Любовь на грани (СИ) - Рябинина Юлия Валериевна. Страница 28

Парень впился в меня ледяным взглядом. Я крепче сжимаю его лицо.

— Я не прощу себя. Потому что он мне ничего не сделает, а вот тебя убьет, он не отпустит меня. Ты думаешь, что все эти шесть лет я делала? Я старалась избавиться от него, думала, не рожу, так он меня бросит, но нет, он меня посадил в золотую клетку, и я служу украшением его стареющего эго! — предательские слезы все-таки выступили на глазах. — Я люблю тебя, понимаешь? Все время любила и не отпустила ни на минуту ни отсюда, — прижимаю ладонь к груди, — ни отсюда, — мои пальцы стучат по лбу. — Все время ты со мной, и тошно становится только от одной мысли о том, что эти дни закончатся, и я снова умру вот здесь, — снова кладу ладонь на грудь. — Но мое тело и разум будут жить воспоминаниями о тебе. А что будет со мной, если я буду знать, что он убил тебя, как ты думаешь?

Парень молчал.

— Скажи, Максим! — мой голос срывается, и я уже плачу.

— Я убью его, — говорит вдруг он, и его губы накрывают мои, он вкладывает в поцелуй всю нежность, что сейчас проникает в меня, а я пью ее, наполняясь ей, не могу насытиться и насладиться.

— Люблю, — шепчет он, целую мои мокрые от слез щеки. — Не отдам.

Глава 20

День пролетел незаметно. После того, как с Полиной встретились в коридоре администрации, только и мог думать о том, что она сказала. Даже ужинать не пошел. Настолько погрузился в размышления, что не заметил, как стрелка часов подкатила к десяти вечера. Парни так ко мне и не пришли. Наверное, поняли, что со мной происходит неладное, ведь не первый год знаем друг друга и не одно восхождение делали вместе. А сейчас мне было не до этого, хотелось побыть наедине с собой. Разобраться, потому что завтра будет еще один трудный день, завтра пойдем дальше, а для этого голова и тело должны работать на все сто процентов, и число ошибок должно свестись к минимуму. Завтра начнется восхождение на скалы, а это страховка и жизнь людей в руках инструкторов.

Я повернулся на бок и закрыл глаза, вдохнул запах, что исходил от подушки. Полина. Она никак не хотела отпускать, и сейчас готов был бросить все и пойти забрать ее из номера, привести к себе. Уложить на кровать рядом и по-хозяйски обнять, сжать до боли родное тело. Дикая ревность снова скрутила в тугой узел внутренности, аж трудно стало дышать, как представил, что этот старый мудак обнимал мою малышку. Взял бы топор и отрубил ему руки на месте. Глаза заволокло пеленой ярости. Как она жила все это время? Эти видения так и не отпускали меня, мучая, терзая, заставляя внутренне содрогаться. Но усталость все-таки начала брать свое, и глаза закрылись прежде, чем я смог стряхнуть с себя вязкие путы сна.

Я лежу прикованный к кровати, нижняя часть отказала, и врачи напророчили, что я навряд ли вообще встану и буду ходить. В первые дни я вроде бы и смирился с этим, погрузился в пучину воспоминаний. Ничего не ел ни с кем не разговаривал. Просто находился в прострации. Родители наняли сиделку, меня поставили перед фактом, даже не посоветовались, но мне было все равно, я тогда даже ничего не сказал. Понимал, что родителям некогда ухаживать за калекой сыном, ведь у них есть здоровая дочь, зачем я им нужен больной. Самобичеванием я занимался до того момента, как утром следующего дня в комнату постучали, и в открывшуюся дверь просунулась мужская голова.

— Максим, — мужчина вошел в комнату, оглядывая планировку, — меня зовут Сергей, с сегодняшнего дня я — твоя сиделка, — он пробежался глазами по комнате, задерживая взгляд на кубках и групповых фотографиях с чемпионатов по скалолазанию, с гонок. — Будем знакомы, — он протянул мне руку, а я так и остался лежать недвижимым, уставившись на него во все глаза.

— Ага, я понял, — он потрогал мое предплечье, помассировал его, взял ладонь, попробовал пальцы. — Придется поговорить с твоими родителями. Они мне дали ложную информацию, сказав, что у тебя паралич только от пояса, а тут, оказывается, от шеи.

Нет, этот громила явно издевается надо мной. Я вырвал руку.

— Все они правильно сказали, только не пойму, почему в сиделках здоровенный мужик вместо нормальной женщины? Или у тебя на другую работу ума не хватает? — выплюнул я ему в лицо свою злость.

Видел, как на его скулах заходили желваки, и до сих пор больше чем уверен, что был бы я здоров, он врезал бы мне в морду.

— Знаешь, — проговорил на удивление спокойно мужчина, — если бы сейчас передо мной лежала не умирающая от сострадания к себе девчонка, а нормальный пацан, побитый жизнью, за эти слова я врезал бы ему по роже, — мои догадки оправдались, — а так — нет, я барышень не бью.

— Да пошел ты! — крикнул я. — Ты что, еще в моей комнате и решил меня обзывать?

— Так, ты посмотри на себя, — он обвел взглядом всего меня. — Здоровый детина лежит, сложил ручки, а о родителях подумал? Мне интересно, тебе как самому-то, не стремно, что за тобой выносит дерьмо твоя мать?

Мое лицо пылало. Я так хотел встать и врезать этому мудаку в рожу за его слова. За то, что он даже не знает меня и не знает, что со мной случилось. Хотя нет, знает, он же сказал, что у меня паралич, значит, мать ему все рассказала. Так какого он тогда открывает свой рот?

— Закрой свою пасть и вали отсюда, — прошипел зло я. Силы быстро уходили от перенапряжения.

— Ой, ну да конечно. Принцесса рассердилась и сейчас заплачет. Но пусть твоя тощая принцесса намотает себе на ус, что просто так я отсюда не уйду, потому как бабки платят хорошие.

Все, слушать этот треп я просто больше не мог. Подтянулся на руках, чтобы хоть до чего-то достать и запустить в этого придурка.

И мне это удалось. Но в порыве гнева я даже не сразу это понял. Только после того, как Сергей с горящими глазами уставился на мои ноги, я проследил за его взглядом и охренел. Застыл на месте, открыв от изумления рот.

Сергей тут же подскочил ко мне, помог лечь обратно, со знанием дела и с профессионализмом, что чувствовался в каждом его движении, ощупал мои ноги от ступней до колен.

— Чувствуешь?

Я отрицательно помахал головой. Тогда он взял с тумбочки, где лежали лекарства, шприц, ловко распаковал его и достал иглу. Я невольно сглотнул. Что он собирается делать? Я не мог, не успевал думать, настолько все быстро он делал. Укол в палец я почувствовал так, что мне отдалось в пах, и я дернул ногой. Я почувствовал и дернул ногой.

— Сколько ты лежал без движения? — задал он вопрос, на который я не знал точного ответа, потому как время для меня перестало существовать, когда я услышал диагноз. Я пожал плечами.

— Ну, в больнице сколько провалялся?

— Около двух месяцев, — ответил примерное время, потому как точно не помнил.

— Суки, даже бабки не делают свое дело, — зло бормотал Сергей. — Почему тебя не отвезли за границу? Ты бы уже давно ходил.

Я уставился на него, не веря в услышанное.

— Я точно не знаю, но, по-моему, родителям сказали, что сто процентов я не буду ходить, и это лишняя трата денег, — я говорил ровно то, что слышал от сестренки, потому как родители мне никогда такого бы не сказали, испугались бы за то, что могу с собой что-нибудь сделать.

Но после того, как Алька рассказала, я именно так и захотел поступить. Только спустя несколько дней понял, что хочу мести, и скорее эта мысль отвлекла от совершения неблагоразумного поступка. И вот, что оказалось на самом деле. Я смог бы уже давно восстановиться, но мне не дали такого шанса.

— Давай, пацан, отдыхай, через пару месяцев будешь бегать, как марафонец, — говорил Сергей, помогая мне вновь занять позицию лежа.

— Ты серьезно? — я глянул с надеждой на Сергея. — Ну, про то, что буду ходить.

— Серьезней не бывает, парень, — хмыкнул мужик.

Когда спустя несколько часов Сергей вышел из комнаты, чтобы навести чаю, я все-таки не смог удержаться, отбросил одеяло, приподнялся на локтях. Попытался пошевелить пальцем, отдавая команду, то одному, то другому. Никакой реакции. Почему?