Император (СИ) - Князев Павел. Страница 3

– Я человек. – я посмотрел на свои морщинистые руки. – Вроде.

– Ты себя осознаешь?

– Не знаю. Вчера все вокруг издавали непонятные звуки, а после операции я стал все понимать. – честно ответил я.

– Значит, не зря мы подставились… – горько усмехнулся Кент.

– Подставились?

– Нас выследили. Ты долгое время был в отключке. Сейчас Убежище эвакуируется. Нам бы тоже было неплохо собираться и уходить.

– Уходить? Зачем?

– Скоро здесь будут спец войска. Нас всех посадят..

– Спец войска? Почему вас посадят? И почему вы не хотите сидеть?

– Заваливаешь старика вопросами? – рассмеялся Кент, собирая одежду в сумку. – Отвечу на них по пути из Убежища.

После этого мы с ним не увиделись. Это воспоминание было мне дорого тем, что Кент сделал для меня. Впоследствии, уже в более зрелом возрасте, я узнал, что Кент отдал все свои сбережения, чтобы меня попытаться излечить. Я не считал Кента своим родителем, но я был благодарен этому добросердечному человеку за то, что он подарил мне новую жизнь.

Конец воспоминания.

Воспоминания 4–9

Эти несколько лет воспоминаний я бы хотел забыть, если бы не тот факт, что они помогли мне понять один не маловажный факт – одиночка на многое не способен. В идеальном мире, меня бы забрала какая-нибудь служба опеки, и у меня бы сложилась более менее адекватная жизнь. В реальности же все иначе. После того, как Убежище было рассекречено, всех эко-террористов поймали. Кент уходил со мной в числе последних, поэтому, не удивительно, что на выходе нас уже ждали.

Меня посчитали ребенком Кента, поэтому тут же отправили в исправительную колонию. Худшее место, куда может попасть ребенок, который только начал постигать окружающий мир. Драки за еду, одежду, место, да что там, приходилось драться даже за время побыть в одиночестве. Страшное время.

По началу меня избивали, пытались унижать, заставляли делать то, что я не хотел. Но, я быстро учился. Поняв, что мое тело слабо, я включил свой мозг на полную. Спустя месяц, я выколол глаза главному заводиле, под «крышей» которого находился. Через два, стал тем, кого боялись задевать. Ко мне пытались присоединиться слабые, но мне было на них наплевать. Я исследовал этот мир. Жизнь в Убежище доказывала мне, что этот ужас, который происходит здесь, не является константой.

Я искал. Я смотрел. Я наблюдал. И я понял – здесь выживали стаи. Именно стаи. Во главе стоял всегда сильнейший. Все остальные были его «шестерками», которые выполняли его прихоти и полагались на его силу, когда случались столкновения с другими стаями. Вожаки решали проблемы просто – драка. Я не мог драться так, как все окружающие. Мое тело все время меня подставляло. Конечности плохо двигались, мышцы не развивались даже после многочисленных тренировок. Поэтому, я принял решение встать за спиной одного из сильнейших Вожаков лагеря.

Хасан. Так его звали. В свои тринадцать он вымахал до метра семидесяти, при этом постоянно качаясь. Его «стая» была одной из самых сильных, а с моим присоединением к ним, стала единственной и сильнейшей. Конечно, мое присоединение к ним было тем еще вывертом, но я доказал ему, что со мной стоит считаться, и что я могу принести пользу.

Я подмечал все слабости других вожаков, а затем подводил Хасана к ним и заставлял его их уничтожать. Да-да. Именно уничтожать. Каждый проигравший присоединялся к стае Хасана. К концу моего года пребывания в лагере не осталось других «стай» и Вожаков, кроме Хасана. И тогда, передо мной встал другой вопрос – Что делать дальше?

В то же время, в голову Хасана пришел другой вопрос – почему он слушается меня?

Никогда не забуду тот день. День, когда я совершил свое первое убийство. 15 декабря. На улице падал снег. В лагере все сбились в кучу вокруг бочки с костром, так как в домах было еще холоднее. На сиротах и беспризорниках экономили как могли, поэтому, верным способом согреться были эти бочки. По моему требованию, их собрали в одну кучу, и поставили в шахматном порядке на площадке между домов. Находясь на «шахматной доске», тебе было тепло. Но, в тот день мне было до жути холодно. Мои руки тряслись, так как я не мог найти выход.

Хасан проявил удивительную сноровку, и смог загнать меня в угол. Центр был освобожден для драки, драки в которой Хасан решил меня убить. Некоторые шавки Хасана много болтали, поэтому, я смог узнать об этом немного заранее, но все равно не успел ничего придумать. И мне пришлось вступить в круг. Тогда я не знал, что мне нужно было создать свою стаю, а не вкладывать все свои силы в стаю Хасана…

– Хасан, зачем тебе это? – спросил я, когда меня вытолкнули в круг.

– Что такое? Я просто хочу доказать свое право быть Вожаком. – посмеиваясь, ответил Хасан.

– Все и так знают, что ты Вожак. – ответил я.

– Да? Тогда скажи это новичкам, которые почему-то считают тебя Вожаком. – Хасан кивнул, и в круг вытолкнули двух избитых парней. – Давайте, скажите всем то, что сказали мне.

– Мы… думафи… – один из парней сплюнул кровяной сгусток. – Что Уродец является главным… Он отдает приказы всем.

– Вооот. Видишь. – Хасан оскалился в усмешке.

– Они просто новенькие. И ошиблись. – я все еще пытался уйти от конфликта, но понимал, что ему нужен был лишь повод.

– Один может быть, но и остальные нашептали мне, что ты якобы мной управляешь.

– Они лгут.

– И тут я задумался. – тринадцатилетний парень развел руки и пошел на меня. – Что я и вправду позволял тебе управлять мной, но сейчас… Все измениться! – быстро проговорил он, прыгая на меня в своей излюбленной манере.

Я ожидал этого, и успел упасть в сторону. В моем рукаве всегда была спица, выдернутая из надзирательской кровати. Не долго думая, я всадил эту спицу прямо в ухо Хасана, который навис надо мной. Мгновенная смерть. Он упал на меня, придавив. Дети, загалдевшие после нападения Хасана, резко притихли. Я же, с трудом вылез из под мертвого и очень тяжелого тела. Меня дико трясло. Не сдержавшись, я выблевал все, что съел утром. Мой мозг отказывался работать. Мне было страшно. Страшно за последствия…

– А НУ РАЗОЙДИСЬ! – словно бич с неба прозвучал крик надзирателя.

Дети прыснули в разные стороны, освобождая дорогу.

– Доигрались тудыть вас… – сплюнул помятого вида мужик. – Этого в карцер. Остальных по кроватям. – распорядился он.

Два других надзирателя подхватили меня и оттащили в темный и мокрый карцер, где заперли на целых два месяца.

Конец воспоминания.

Сидеть в карцере было… Приятно. Хотя, надо признать, кормили меня ужасными помоями. И это в сравнении с той едой, что нам давали ежедневно. Не смотря на ужасную еду, отсидка в карцере помогла мне разобраться в себе и своих действиях. Я не хотел оказаться в такой же ситуации снова. Я понимал, что ситуация с Хасаном была чудом. Во-первых – из-за его тупости. Во-вторых – из-за моей неимоверной удачи. Там было еще и в третьих и десятых, главное сам факт – мне были нужны люди, которым я бы мог доверять.

Однако, жизнь показала мне – в лагере для несовершеннолетних преступников доверять можно только самому себе и своим силам. Я провел в лагере оставшееся время до своего совершеннолетия. Что такое три года? Ерунда…

За эти три года, я узнал много нового о себе и своем теле. Я никогда не болел. Вообще. Любая болезнь или хворь не могла меня свалить с ног. И еще я не был восприимчив к большинству ядов. Это меня спасло, когда в лагере спятил один из надзирателей, который потравил 80 % детей из лагеря. Никто не знает причин его поступка, да и не важно это. Главное, что я узнал для себя – у меня очень крепкий и невосприимчивый к внешним токсинам и бактериям организм.

Мое тело не развивалось. Я был ростом 162 см. Худой. Уродливый. Нескладный. Но, умный. Я был умнее любого ребенка в лагере, да и большинство взрослых были тупее меня. По первому времени, этого не было заметно, но когда я стал развиваться, схватывая любые знания на лету, различия между нами становились все больше и больше.