Наречённая (СИ) - Римшайте Кристина Антановна "Криси 24". Страница 12

Стиснул челюсти и упрямо мотнул головой. Вместо ярости, нахлынула усталость. Какая-то обречённая усталость, словно я ломлюсь в закрытые двери. Мной вдруг овладел порыв, объяснить альбиноске всё как есть, открыться, довериться. Но природная подозрительность и настороженность снова взяли вверх. Хейли Блик не то существо, с которым мне стоит вести доверительные беседы, особенно, когда она выступает в роли моей невесты.

— Ты не поймёшь, — сухо отрезал и продолжил путь, уже позабыв, что ключей-то от машины у меня и нет.

Позади раздался отчётливый «фырк» и мерный стук каблуков.

— Могу предположить, что ты не хочешь жениться, — раздалось спокойное, когда я же толкнул дверь во двор.

— Ты очень сообразительная, — иронично заметил и направился в гараж.

— И дело не во мне. Ты против навязанных традиций, привык сам распоряжаться своей жизнью и тебя просто коробит от того, что принуждают и приходиться подчиняться. Будь на моём месте любая другая, это мало бы что изменило. Пожалуй, только то, что избавиться от другой было бы легче. Так ведь?

Я запнулся, чуть не ударился о дверь, что открылась не до конца и выругался.

— Проклятье! Да, что ты… привязалась? В психологи подалась? — признаваться, что Медуза права — совсем не хотелось. Она словно видит меня насквозь и знает всех моих «тараканов» в лицо и по имени…

— Ты не думал, что чувствую я? Конечно, не думал. А я ведь чувствую примерно то же самое. Разве у меня был выбор? А если был бы? Думаешь, я бы выбрала тебя? Думаешь, я горю желанием посвятить себя другой семье в двадцать один год? Нет, — альбиноска покачала головой, а её худое и до дрожи выразительное лицо превратилась в болезненную маску сожаления и бессильного отчаянья. — Мои мечты далеки от замужества. И как бы мне не хотелось, но я тебя прекрасно понимаю, как никто другой. И знаешь, даже считаю, что тебе тяжелее приходится. Меня «дрессировали» с детства, готовили к этому дню. Я, в принципе, морально давно смирилась. А вот ты… существо, свободу которого никогда не ограничивали, вдруг лишился её и был совсем к этому не готов. Вот теперь скажи мне, мы можем договориться, найти какой-то компромисс или ты и дальше будешь меня ненавидеть?

Я смотрел в холодные, стеклянные матовые глаза, не понимая, что меня так нервирует. Во всей этой речи мой ненормальный мозг выхватил не самое важное и существенное, а что-то бесполезное и вредное для моей психики. Например, слова альбиноски о её не желании выходить за меня замуж — неожиданно и круто проехались по самолюбию, а то, что мы, в сущности, оба находимся в глубочайшей заднице, это я благополучно упустил.

— Заводи машину, — не глядя бросил я, борясь с внутренним противоречием. И послать охота и вроде согласиться надо. Но не хочется ни того, ни другого.

Медуза спокойно сняла сигнализацию с машины и села за руль на моё, мля, водительское место. Не то, чтобы я с нежностью и какой-то странной ревностью относился к куску железа на колёсах, но раньше никто не сидел на моём месте, а я не ездил на пассажирском. Это странно…

Осторожно прикрыл дверь и пристегнулся ремнём.

— Водить-то хоть умеешь? — спросил, а сам вспомнил, что видел альбиноску во дворе академии на беленькой машинке.

Она спокойно и уверенно выехала за ворота. Более того, хрупкая и невысокая лунная идеально вписывалась в интерьер моего автомобиля, словно он специально был выполнен под неё.

Когда выехали на трассу, Медуза достала «слайс», я уже хотел запаниковать и выхватить устройство из цепких тонких пальцев, как девушка перевела его на «голосовую команду» и установила в мою подставку на панели приборов.

— Я смотрю ты чувствуешь себя комфортно, — не сдержал язвительной иронии, следя за альбиноской исподлобья.

— Правильно смотришь, — невозмутимо отозвалась она и стала отдавать быстрые и чёткие команды устройству, все связанные с работой.

На экране мелькали схемы, вычислительные отчёты, графики роста и развития. Периодически кому-то отправлялись сообщения, приходили другие. И я невольно пытался разобраться в этой «абракадабре». Заинтересовался. Увлёкся.

Понял, что Медуза вычислила и сравнивала «мертвые» зоны Солодаари: какая почва всё ещё непригодна для использования, какую удалось возродить. Искала проблемы «участки» и помечала их красным, заносила в отдельный список. Подсчитывала количество промышленных заводов и примерный объем выделяемых ими токсинов. А вот генетические премудрости селекции, для меня так и остались неизведанными далями.

Я уже было открыл рот, чтобы поинтересоваться, но вовремя закрыл.

Медуза выключила «слайс» и отсутствующим взглядом сосредоточилась на дороге, хотя до этого даже не следила за ней, управляясь с авто очень профессионально, замечая все знаки и светофоры, вовремя пропуская другие машины.

— Я хотел тебе предложить поговорить с архиепископом. Если он признает наш союз недействительным, ведь мы оба выражаем несогласие, его могут аннулировать, — бездумно вымолвил я, уставившись перед собой. Краем глаза уловил, как напряглись пальцы альбиноски на руле.

— Нет, — сухо и коротко отрезала она. Уже привычное раздражение и ярость клубком смотали мои нервы.

— Почему? — процедил в ответ, повернувшись. — Если союз аннулируют законно, тебя никто не заклеймит. Мы ничего не потеряем, просто разойдёмся и сможем впоследствии создать нормальные семьи…

Медуза ударила по тормозам так резко, вильнув на обочину, что я чуть не врезался в стекло, а потом в «торпеду».

— Спятила?! — заорал я, боясь отстёгивать ремень, а меня прямо колотило от злости и выплеска адреналина.

— Ты не как не поймёшь, да? — альбиноска не на шутку разозлилась, но в отличие от меня не разбрасывала дымящиеся искорки. Просто невероятно, как она управляется с даром! — Какой бы шаг я не предприняла, отец меня никогда не простит. Я должна следовать системе, быть покорной и проявлять уважение. Пойти к архиепископу с такой просьбой — значит пойти против его воли. Ты не понимаешь, насколько жестоки наши нравы, не понимаешь, насколько Лунный Князь с потрохами верен старым законам Солодаарии. Для него сохранение древнего рода — превыше любых целей и потребностей. Он скорее пристрелит меня, чем позволит выйти замуж не за ифрита. До помолвки четыре месяца, попробуй смириться с мыслью, что я твоя Наречённая.

Мои глаза бешено сузились, ярость ураганом ворвалась в мозг, подобно чуме, отравляя всё на своём пути.

— Хочешь, чтобы я смирился?! — рывком отстегнул ремень, чуть не сломав крепление. — Хочешь, чтобы стал твоим мужем?! На всю жизнь, да?! А ты знаешь, какие бывают мужья?! Не хочешь бороться, испугалась, жалкая альбиноска! И меня пытаешься сделать покорным и безропотным по своему подобию. Что ж! Я стану твоим мужем и начну прямо сейчас!..

Не понял как, я туго соображаю в приступах гнева, выдернул лунную из кресла, усадил себе на колени и в пился в маленький рот. Наказать. Напугать. Сделать больно. Это всё что я хотел и совершенно не ожидал, что, тонкие на вид, губы окажутся такими мягкими и… сладкими.

Дрожь пронзила тело…

Девушка отстранилась сама, и остервенело вытерла рот, в потемневших матовых глазах полыхала ярость.

— Что ты сделал?! — сипло произнесла она, пытаясь слезть с моих колен. Я смотрел и уже сам не понимал, что сейчас произошло.

— Только не говори, что это был твой первый поцелуй, — сокрушённо выдохнул, представляя, что натворил. Никогда не относился к альбиноске хорошо, но в мои планы не входило портить её впечатления о «первом поцелуе», о котором так мечтают все девушки мира, представляя его особенным. Для меня это мало, что значит, но сейчас…

Медуза ничего не сказала, вернулась за руль, а лицо превратилось в каменную маску, только румянец на щеках выдавал её истинное состояние.

Стыд подкрался бесшумно и снайперски выстрелил мне прямо в мозг. Точное попадание…

— Медуза я… дьявол!.. — выругался, сжав кулак. — Хейли… — произносить её имя было не просто неловко, казалось, я не имею на это права.