Любовь Химеры (СИ) - Истомина Елена. Страница 12

Но Олега сейчас занимало совсем не это.

Его поразило, как запросто они приняли гибель Доры и ее мужа, не углубившись, не начав разбираться. Списав все на мятеж погибших военных, которых сама Дора и угрохала, между прочим. А Пелегин все списал на работу службы безопасности и личную месть за своих. Олег понял, что все это для отмазки. Всем им, скорее всего, прекрасно известно, что Дора жива, и что сделал он с Вербицким и, собственно, поэтому он и здесь, сейчас они будут присматривать за ней через него. Чем им так не угодил Вербицкий, оставалось только догадываться, скорее всего, узнали, что он убил дочь, и решили устранить его руками Олега.

Слишком странным был тот звонок с неопределившегося номера, когда незнакомый Олегу мужской голос сообщил, что его другу Соколову грозит опасность, и его попытаются убить. Даже точный адрес и время указали. Дозвониться до Влада Олег не смог. Поэтому поехал по указанному адресу. А потом как-то так само собой получилось, что нацелился Вербицкому точно в лоб, совершенно как-то не задумавшись о том, что это ведь его зять и убивать его ну как-то некрасиво, что ли. Ведь мог бы спокойно выстрелить и в плечо, так нет же, именно точно в лоб.

Саму же Дору хотят спрятать, укрыть от кого-то, для этого и нужна ее фиктивная смерть. Причем такая, чтоб даже родной отец поверил.

Олег вдруг вспомнил один из дней рождения Влада Он у него первого июня. Тогда Доре только-только исполнилось восемнадцать, ее день рождения семнадцатого мая, она пришла на день рождения Влада с Вербицким и представила его уже как своего мужа. Он был якобы аспирантом академии и там они, и познакомилась, их отношения якобы длились все два года обучения Доры. И как только ей исполнилось восемнадцать, они поженились. Просто расписались, а не пригласили никого, ибо нет у бедных студентов денег на торжество для всех родственников и друзей. Поэтому не позвали никого, устроив праздник лишь для себя.

— Нет, я не беременна и не собираюсь в ближайшие годы, просто мы любим друг друга, хотим быть вместе. И так просто удобнее, в конце концов. У Алекса своя квартира недалеко от академии, — заявила новобрачная.

И они оба были такими счастливыми, их глаза так сияли, что оставалось лишь поздравить молодых.

Влад был прямо-таки очарован зятем, еще бы — спортсмен, сирота, выросший в детдоме, с закаленным характером и правильными понятиями. Они созванивались почти каждый день и виделись каждое воскресенье, Влад был рад и спокоен за дочь, но спустя два года они уехали по работе в какой-то закрытый город на севере на полтора года. Сейчас анализируя все, Олег понял, что именно в это время она была беременна и родила, и, скорее всего, никуда не уезжала, ее просто прятали. А потом, когда они вернулись, Дора сильно изменилась, это заметил даже он. Она стала грубой, что ли. Жесткой, безрадостной. Неулыбчивой. Очень редко навещала отца и почти всегда без мужа. Хотя раньше приходили только вместе.

— Где летаешь, орел? — насмешливый голос блондинистого китайца вырвал меня из воспоминаний, я оглянулся вокруг и увидел, что в зале для совещаний никого уже нет, кроме нас с ним.

— Фу ты черт! Как так-то? Олега, увлекшегося своими мыслями словно, вырубило. Надеюсь, я не слишком громко думал?! — подумал он.

— Ты даже не представляешь себе, насколько, если честно, — услышал Аверин в своей голове насмешливый голос Демитрия Воронова, так ему его представили.

Он что, общается со мной телепатически?! Удивился Олег.

— Ага, — так же беззвучно ответил Демитрий, — правильнее говорить мысленно или же ментально. Скоро тоже так научишься. Очень удобно при нашей работе, знаешь ли.

— Пойдем на тренировку, — это уже вслух, — теперь я твой куратор и учитель на первые полгода обучения. Со всеми интересующими вопросами ко мне и только ко мне. Без моего разрешения и думать не моги куда-либо здесь соваться. Ясно?

— Так точно, — ответил Олег, вставая и идя вслед за Демитрием.

Он часа два гонял Аверина, как сидорову козу, по спортзалу, проверяя его боевые навыки и сноровку, нанося удары один за одним, от которых он пока что успешно оборонялся. Но Демитрий вдруг закричал:

— Держи ментальную оборону! Не снимай мысленный щит! Не расслабляйся ни на секунду. Никто не должен знать, о чем ты думаешь! Ни на секунду! Что бы ты ни делал! О море, капитан. Думай всегда только о море! — рявкнул вдруг куратор, когда капитан чуть под расслабился под градом его выпадов.

Устанавливать энергетическую защиту и щиты Аверин уже умел и давно, тоже не топором деланные, как говорится.

Олег снова установил щит, картинку с морским прибоем, он учился этому еще с академии и неплохо преуспел. Теперь ему никакой гипнотизер и экстрасенс не страшны уже давно. По крайней мере, конторские не пробивают, а они — это вам не клоуны из битвы по телеку. В конторе настоящие профи, их по всей стране выискивают и обучают старшие. Очень удобно на расстоянии внушать противнику нужные мысли — повеситься, например, или с крыши прыгнуть. Подписать нужную бумажку или, наоборот, не подписывать. Много чего творится невидимыми бойцами невидимого фронта. Во благо родины, ну и не совсем во благо, естественно, тоже.

Олег даже постарался услышать шум волн и крики чаек. Но удары, которые посыпались с невероятной силой, стало отражать жутко тяжело. Отвлекшись на пол секунды, Олег мгновенно распластался на полу, получив мощный удар в челюсть пяткой.

— Ха, весьма неплохо, капитан! — довольно усмехнулся Воронов. — Два часа пятнадцать минут продержался. Обычно новичков минут на пятьдесят хватает! Молодец!

Лейтенант протянул руку и помог Олегу встать. Пока капитан пытался отдышаться, провел рукой по пульсирующему подбородку, и боль как рукой сняло.

— Душ за этой дверью по коридору. Помоешься — и можешь быть свободен на сегодня.

Часть 11

Когда Олег заехал, чтобы забрать Влада из больницы, он не поверил своим глазам. Перед ним вместо полного сил пятидесятилетнего мужика стоял глубокий, практически седой старик. Возле глаз появилось множество морщинок. Носогубные морщинки углубились. Кожа была какая-то серая, сухая. Взгляд потухший, практически мертвый.

Ах ты ж дрянь! Ах ты ж гадина. Ругался про себя Аверин, ему хотелось немедля поехать за Дорой, схватить за шиворот, привести сюда и бросить к ногам безутешного отца. И себя он тоже чувствовал последней сволочью сейчас, но, помня ее слова, держался скорбно и невозмутимо.

— Как-то ты не очень выглядишь, приятель! — покачал Олег головой.

— Зато ты просто шикарно, — усмехнулся Влад, — выглядишь, словно помолодел лет на десять. Завел, наконец, подружку, а?

— Что-то вроде, — кивнул Олег, смотря в сторону.

— И, судя по всему, молодую и горячую, — подмигнул Влад, — давно пора.

— Ну кто бы говорил! Поехали, отвезу тебя домой. А продуктов я уже купил, они в машине.

— Нет. Сначала заедем в похоронное бюро. Купим венки и съездим на кладбище. Памятник ей как раз сейчас устанавливают. Я по интернету заказал.

— Что ж, поедем.

Сердце Олега нещадно сжималась от боли. И стыда. Он просто не мог смотреть на убитого горем друга. Но пусть его за то раздерут черти в пекле, он ни о чем не жалел. Об этом просто невозможно жалеть. Возможно хотеть лишь еще и еще.

По пути в похоронное бюро Олег остановился на заправке, велел Владу заправить машину, а сам сказал, что ему нужно в туалет. Зайдя в туалет, набрал номер Доры.

— Привет. Как раз собиралась звонить, что ты хочешь на ужин? — прозвучал в аппарате ее милый, спокойный голос.

— Я сегодня буду поздно или же вообще не приду.

— Почему?

— Еду на похороны, а затем и поминки дочери своего лучшего друга. Некой Доротеи Владиславовны Соколовой-Вербицкой. Может, слышали о такой? А Ольга Андреевна? А может, желаете лично выразить соболезнования безутешному отцу, который за две ночи совершенно поседел от горя? За что? За что ты с ним так! Ты б только сказала, он бы в лепешку расшибся, но прикрыл твою избалованную задницу и под пытками бы не сказал, что ты жива.