Тени Рентиана (СИ) - Канра Дана. Страница 17

Раймонда вздохнула и провалилась в глубокий неспокойный сон.

Поиски офицерки Кампо продолжались несколько изматывающих, наполненных сыростью и удручающе-ложной надеждой. Генералесса сбилась со счету, четыре их было или пять. На исходе очередного горестного вечера она ужинала со своей порученкой, не чувствуя вкуса еды. Баранина с картофелем, красное вино, какие-то простые сладости, вроде яблочного мармелада.

Девица Брукс почти не ела, только резала остывшее мясо, ковыряла его вилкой и с тоской смотрела в окно. Наконец она повернулась к Раймонде и воскликнула:

− Как вы можете спокойно есть?!

Фемита Вион едва не поперхнулась.

− Простите?..

− Вы ведете себя так, словно ничего не происходит! — заявила несносная девчонка с блестящими глазами, − а офицерка Кампо…

− Прекратить истерику! − нахмурилась Раймонда, и тут же смягчилась: — Уверяю вас, я волнуюсь за нее не меньше, но это не значит, что я обязана отказаться от еды и питья, завернуться в рубище и вдохновлять всех вокруг на панику. То же самое касается и вас.

Брукс насупилась, притихла и принялась за свой ужин.

В таверну вбежала девочка тринадцати лет, белолицая, белокурая и испуганная, и вручила Раймонде запечатанный черным сургучом конверт, а затем, не дождавшись вопроса, кто просил передать, резво выбежала обратно на улицу. Остановить бы ее и допросить, только Вион больше волновало содержание письма — и она его открыла. Внутри лежал обычный листок бумаги, на котором крупными буквами было выведено:

«Берегитесь, мерзавка Вион! Недолог час вашей печальной и позорной кончины, двуличная убийца!».

Замечательно. Кто бы ни был этот человек, он любит позу и красивые слова, умеет запугать. Матиа или Сенье — больше некому писать угрозы, вот только Раймонда не робкого десятка. Скомкав мерзкое послание, женщина поднесла его к свече, и подожгла, а затем бросила в кружку из-под вина. В нос ударил едкий запах дыма. Женщины и мужчины за другими столами стали оживленно обсуждать странное поведение генералессы, только она была настолько измучена противоречивыми домыслами и удушливой тревогой, что не собиралась заострять на этом внимания.

Пятый день пятого месяца Зеленой Сестры начался сумбурно; проснувшись с тяжелой головой, Раймонда некоторое время думала, куда лучше ехать на этот раз, и приняла непростое для себя решение направиться вместе с солдатами к реке Марит. Эта идея очень не нравилась генералессе, чутье подсказывало ей, что там может находиться ловушка — поэтому в нескольких данах от речного берега она велела всем остановиться и ждать ее, а сама, выбрав из солдат самых крепких и хладнокровных с виду женщин, поехала дальше.

На зеленой траве, под слабыми лучами солнца лежала Ивет Кампо, уткнувшись лицом в стылую землю и не подавая признаков жизни, даже когда Раймонда позвала ее срывающимся голосом. Над затылком офицерки с деловитым жужжанием кружились несколько мух.

Это конец?

В голове тревожно и почти болезненно принялся стучать тяжелый колокол, во рту пересохло, и Раймонда быстро слезла с лошади. Несколько шагов разделяли ее и Ивет, идти к ней не хотелось, но это было необходимо, и вот, наконец, она сняла треуголку и с неожиданной злостью отогнала прочь мелких жужжащих тварей. Зачем Богини вообще создали такое нелепое убожество, как мухи?! Скрипнув зубами от переполнявшего ее гнева, она наклонилась к лежавшей женщине и перевернула ее на спину.

Ивет Кампо бесстрастно смотрела в вечность спокойными голубыми глазами — она была мертва. Однако умерла недавно, несмотря на то, что пропала больше недели назад, и не требовалось владеть острым умом, чтобы понять причину. Несчастную женщину захватили в плен и долго пытали, а затем убили и бросили труп здесь: два пальца на ее правой руке были то ли отрублены, то ли откушены — рассматривать их не осталось сил. Одна щека разодрана чьими-то когтями, на второй кровоподтек, а от мундира остались лохмотья.

И все-таки это не волки и не одичавшие собаки. Едва ли они умеют стрелять.

Пулевые ранения в грудь и в голову. Стреляли из двух пистолетов.

Это томиранцы. Семьи Матиа или Сенье слишком трусливы, они могли прислать записку, но не сделать подобное. У Раймонды встал ком в горле, она медленно встала на ноги и по щекам против ее воли поползли слезы.

Чьи-то руки очень нежно обняли ее — это подошла Мия Брукс, не пожелавшая оставаться в стороне, а чтобы отчитать ее за неповиновение, не хватало ни сил, ни голоса. Раймонда Вион стояла спиной к подчиненным и плакала от горечи за Ивет, от злости на себя — она ничего не сделала, чтобы уберечь ту от гибели. Разве она не знала, что эти места дики и глухи?!

Знала, но недооценивала.

− Кто это сделал, фемита Вион? — дрожащим голосом спросила Мия.

− Томиранские мужчины. Их учат убивать не хуже, чем женщин.

Негоже рыдать на глазах у подчиненных, но в том, чтобы прильнуть к плечу порученки, желающей ее утешить, ничего постыдного нет. Мия легко провела ладонью по спутанным волосам Раймонды несколько раз, и на душе внезапно стало легче. Нужно было взять себя в руки, выпрямиться и отдавать приказы, поэтому она вытерла слезы и сухим голосом велела двум сильным женщинам отвезти тело Кампо в столицу, после чего велела всем возвращаться в таверну. У погибшей остались муж, сестра и маленький сын, они, вероятно, захотят похоронить ее на родовом кладбище

Медлить оказалось опасно — за ними по пятам шли шпионы или наемники, и на исходе этого страшного дня Раймонда объявила Мию Брукс офицеркой, отвечающей за оба отряда. Девчонка просияла и посмотрела на нее с широкой улыбкой, но, наткнувшись на полный холодной скорби взгляд, тут же смутилась и опустила голову.

− Мы выезжаем завтра утром, офицерка Брукс, − распорядилась Раймонда не терпящим возражения тоном.

− Да, госпожа генералесса! — отчеканила звонко та.

Теперь перед Раймондой встала задача поважнее, чем приехать в полк, где служили знающие Мию Брукс люди и проверить ее слова на правдивость. Отныне их обоих объединила задача найти убийц несчастной Кампо, и сделать все возможное, чтобы они, кем бы ни были, горько пожалели о содеянном, умывшись слезами, а потом, в столице Маренто, уже и кровью. Для Раймонды же важно было помнить, что она — не помешанный палач, готовый мучить других людей в свое удовольствие, прикрываясь законом.

Пусть все решат справедливость и Богини, а она поможет этому свершиться.

Глава 8. Эдит Листон

С каждым днем герцогиня Матиа все сильнее казалась Эдит интересным человеком и хорошей собеседницей, но при этом важно было не утратить бдительность и осторожность. После кражи части нужных ей бумаг кардиналисса временно приставила ее к персоне Матиа, пока не закончится расследование. Однако, сразу стало ясно, что оно затянется на долгие недели или даже месяцы, если вообще когда-нибудь станет возможным его раскрыть. И если бы не помощь фемиты Шанталь, Эдит продолжала бы бесцельно бродить по дворцу, как слепой котенок, расспрашивая всех, кто мог что-нибудь видеть или слышать.

Но зрение и слух в тот вечер были только у четырех стражниц и пары гвардеек, больше никто ничего не заметил, впрочем, Шанталь ничего подозрительного в этом не видела.

− Люди уже готовились к вечерней молитве или ко сну, − объяснила она Эдит во время совместной утренней прогулке в королевском парке, − и решили не прерывать свое обращение к Богиням, не бороться с усталостью. Я поговорила с некоторыми равнодушными особами — они уверяли меня, что сочли ваш крик сценой ревности. Знаете, иногда такое случается: ветреные женихи или даже мужья изменяют невестам и женам.

− Прямо во дворце? — поразилась Эдит.

− А где же еще? Прежде это место называли рассадником разврата, в прошлом темпире, кажется…

Разговор ненадолго прервался — следовало хорошенько подумать.

Семнадцатый день пятого месяца Зеленой Сестры выдался в Матресе теплым и солнечным, в ясном голубом небе летали птицы, издавая звонкие переливы, под ногами зеленела мягкая трава, а по обе стороны усыпанной разноцветным гравием широкой дороги красовались аккуратно подстриженные кусты и фруктовые деревья. Глядя на такое великолепие, невозможно было не вспоминать о Мие. Как она там? Не случилось ли чего-нибудь плохого? Сердце заныло от внезапного тревожного предчувствия, и лишь громадным усилием воли Эдит заставила себя удержаться от слез. Ведь она должна оставаться спокойной и сдержанной.