Всего лишь папа (СИ) - Спини Кэтти. Страница 32

Прелесть какая! Потом, лет в пятьдесят он найдет себе очередную девчонку, чтобы снова убегать от счастья. Только зачем Каролине столько лет надеяться впустую? Я начал заводиться.

— Знаешь, что я скажу тебе, caro amico? По-моему, ты сделал серьезную ошибку, расставшись с твоей любимой женщиной.

— Может быть… — неожиданно согласился он. — Но теперь это неважно.

— Почему? Встреться с ней и поговори. Расскажи правду, верни ее!

Джорджо большими глазами воззрился на меня.

— Да ты умом тронулся?! Ах, я понял! — стукнул он себя по лбу мгновение спустя. — Ты ищешь любой способ, чтобы заставить меня расстаться с Каролиной. Только я искренне влюблен в нее, — сказал Джорджо жестко.

— В отличие от тебя, я не собираюсь лгать ни себе, ни тебе. Да, я хочу, чтобы ты оставил Каролину, это правда. Потому что судьба сделала тебе подарок: познакомила с женщиной, которую ты смог полюбить. Но ты ушел, сломал свое и ее счастье из-за иррационального страха. Женщины нынче не так часто умирают при родах. Прошло столько лет, медицина шагнула вперед, понимаешь? Но ты закрылся в своем страдании, отгородился им от всего мира. И вместо того, чтобы поговорить со своей любимой, поведать ей о своей трагедии и своем страхе, быть с ней предельно честным — а честность является фундаментом любви, — ты предпочитаешь быть stronzo. С той, которая, возможно, все еще любит тебя, и с моей дочерью, которую ты используешь.

— Я не использую ее! — вспылил Джорджо.

— Используешь. В качестве спасительной соломинки.

— Я повторяю тебе, что искренне влюблен в Каролину, увлечен ею и чувствую себя с ней невероятно хорошо! — пылко возразил Джорджо, тем не менее так и не произнеся слова «люблю».

— А если однажды ты встретишь ту, которую сумел полюбить?

— И что? — растерянно посмотрел на меня Джорджо. — Какая разница? Думаешь, она будет ждать меня? Или бросит семью и убежит со мной?

— А если она будет все еще свободна? Ты бросишь мою дочь и убежишь с ней?

— Нет… — мотнул он головой, но его «нет» не отличалось твердостью.

— Встреться с ней и поговори. Речь идет о моей дочери, и я хочу иметь гарантию того, что прежняя история закрыта.

— Я гарантирую тебе это! У нее есть другой мужчина!

— Откуда ты знаешь?

— Мой друг видел ее с мужчиной. Они обнимались, — произнес Джорджо мрачно.

— И что? Ты тоже обнимаешься с Каролиной.

— И я влюблен в нее! — заявил он стальным тоном.

А я не верил в его любовь к Каролине. Возможно, я ошибался. Возможно, просто не хотел верить…

— Я настаиваю на том, чтобы ты встретился с ней. Просто пригласил на чашечку кофе или на аперитив. И проверил, действительно ли твои чувства перегорели.

— Не хочу! — Глаза Джорджо упрямо сверкнули.

— Должен…

— Я ничего тебе не должен!

— Это моя дочь, и ты вторгаешься в ее судьбу. И ты должен мне гарантировать, что не заставишь ее горько страдать. Если все забыто, что тебе стоит встретиться с твоей бывшей? Я с бывшей женой встречаюсь и ничего к ней не испытываю. — Я помолчал, потом добавил тихо и настойчиво: — Я имею право требовать гарантии. Это моя дочь. Итак?

Джорджо молчал целую вечность. Потом произнес тихо:

— Ок.

Глава 24

Пару дней спустя я увлеченно работал в графической программе над проектом, когда меня отвлекла Эмма:

— Амато, тут закралась ошибка, — и она повернула экран в мою сторону.

Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы вникнуть в ситуацию.

– Porca miseria… — с досадой проговорил я. Вся вчерашняя работа насмарку. — Теперь все переделывать? — кисло уточнил я.

— Ну… — рассеянно протянула Эмма, погружаясь в созерцание экрана. Она уже повернула компьютер к себе и теперь сосредоточенно что-то там высматривала. — Я займусь этим, — через пару минут вынесла она вердикт.

— Эмма, это ведь моя ошибка, мне и исправлять.

— Амато, пожалуйста! — с некоторым раздражением отозвалась Эмма. — Тебе лучше вообще избавить меня на денек от своего присутствия в офисе.

— Что?!

— Иначе так нареставрируешь, что наша старинная церковь превратится в нору хоббитов.

Я не выдержал и рассмеялся, хотя упрек неприятно задел мое самолюбие.

— Намекаешь, что я делаю дурацкие ошибки и…

— Намекаю, что ты стал невнимательный, как сонный сурок. Отдохни, а? Проветрись. Сходи на матч. Сегодня Лига Чемпионов, нет?

— Вечером после работы, — мрачно сдвинув брови, пояснил я.

— Вот и прекрасно! А до этого сходи и проветрись где-нибудь.

— Эмма! Сейчас одиннадцать утра! Где я буду проветриваться десять часов?!

— Да где угодно. В музей сходи какой-нибудь или в парк развлечений, благо погода хорошая. Только не создавай мне лишних проблем.

— Я — тебе?!

— Именно! Потому что мне теперь нужно переделывать…

— Я сам все переделаю! — оборвал я гневно.

— Амато… — Эмма подняла на меня глаза. Потом обворожительно улыбнулась, видимо, пытаясь подавить мой гнев. — Дети в последнее время забили твою голову своими занимательными приключениями. Похоже, у тебя мозги перепутались. Отдохни, перезагрузись. Позволь себе хотя бы после обеда уйти с работы и погулять или поспать. Я, честное слово, никому не скажу, что ты отдыхаешь. Будут спрашивать, скажу, что ты поехал на встречу с клиентом. И потом, ты начальник, волен ни перед кем не отчитываться.

Я исподлобья созерцал свою ассистентку. Я был благодарен ей за понимание, за предложение, за чуткость, но обида продолжала клокотать во мне.

— У меня нет времени гулять, когда еще надо исправить ошибку.

— Я исправлю, не волнуйся, — заверила Эмма.

— Почему ты?

— Амато, ты уже передал мне этот проект! Не будь таким щепетильным. Я сама его доделаю и все исправлю!

— Я не хочу, чтобы ты по моей вине задерживалась, тебя дочь ждет.

— Я и не собираюсь задерживаться. У меня мозги эффективнее и быстрее работают, так что я уложусь вовремя.

— Спасибо, ты, как всегда, крайне любезна. — Я скривился. Чувство благодарности боролось с негодованием на себя за допущенную ошибку и на Эмму за ее своеобразные комплименты, которыми она вечно меня награждала.

— Это все от большой любви к тебе… — отстраненно пробормотала она, уже погрузившись с головой в работу.

Несколько минут я не сводил с нее глаз. К счастью, она этого не замечала, увлеченно что-то изобретая в программе. Рассеянный свет, проникающий в офис через окно, подсвечивал ее лицо и зажигал глаза. В очередной раз я поразился их необычному цвету. Таких глубоких и ярких зеленых глаз я ни разу ни у кого не видел.

— Ты носишь линзы?

Эмма вскинула на меня взгляд и посмотрела, как на идиота.

— Да, ношу. Надеюсь, близорукость не является недостатком, за который могут уволить с работы?

Я хмыкнул.

— Обычные или цветные?

Эмма сдвинула брови, недоуменно глядя на меня.

— Обычные. Не понимаю, к чему этот вопрос?

— Просто у тебя глаза такого необычного цвета, каких я в природе ни разу не встречал.

— Тем не менее, глаза у меня натуральные, впрочем, как и волосы. Грудь и попа, кстати, тоже, — добавила она язвительно и отвернулась к экрану.

Против воли я принялся скользить взглядом по ее фигуре. Сначала задержался на каштановых волосах с рыжеватым отливом. Я всегда думал, что они крашеные, потому что итальянки с подобным натуральным цветом мне ни разу не попадались. Затем я скользнул взглядом ниже, к плечам, по которым эти волосы были рассыпаны шелковой волной, и остановился на груди. Острый вырез футболки очень заманчиво приоткрывал аппетитные формы, а эластичная ткань, облегая, обрисовывала все, что было скрыто. К тому же, ткань оказалась неплотной, полупрозрачной…

— Прекрати меня разглядывать, я чувствую себя, как муха под микроскопом, — процедила Эмма сквозь зубы.

Я подскочил, осознав, что в самом деле беззастенчиво ее рассматриваю.

— Извини. Не думал, что тебя можно смутить, — ухмыльнулся я, отворачиваясь. Щеки мои горели, будто меня застукали за чем-то неприличным.