Фредерика - Хейер Джорджетт. Страница 49

Фредерика рассмеялась и протянула руку:

– Хотя у вас кровь стынет в жилах при одной мысли об этом! Как же вы добры, мой дорогой друг! Благодарю вас! В хорошеньком положении вы оказались, если бы я приняла ваше предложение! Но я его отклоняю, так что можете быть спокойны!

Он взял ее руку и поцеловал ее.

– Увы, это не совсем так. Могу я, по крайней мере, продолжать считать себя вашим другом?

– Я на это надеюсь, – искренне отозвалась она.

После его ухода Фредерика не смогла удержаться от смеха, правда вполне добродушного. Хотя испуганное выражение лишь на момент мелькнуло на лице мистера Мортона, оно подтвердило ее уверенность, что вскоре он возблагодарит небеса за свое избавление. Мысль о вторжении в его безмятежное существование таких предприимчивых юных джентльменов, как Джессами и Феликс, сразу же пробудило в Фредерике чувство юмора. Только Бакстид мог бы взять на себя тяжкую обязанность обуздывания ее младших братьев. Правда, Элверстоук был в состоянии осуществить это, не вызывая в них и тени враждебности, так как мальчики по непонятной причине считали его особой, достойной всяческого уважения. Но в этом месте мысль ее прервалась. Фредерика встряхнулась, повторив про себя обещание не думать об Элверстоуке. Это было не так легко. Знал ли об этом маркиз или нет, но он приобрел раздражающую привычку вторгаться в ее размышления, и позволять ему это делать и далее не привело бы ни к чему хорошему. Фредерика надеялась, что у нее достаточно здравого смысла и гордости, чтобы не прибавлять себя к списку его жертв. Маркиз был куда более убежденным холостяком, чем Дар-си Мортон, в чьей груди билось горячее сердце. В Элверстоуке не было ни тепла, ни нежности. Он мог проявлять доброту и любезность, когда ему этого хотелось, становясь самым очаровательным собеседником, но его обращение с сестрами и со всеми, кто вызывал у него скуку, было поистине безжалостным. Элверстоук просто черствый эгоист и к тому же повеса, если верить слухам! Возможно, они правдивы, но нужно быть справедливым даже к такому распутнику – он никогда не проявлял подобных наклонностей по отношению к ней или ее красавице сестре. Правда, она однажды заподозрила его в попытке флирта, но вскоре решила, что ошиблась. Более того, справедливость требовала признать, что, хотя маркиз согласился покровительствовать ей и Кэрис исключительно с целью позлить свою сестру Луизу, он был необычайно добр к Джессами и Феликсу. Фредерика вспомнила поездку в Хэмптон-Корт, которая наверняка была для него нестерпимо скучной, готовность, с которой он избавил Лафру от безвременной кончины, и опыт, с которым он обошелся с Джессами. В этих действиях было невозможно усмотреть какие-либо низменные мотивы: Элверстоук вел себя так, словно на самом деле являлся их опекуном, поэтому Фредерика постепенно стала считать его таковым, обращаясь к нему при любом затруднении. Это раздражало ее, так как раньше она никогда не искала поддержки и совета на стороне. Фредерика понимала, что если она не хочет потерять собственную силу и энергию, то не должна слишком рассчитывать на помощь маркиза. По какой-то неизвестной причине дружба с Мерривиллами забавляла его, но она в любой момент может ему наскучить, и тогда он стряхнет заботу о них с той же легкостью, с какой возложил на себя. В конце концов, что она о нем знает? Ничего, кроме того, о чем сообщали сплетни; она не знала даже того, нравится ли она ему. Иногда ей казалось, что да, но затем, когда на каком-нибудь приеме маркиз едва находил время, чтобы обменяться с ней несколькими словами, она начинала думать, что он к ней абсолютно равнодушен. По всей вероятности, так оно и было, ибо если Элверстоуку быстро надоедали даже ослепительные красавицы, выражавшие готовность принять его ухаживания, то как же должна была ему наскучить деревенская кузина, не блещущая красотой и к тому же не первой молодости? Когда Фредерика думала о миссис Пэрраком или хорошенькой вдове, которую считали его последним увлечением, она могла лишь удивляться, что он продолжал интересоваться ее делами. Если бы ей сказали, что она быстро становится для маркиза навязчивой идеей, Фредерика ни за что бы этому не поверила.

Глава 17

Маркиз между тем вел себя с присущей ему осмотрительностью, стараясь не давать досужим болтунам поводов для сплетен. Зная о своей дурной славе и понимая, какие скандальные слухи вызовут малейшие признаки его интереса к старшей мисс Мерривилл. он предпринимал не свойственные ему усилия с целью уберечь ее от злобных и завистливых языков. Дабы удовлетворить любопытство тех, кого могло заинтриговать, почему он стал доставлять удовольствие стольким хозяйкам, появляясь на их балах и приемах, маркиз для виду флиртовал с миссис Илфорд, прекрасно зная, что проницательность прелестной вдовушки не уступает ее красоте; несмотря на репутацию повесы, он не желал разбивать ничьи сердца, никогда не делая объектами своей галантности невинных простушек. Если же какая-нибудь девица заигрывала с ним слишком настойчиво, он применял эффективный, хотя и безжалостный метод: вовсю ухаживал за ней на глазах шокированных сверстниц, а при следующей встрече не мог вспомнить даже ее имени. Эта бессердечная тактика сделала Элверстоука опасным в глазах родителей, которые предупреждали дочерей, чтобы те не поощряли его авансы. Один или два раза они даже просили мистера Мортона повлиять на своего ближайшего друга, но ответом на обвинение в жестокости служили презрительная усмешка и холодно выраженная надежда, что жертва получила хороший урок. Начиная с первого выхода в свет маркиз считался выгодным матримониальным трофеем, но годы не научили его спокойно относиться к этой ситуации, терпеть интриги мамаш, подыскивающих женихов, или смеяться над приманками, подбрасываемыми их честолюбивыми дочками. Со дня открытия, что его первая любовь была готова выйти замуж хоть за горбуна, лишь бы тот обладал большим состоянием и высоким положением в обществе, Элверстоук становился все более циничным и в возрасте тридцати семи лет, когда Фредерика неожиданно ворвалась в его жизнь, имел не больше намерений вступить в брак, чем броситься в Темзу.

Фредерика серьезно взмутила спокойные воды его безмятежного существования. Не сразу, но достаточно быстро маркиз ощутил, что сильно увлечен ею, причем каким-то доселе неведомым ему образом. Ранее его интересовали лишь прирожденные кокетки, с которыми было забавно флиртовать, и не обремененные моралью особы, с которыми он наслаждался более близкими отношениями. Элверстоук не испытывал сердечной привязанности ни к одной из упомянутых леди и не имел ни малейшего желания установить с кем-либо из них более прочные связи. Его страшила одна мысль о том, чтобы соединить судьбу с женщиной, которая, несмотря на всю красоту и очарование, неизбежно наскучила бы ему через несколько месяцев. Он отнюдь не жаждал постоянного женского общества, тем более ответственности, налагаемой браком.

Появление Фредерики расстроило его холодные расчеты, вторгаясь все сильнее в размеренное течение его жизни и повергая его в весьма нежелательные сомнения. Несмотря на все старания, маркиз не мог отыскать причину этих тревожных перемен в самом себе. Фредерику нельзя было назвать красавицей, она не использовала никаких ухищрений, чтобы привлечь его, была деловитой, практичной и небрежной к условностям и никак не принадлежала к категориям женщин, чье внимание он когда-либо стремился привлечь. Более того, она навязала ему двух утомительных школьников!

Но было ли справедливым последнее обвинение? Подумав, маркиз с виноватой усмешкой решил, что это не так. Он сам поддался льстивым уговорам Феликса (невыносимого чертенка!), а когда Джессами (тоже весьма назойливый парень!) попал в переделку и обратился к нему за помощью, то, естественно, был вынужден ее оказать. Было бы несправедливым винить за это Фредерику – она пришла в бешенство, узнав, что он дал Джессами деньги. Энергичная, самоуверенная девчонка, которую даже хорошенькой не назовешь! Тогда какого же дьявола она ему так нравится?