Никогда не говори «навсегда» - Тронина Татьяна Михайловна. Страница 10
— Лешка, я просто дура… — Нелли была в какой-то эйфории.
— Ладно, я все равно уже домой собирался. — Он захлопнул ноутбук. — Очень устал…
Он стал одеваться, а Нелли еще раз, машинально, осмотрела комнату.
— Какой же твой Петренко грязнуля! — укоризненно произнесла она. — Вещи все раскиданы — словно ураган прошел… А это пятно на ковре! Такой хороший ковер испортил… Нет, ему определенно пора жениться!
— Да, пора… — усмехнулся Алексей.
Они вышли из дома, сели в машину Нелли.
— Слушай, у него же девушка была. Катя. Славная такая… Почему он на ней не женится?
— Не знаю, — равнодушно пожал плечами Алексей. — Я в его дела не лезу. Послушай, Нелли, я вот что тебе хочу сказать…
Он задумался. Его лицо в свете уличных огней казалось старше, серьезней, значительнее.
— Лешка, я люблю тебя… — улыбнулась Нелли и, остановившись у светофора, быстро чмокнула мужа в висок. — Ты у меня просто красавец!
— Милая, никогда не ревнуй меня, — вздохнув, решительно продолжил он. — Ни-ког-да. Именно это ты должна запомнить. Ты единственная женщина в моей жизни, и я ни на кого тебя не променяю. Мы с тобой будем жить долго и умрем в один день, как в сказке. Пожалуйста, верь мне.
— Верю… — растроганно прошептала Нелли. Мысленно она кляла Улю Акулову, которая заставила ее сомневаться в Алексее.
Когда они вернулись домой, у Поли грохотала музыка.
— Полина! — разъяренно завопила Нелли, врываясь в комнату дочери. — Сколько раз тебе повторять — надевай наушники и слушай в них сколько хочешь свой тяжелый рок!
— Это не тяжелый рок, а технопанк, — растерянно пробормотала Поля, выключая музыкальный центр. — Мам, но дома же никого не было…
— А теперь у нас все дома, — с нажимом произнесла Нелли. — И будь добра…
— Мама! — едва не плача, перебила ее Поля. — Ты чего орешь на меня? У меня, между прочим, неприятности…
— Какие еще неприятности?
— Селина сказала, что Кирилл Пасечников назвал меня выдрой с хвостом, а когда я его об этом спросила, он ответил…
— Поля! — теперь Нелли в свою очередь перебила дочь. — Мне совершенно наплевать на твоего Пасечникова и на твою Селину. Меня гораздо больше беспокоит то, что ты систематически выживаешь отца из дома…
— Мам, ну неправда! — обиделась Поля. — Я папу очень люблю и вовсе его не выживаю.
— Тогда слушай свою музыку в наушниках! — грозно приказала Нелли. — И вообще…
После Рождества Катя заехала за Микой.
Дома никого не было, кроме него и бабы Лизы.
— Где все? — оживленно спросила Катя, оглядывая пустую вешалку.
— Ушли лечиться, — сообщил Мика. — К этому, как его… который музыкой лечит.
— А, к психотерапевту! — догадалась Катя. — Ну, с тетей Ниной и с тетей Дашей все понятно, а вот мама-то зачем к нему отправилась, не понимаю…
— Бабушку кошмары мучают, — пояснил Мика.
— Если бы она не объедалась на ночь, ее никогда бы никакие кошмары не мучили! — с досадой произнесла Катя. — Ладно, Мика, одевайся…
Шаркая, в коридор выползла бабушка Лиза, держа перед собой в вытянутых вперед руках какой-то узелок.
— Вот, отнесла бы Митечке… — жалобно попросила она, глядя на Катю темными блестящими глазками.
— Что это?
— Гостинец, што… — вздохнула старуха. — С Рождеством его хотела поздравить. Ну, и Леониду его заодно…
— Бабушка… — Катя ощутила одновременный приступ раздражения и жалости. — Чем тебе тут плохо? Дядя Митя все равно не возьмет тебя к себе жить.
— С чего ты взяла, што я к нему хочу перебраться? — туманно возразила старуха. — Я только это… с Рождеством хотела поздравить!
— Ладно… — Катя засунула увесистый «гостинец» к себе в сумку. — Передам. Только учти — дяде Мите хоть Рождество, хоть Пасха… Он воинствующий атеист!
— Не наговаривай, — отмахнулась баба Лиза сухонькой ручкой.
— Что, домой? — спросил Мика уже на улице.
— Нет, еще в одно место надо зайти. Ты же слышал, баба Лиза дала нам поручение.
Они с сыном брели по только что выпавшему, ослепительно белому снегу, от которого резало глаза.
— Ма…
— Да, Мика?
— Ма, а Австралия далеко? — спросил сын. — То есть я, конечно, знаю, что она далеко… Но сколько времени до нее на самолете, например, лететь?
— Сутки, наверное, — пожала плечами Катя. — Или около того…
Она старательно делала вид, что не заметила в вопросе сына никакого подвоха.
— Ма…
— Да, Мика?
— Может быть, слетаем туда? — нерешительно предложил он. — Ну, летом… Типа в туристическую поездку?
— Это дорого и неинтересно, — холодно произнесла Катя. — Лучше в Турцию.
— Надоела мне эта Турция! — с ненавистью произнес Мика. — Я хочу в Австралию!
— Вот вырастешь, заработаешь денег — и поезжай куда хочешь.
— Ма, ты не понимаешь!
— Мика, я даже адреса его не знаю, — все так же холодно произнесла Катя. — И потом… сомневаюсь я, что ты ему нужен.
— Нет, нужен… — неуверенно пробормотал Мика.
Они говорили о Григории Ганине.
«А если он и вправду в Москве? — мрачно подумала Катя. — Впрочем, какая разница… Такие, как Ганин, со временем не меняются. Бедный Мика, ты даже не подозреваешь, что за человек твой отец!»
Она ненавидела Григория Ганина. Григорий Ганин, пуп земли и центр вселенной, никогда не любил детей и никогда не хотел их. Сводить с ним Мику — только травмировать ребенка… «Впрочем, — тут же успокоила себя Катя, — вряд ли Ганин в Москве. Фаина вполне могла что-то напутать».
— Ма…
— Мика, пожалуйста, мне этот разговор неприятен, — отчеканила Катя.
Они дошли до мебельной фабрики, обнесенной каменным забором. Дядя Митя работал здесь. В данный момент он сидел за стеклянной перегородкой в своей проходной перед вертушкой и пил чай.
— Миша! Катя! — загудел он, ничуть не удивляясь. — Вот так гости…
Дмитрия Родионовича Быкова всегда отличало олимпийское спокойствие и жизнерадостность.
— Тебе гостинец от бабы Лизы… — Катя передала ему узелок. Дядя Митя, не разворачивая, положил его на подоконник.
Старенький переносной телевизор показывал юмористическую передачу — из разряда тех, которые Катя не стала бы смотреть даже под угрозой расстрела.
— Вот что… — Она решительно сделала звук потише. — Баба Лиза по тебе скучает.
— Так и я мамашу вспоминаю частенько! — Дядя Митя заморгал невинно.
— Ты у них раз в сто лет бываешь, — сурово произнесла Катя. — Это не дело.
— Так я видел ее на днях! — жалобно произнес тот.
— А теперь опять до следующего Нового года пропадешь…
Мика тем временем, сидя за поцарапанным столом, вертел в руках старый будильник.
— Ну, не могу я мамашу к себе взять! — задушенным голосом прошептал дядя Митя. — У меня площадь не позволяет! И Леонидочке обуза…
— Ты должен сам сказать об этом бабе Лизе, — пыталась растолковать Катя. — Понимаешь, она думает, что тетки ее не пускают.
Дядя Митя по каким-то причинам не хотел этого делать. Вероятно, не хотел разрушать свой имидж любящего и преданного сына.
— Она сбежать собирается, — неожиданно заявил Мика, который до этого, казалось, был увлечен только будильником. — Я слышал, что она себе под нос шепчет… У бабушки Лизы есть план.
— Чего? — ошеломленно спросил дядя Митя.
— План. У нее есть план.
— Какой еще план? — в свою очередь, растерялась и Катя.
— Довольно-таки сложный… — Мика покачал головой. Из-под вязаной шапки у него выбивались светлые вихры. «В парикмахерскую пора», — машинально подумала Катя, глядя на сына. У Григория Ганина были довольно длинные волосы. Мика ни в коем случае не должен быть похож на Григория Ганина… Катя увлеклась своими мыслями, а сын ее между тем продолжал: — Во-первых, баба Лиза ждет весны. Во-вторых, ее старое пальто съела моль, и она хочет купить себе новое. Появиться у тебя, дядь Мить, в старом она почему-то не хочет… В-третьих, она никак не может придумать повод, чтобы бабушка Аля отпустила ее из дома…