Всего лишь папа (СИ) - Спини Кэтти. Страница 19

— Ты прекрасна, Ланда-Панда, — сделал он комплимент, от которого я покраснела.

— Спасибо, — натянуто поблагодарила я и надвинула на глаза очки. — Ты тоже отлично выглядишь. Куда зайдем на кофе?

— Давай на Piazza della Repubblica? В баре с видом на площадь и базилику?

— Туда идти минут двадцать, Крис!

— Ну, пожалуйста! Я так давно не был в Орвието. Меня накрыла такая ностальгия! Помнишь, как мы ели мороженое на той площади, под арками Палаццо Комунале?

Да, я очень хорошо помнила и не хотела идти туда именно поэтому: боялась, что и меня накроет нежелательная ностальгия. Хотя с чего бы? Эта площадь — излюбленное место встреч всех жителей города, я там так часто бываю с подругами и Дамиано, что воспоминания о юношестве давно стерлись.

Мы зашагали к историческому центру по еще не прогретым улочками Орвието. Утро было солнечным, но промозглые тени ранней весны, притаившиеся возле домов, пробирали холодом до костей.

— Орвието все такой же… — проговорил Кристиан мечтательно.

— Ты что, не бывал здесь ни разу?

— Только к родителям заезжал, а они ведь в Габеллетте живут. А гулять в центр Орвието я не ходил.

— Почему так? Не понимаю. — Я мотнула головой и в недоумении посмотрела на своего бывшего друга.

— Слишком много воспоминаний, Ланда-Панда… — Ответ его прозвучал горестно и меланхолично, что распалило мое любопытство: что такого случилось в его жизни с тех пор, как мы окончили лицей, что он даже не возвращался в родные места?

— Я с нетерпением жду твоего рассказа.

— Дойдем до бара, может? — хмыкнул он, кладя руку мне на плечо.

Я отшатнулась, напуганная его прикосновением. Мне крайне не нравилось, какое воздействие оказывала на меня встреча с Кристианом. Мне определенно не стоило соглашаться и обмениваться телефонами. Некоторые эпизоды прошлого надо стирать бесследно, чтобы они вдруг не обрели новые краски, ярче прежних. И не перекрыли краски настоящего.

— Ты стала какой-то нервозной, Панда. Раньше мы часто сидели в обнимку…

— Крис, мы уже не те студенты. Я замужем. Замужней женщине непозволительно ходить в обнимку с другим мужчиной.

— Даже с братом?

— Ты не брат мне.

— Ты всегда меня так называла. Fratello maggiore [10]… Знала бы ты, как я скучаю по тем временам! Все бы отдал, чтобы вернуться в те годы, когда мы учились в лицее. А ты?

— Я — нет, — ответила я резко. Тогда я страдала от неразделенной любви, и это сладостно-мучительное чувство было самым сильным моим переживанием. Никогда не забуду ту боль, которую причинил мне роман моего Кристиана с моей лучшей подругой. Это надо быть непревзойденной мазохисткой, чтобы мечтать вновь так пострадать. Особенно, учитывая, что теперь я наконец обрела счастье и большую любовь.

— Почему?

— Я вполне счастлива в настоящем. У меня нет причин желать возвращения в прошлое.

— Знаешь, мои родители всегда говорили, что эти годы лицея — самые лучшие, беззаботные и счастливые. Я не верил им. Учеба не казалась мне беззаботным и счастливым времяпрепровождением. И лишь теперь я понял, что они были бесконечно правы.

— Я просто сгораю от любопытства: что за драма случилась в твоей жизни, что ты познал мудрость бытия? — прокомментировала я со скептической улыбкой.

Мы шагали вдоль узкого шоссе. Идти этим путем пешком было очень неудобно, потому что дорога предназначалась только для машин и не имела тротуара. Приходилось прижиматься то к железному ограждению, то к каменной стене старого дома, когда мимо проезжали автомобили, некоторые на сумасшедшей для такой дороги скорости. Наконец мы добрались до скалы, в прошлые века служившей оборонной крепостью нашему городу. Вдоль нее бежала вполне сносная пешеходная зона, и я вздохнула с облегчением.

Через несколько шагов мы нырнули под арку, выдолбленную в скале и выложенную каменной плиткой, — один из входов в Орвието. По мощенной булыжной мостовой мы зашагали вдоль невысоких каменных домов теплого бежевого цвета. Переговариваться было по-прежнему неудобно, поскольку мы шли друг за другом, уворачиваясь от автомобилей, искусно втиснувшихся в узкий переулок, и от людей, спешащих на работу. Стало заметно оживленней — верный признак приближения к центральной площади.

Вскоре она в самом деле предстала моему взору: старинная, залитая солнцем, наполненная ароматом кофе, доносящегося из ближайшего бара. Много веков назад Piazza della Repubblica была римским и этрусским форумом. Невысокая старинная башня, соседствующая с церковью Сант-Андреа устремлялась в синее небо, а три флага — национальный, флаг города и флаг Евросоюза — хлопали от ветра на стене Палаццо Комунале, построенного примерно в 1200-х годах.

Я смотрела на флаги, и мне казалось, что их трепет отдается в моей груди, будто и там налетел ветер, разворошил пепел воспоминаний, натянул крепкие паруса настоящего, стараясь оборвать тросы и унести меня в неизвестное бушующее море. А я смело подставляла лицо ветру и верила в крепкость тросов, что удерживали мой парусник в счастливой гавани.

Глава 16

Мы с Кристианом заняли столик на открытой веранде кафе «Sant’Andrea». В ожидании, когда официант принесет кофе и сладости, мы молчали. Я разглядывала церковь, примостившуюся в углу площади. Церковь считается самой старой в Орвието: она возникла в VI веке на священной земле этрусков. Внутри хранятся шедевры искусства, принадлежащие к разным эпохам. Один мозаичный пол длиной в два метра чего стоит! А еще скульптуры, фрески и картины украшают интерьер базилики…

Между церковью и Палаццо Комунале возвышается двенадцатиугольная башня коричневого цвета с изящными арочными окнами. Это не что иное, как кампанила церкви. За ней по небу плавали легкие облачка, и с моего ракурса казалось, будто башня парит среди них.

— Уж не о беззаботных ли студенческих годах ты размышляешь? — Голос Кристиана вернул меня с облаков на землю.

Я дернулась и едва не сбила чашку с кофе, которую только что принес официант.

— Нет. Я просто любуюсь утренней площадью. Пожалуй, утром я ее почти не видела.

— Разве ты не помнишь, как мы однажды прогуляли лекцию по философии и провели ее именно здесь?

Между прочим, то утро, о котором упоминал Кристиан, было самым романтичным в моей юности. Мы прогуляли лекцию вдвоем. Стояла зима, и утро, пусть и солнечное, быстро заморозило нас. Я зябко куталась в тонкую курточку, под которой была надета одна футболка. Я ведь оделась для теплого класса, а не для холодной площади. Губы у меня начали дрожать, руки обледенели, а пальцев на ногах, обутых в джинсовые кеды, я вообще не чувствовала. Кристиан тогда укутал меня своими горячими объятиями, в которых я продолжала дрожать будто последний осенний лист. А еще он взял мои замерзшие руки в свои горячие ладони и… принялся целовать каждый пальчик, согревая дыханием. В моей груди тогда начался пожар, и от этой разницы температур снаружи и внутри меня плавило и трясло так, что я слова вымолвить не могла. Я лишь мечтала о том, чтобы он еще и губы мои согрел поцелуями.

— Я помню, что очень замерзла тогда. И решила, что больше никогда не буду прогуливать лекции, — сказала я голосом робота.

— Значит, мне так и не удалось тебя согреть..? — спросил он грустно.

Мамма мия, зачем он вернулся в мою жизнь?! Чтобы ворошить пепел давно сгоревшей любви? Зачем, ведь из пепла не воскресают!

— Так ты расскажешь мне, что делал после окончания лицея? Ты создал рок-группу, как мечтал? — решила я сменить тему.

— Ты помнишь мои мечты, Панда? — весело спросил он. — Конечно, не создал, я ведь собирался создать ее вместе с тобой.

Какую бы тему я не завела, любая все равно возвращалась к прошлому. К нашему прошлому.

— А что ты создал? — мой вопрос прозвучал ядовито, я даже сама удивилась.

— Да ничего, по сути… — Улыбка сползла с губ Кристиана. — Университет я бросил, год не доучился, теперь вот решил восстановиться. Понял, что без образования найти хорошую работу еще сложнее, чем с образованием.