В погоне за счастьем (СИ) - Прим Юлия. Страница 56

— Это химия, — обречённо хмыкает Ксюша. — Что бы ты не говорила, а он тебе нравится. Да, не плющит от великой любви, но тебе с ним просто… Макс же твой…

— А я люблю сложные задачки, — смеюсь в ответ. — С детства приучена. Да чтоб с подковыркой! Так что Димка не вариант. Сама ж сказала- слишком простой. Соберёшь однажды такой кубик- рубик и сядешь ровно, не зная, что дальше с ним делать… Пошли уже, — беру её за руку, слыша обречённое:

- Домой?

— Танцевать! Зря, что ли я терпела все эти мучения с переодеваниями и макияжем, молчаливо угождая Лизке?

Спустя десяток секунд мы оказываемся в паре метров от сцены, на которой успели сменить декорации и разворачивается некое шоу под музыку, звучащую в этом сегменте клуба не просто громко, а оглушающе. Настолько, что, кажется, при всем желании, я не способна слышать и звук собственного голоса, не говоря уже о рядом стоящих, (вернее танцующих, но это не важно). Здесь все общаются как-то иначе. Взглядами. Улыбками. Жестами. Прикосновениями. И я совсем уже не против того, чтобы меня кто-то невольно касался. Голова идёт кругом. Движения становятся менее быстрые. А находящийся поблизости парень обескураживающее улыбается. И переливы света играют в его светлых волосах, кажущихся то пшеничными, то золотистого цвета. Я улыбаюсь. Ловлю оттенки света в его глазах. И с каждой секундой всё более убеждаюсь в том, как же он напоминает мне Макса. Нет, даже не напоминает. Похож. Чертовски похож. Точно передо мной одно и то же лицо. Те же руки на моем теле. И губы, касающиеся мочки уха, пытаясь что-то невнятное мне прошептать.

Прикосновения в моим оголенным рукам становятся более ощутимыми. Вернее грубыми. Сдавливающими. Настолько болезненными, что волей неволей откроешь глаза. А перед ними материализуется иной образ, абсолютно далёкий от той, ранее притягательной для взгляда картинки. И хочется вновь провалиться в беспамятство, послав его к черту. Верховцев что- то твердит, насильно утаскивая меня в сторону. Выхода. Или же нет? Я уже давно потерялась в пространстве. Его голос отчётливо слышится только спустя десятки секунд. Мат, в котором единственными нормальными словами остаются предлоги. Понять суть его речей не представляется возможным и, я вновь как — то нервно смеюсь, пропуская этот непривычный звук сквозь себя.

— Посмотри на меня! — одергивает за плечи, соединяя в одну линию глаза.

Взгляд не фокусируется на его сузившихся зрачках, а губы складываются в нелепой улыбке.

— Дим, мне так плохо…,- смеюсь, складывая ладони на его груди, в попытке удержаться на месте, желая и вовсе прижаться всем телом, переждав, когда комната утеряет свою способность вращаться.

— Решила ввязаться во все тяжкие? — давит с укором. — Какого чёрта, Кусь? Где ты вообще взяла эту дрянь? Достать здесь при желании можно и героин, но, бл@дь, такой как ты подобное бы не продали!

— Иди к черту… — зажимаю губы, нелепо растягивающиеся в улыбке, утыкая подбородок в его широкую грудь. — Я не понимаю… — прячу руки под полы его пиджака, машинально обвивая спину. Ищут упор, в рельефе напряжённых мышц, стараясь обессиленно на сползти ниже по нему ниже.

— Отцепись, — заявляет невнятно, сам же меня приобнимая. Протяжно выдыхает мне в волосы, убирая с себя мои пальцы. Удерживает в вертикальном положении, увлекая в сторону узкого коридора, имеющего несколько одинаково темных дверей. — У меня и так на тебя стоит от одного взгляда, а в таком одеянии, да под допингом… — бормочет, усиливая хватку вокруг моего запястья.

— Куда ты… — начинаю выписывать фразу непослушно ворочающимся языком.

— У тебя два варианта до полного "приземления", — начинает, распахивая дверь туалета из которого нам на встречу выдвигается широко улыбающаяся брюнетка. — Заняться фееричным сексом, который ты вряд-ли вспомнишь на утро или скорее прочистить желудок, — выдаёт излишне серьезно на мой невнятный смешок. — Куська, — призывает к вниманию на моё желание примоститься к стене или же присесть на пол. Ноги ощутимо слабеют. А каблуки, кажется, вот- вот разъедутся в разные стороны по скользкому плиточному полу. Точно к моей обуви нацепили полозья… Подхватывает под руки. Удерживает на весу. Прижимая к стене своим телом. Цедя напряжённо на выдохе:- Если и меня сейчас от этого пойла накроет на ровне с тобой, то считай на пару- тройку часов нам уже ничего не поможет. Сомневаюсь, что и на утро этот промежуток времени всплывёт в памяти.

— Я… — цепляюсь за обрывки фраз, расслоившихся в моей голове. Опускаю ресницы. Стараюсь сомкнуть вместе приоткрытые губы, растянутые в широкую улыбку. Пребывая на некой грани: странной тревоги при ощущениях безграничной свободы от окружающих обстоятельств; потери контроля над сложившейся ситуацией; утихшей совести, загоушившей отголоски моральной боли и одного из ярчайших оттенков эмоций- безмерного, неправдоподобного ощущения счастья.

— Кусь, бл@дь, дуй в туалет! Не засунешь себе два пальца в рот — будет хуже! Синтетика такая дрянь, что неизвестно куда заведет! — наседает, пытаясь привести меня в чувства.

— Не хочу… — шепчу не открывая глаза. Касаясь подушечками пальцев линии его волос. Поднимаясь до затылка, перебирая в руках слегка отросшие пряди. — Мне так плохо сейчас, Дим… но так хорошо… — заключаю смеясь.

— Ненормальная… — протягивает тихо, приподнимая вверх мой подбородок. Опаляет дыханием линию онемевших губ, уголки которых точно застыли в верхнем положении, исказив лицо довольной улыбкой. Ладонь обессиленно сползает вниз, проходясь по идеально выбритой коже. Теплой и настолько приятной в отличае от холода кафеля на стене, к которому я оказалась приткнутой. Не размыкая глаз, обхватываю его шею руками, используя как опору, чтобы передвинуться ближе. Или же отдалиться от стены..? Меня ощутимо знобит. То резко бросает в жар, в желании скинуть с себя его руки, выступающие сейчас заслонкой между мной и стеной. Сознание то плывёт, размывая границы понимания, где и зачем я сейчас нахожусь, то становится девственно чистым, как-то странно воспринимая реальность. Отрезая прошлое и будущее. Остро ощущая происходящий момент. Настоящее, кроме которого нет ничего боле. И кажется не было. И не важно, что будет после. В памяти образуются дыры. Я не могу собрать воедино фразу, что хотела б сказать. Доходя до последнего слова, забываю о том, что звучало в её начале. Горячие пальцы проникают под тонкий слой ткани, хаотично сжимая, поглаживая, елозя по коже на спине, то вверх, то вниз по позвоночнику. Влажные, краткие прикосновения губ, ощущаются на разных участках тела, будто он никак не может определить с какого именно стоит начать. Желая охватить собой всё, не пропустив и единого миллиметра оголенной кожи. Мои слабые попытки к сопротивлению и невнятное бормотание, обрывками фраз, усиливают напор, отзываясь эхом звонкого смеха, вместо желаемого высказанного протеста. Всасывающие поцелуи на шее, становятся напористее, вызывая ощущение ноющей боли. Как никогда прежде, приятной боли. Его руки увереннее блуждают по телу, проникая под бельё, скатывающееся вниз, вместе с лямками топа. Сильные пальцы переходят на бедра, задирая до пояса тугую юбку, грозящую лопнуть по швам. Впиваются в кожу, выдавливая из меня очередную неуслышанную просьбу, растаявшую в гуле громкого дыхания:

— Прекрати… Пожалуйста…

Его губы ложатся на грудь, то грубо лаская, то прикусывая зубами соски. Вырывает из горла сдавленный стон. Рефлексивное сжатие ткани на плечах его пиджака, до хруста, в фалангах пальцев. Тяжёлая рука переходит на поясницу. Прогибая мою спину и вдавливая бедра в себя, имитируя проникновение. Губы перемещаются вверх, выжигая на шее дорожку, ведущую к лицу. Искусывает мою нижнюю губу, буквально зализывая, проникающим в рот языком, воспаленную кожу. Цепляет пальцами резинку чулков, поднимаясь вверх по внутренней поверхности бедра… Сквозь очередной грохот дверей, бьющий волной по барабанным перепонкам, повторно прошу, не в силах сама оторвать своих пальцев от его шеи:

— Прекрати…