Мой неидеальный мужчина (СИ) - Николаева Елена. Страница 8

— У меня двое детей. Если ты забыла, то я напомню тебе, что Александр носит мою фамилию и моё отчество. Илья не единственный ребёнок, за которого я несу ответственность!

— Я прекрасно помню, как и то, что моего мнения на этот счёт не спрашивали! — вспыляется, резко разворачиваясь ко мне лицом. — Сам же просил быть честной и открытой, так почему же не поговорил со мной? Возможно, сейчас ситуация бы выглядела по-другому. Или ты привык всё и всегда решать один?! За всех?!

— Я тебя жалел! Берёг твои нервы. Не хотел добивать очередным шоком. У меня времени не было обдумывать, как бы помягче тебе преподнести новости от Раисы! В тебе сейчас говорит ревность! Будь честна хотя бы с собой! — понижаю тон, делая успокоительный вдох. Держусь на волоске, чтобы не разгромить гарнитур кулаком. — Неужели ты не понимаешь, что толкая меня в руки Алины, ты не сделаешь Илью более счастливым ребёнком, чем он есть на самом деле? Рано или поздно он хлебнёт сполна завуалированной прохлады между родителями.

— Ты не изменишь моего решения. Нам нужна передышка.

— Хорошо, я дам тебе это время. Но только на моих условиях...

Глава 4. Маленькое звено.

Ася.

Условия Димы на удивление оказались приемлемыми. По крайней мере с его аргументами я не смогла не согласиться. В первую очередь учитывались интересы Алекса. Боялась, что Дима пойдёт на шантаж, отпустит меня одну, оставив мальчика у себя, но этого не случилось. Идея переехать с сыном в лофт отпала сама собой. Причём сразу. Маленькая, съёмная квартира не подошла бы ни по каким параметрам, затребованным органами опеки, а вот жильё Димы, являющегося опекуном мальчика — в самый раз. Конечно, меня такие перспективы не обрадовали, но приняв его городскую квартиру, как временное убежище, я получила шанс пожить некоторое время раздельно.

"Время лечит любые раны, а тот, кто далёк, становится только дороже..."

— Приехали... — негромкий голос Дмитрия вынуждает разорвать круг мыслей и взглянуть на него. Тёплая мужская ладонь ложится на мою левую кисть, сжимает легонько пальцы. — Может передумаешь? Только скажи, и я отвезу вас обратно.

Отрицательно качаю головой, утопая в его нежном взгляде. В маленьком пространстве моей машины витает любимый цитрусовый запах и мне хочется, чтобы он не выветривался отсюда никогда. Уже этой ночью мне придётся скучать по нему и молча плакать в подушку.

— Ладно, — неохотно соглашается, поднося к губам мою руку. — Посмотришь, чего в квартире не достаёт и напишешь мне список. Я всё организую за сутки.

Дима на секунду отвлекается на сына, ласково хмыкает, и я снова чувствую на себе мурашки от его пронзительных глаз.

— Сашка уснул.

— Отлично. Ты сможешь спокойно уехать, а у меня будет время сориентироваться на новом месте.

Осматриваюсь вокруг. Двор элитной многоэтажки погрузился в сумерки. Во многих окнах горит свет. Поёжившись от непривычных ощущений, решаюсь выйти из машины на улицу.

— Подожди, — Дима заставляет мои пальцы замереть на дверной ручке. — Оставим твою тачку в гараже. Оттуда поднимемся на лифте, я покажу тебе подземный паркинг. Ася, будет лучше, если какое-то время ты попользуешься услугами такси. Мне так будет намного спокойнее.

Я не стала возражать. После аварии голова ещё немного кружилась и вялость в теле не проходила. Дима не позволил взять Алекса на руки. Напомнил мне о напутствиях врача: таскать тяжести после выкидыша мне категорически запретили в ближайший месяц, как и половые отношения.

Мы, как дружная семья, нырнули в небольшой, зеркальный лифт. Как только железные створки закрылись за моей спиной и замигали кнопки, указывая растущую нумерацию этажей, Алекс снова захныкал, накрепко цепляясь за шею Дмитрия.

— Он горячий, Ась, — губы Дмитрия касаются лба Сашки и, прижавшись, замирают на пару секунд. — Кажется у него жар. Тише, сынок, сейчас вызовем педиатра.

Какую-то минуту в тесном пространстве воцаряется тишина. Убедившись в правдивости его слов, поднимаю на Диму обеспокоенный взгляд.

— Скорая приедет быстро, ты только не волнуйся, — пытается меня успокоить, а я не могу выдавить ни слова, хочу, чтобы остался с нами рядом, чтобы не уходил.

Двери лифта бесшумно открываются, являя освещённый и богато обустроенный холл.

— Проходи, — голос тихий, но твёрдый вынуждает повиноваться. Неуверенно ступаю на тёмный мрамор и чувствую под ногами не твёрдый камень, а зыбучий песок. Ноги, будто ватные, не слушаются, подкашиваются. В квартире — полная тишина, только позади слышно тяжёлое дыхание Дмитрия и его уверенные, отдаляющиеся шаги куда-то в сторону.

— Ася! — зовёт, я оборачиваюсь на голос. — Спальня здесь. Иди за мной.

Из холла в глубь квартиры уходит освещенный крошечными лампочками коридор к дверям его спальни. Следую безмолвно за ним, соображая, что дальше предпринять с Сашкой. Нужно сбивать температуру.

— Его бы в ванную поместить, в летнюю водичку, — захожу следом, оглядываясь по сторонам в поисках санузла.

Дима опускает Сашеньку на кровать. Уверенными движениями снимает с него кроссовки и раздевает догола.

— Присмотри за ним, я наберу воду.

Быстрым шагом скрывается за дверью. Через мгновение раздаётся шум воды. Беру ребёнка на руки, прижимаю к себе, покачивая. Худенький, тельце покрылось испаринами.

— Мой маленький Принц, — шепчу, целуя пушистую макушку.

Пахнет родной кровью. Безошибочный запах ещё не взрослого, но уже не детского пота с нотками целебных трав, которые мама Дмитрия заваривала и добавляла в воду вместо непризнанных дорогостоящих масел и пен для ванны.

— Мамуль? А где папка? Я хочу к нему, — поднимает отяжелевшие веки, озвучивая желание сонным и хрипловатым голоском.

— Сейчас, Сашунь, папа для тебя ванну готовит.

— Мамуль? А где бабушка Нина? Почему она не с нами? — оглядывается по сторонам, не понимая, где находится. — Зачем мы уехали из дома? Я хочу обратно. В этой комнате нет стены! Мы в небе?

Вертит головой, стараясь разглядеть сквозь панорамные окна серебристые огоньки звезд на фоне ночного неба. Внизу переливается разноцветными неоновыми огнями уставший за день Питер.

— Маленький, так было нужно. Бабушка скоро нас навестит. Что у тебя болит? Скажи мне.

— Ничего не болит.

— У тебя температура. Нужно полежать в тёплой водичке, пока папа вызовет к нам врача.

Сашка начинает нервничать и выгибаться. Мне сложно одной с ним справится.

— Я не хочу купаться, отнеси меня к папе! — возражает в панике, повышая тон и переходя на крик. — Не надо врача! Пожалуйста! Не хочу врача! Они все, как тётя Лика! Злые! Я боюсь, пап!

Дима за секунду предстаёт перед нами с бледнеющим лицом и тотчас принимает на руки ребёнка.

— Что случилось? Почему он истерит?

— Не надо врача! Не хочу врача! Папулечка не надо врача, пожалуйста! Хочу в кроватку. Пап, только ты не уходи никуда! Будь с нами!

— Хорошо-хорошо! Успокойся, сына, никакого врача не будет! — Дима, распластав на широкой груди Александра, обвивает его крепкими руками за поясницу и за шею, одновременно поглаживая кончиками пальцев затылок. Мальчик липнет к нему как банный лист. — Папа сам купит лекарства, но ты должен кое-что для нас с мамой сделать! Хорошо?

Сашка всхлипывает и молча кивает, соглашаясь. Я смотрю на Диму, не в состоянии унять крупную нервную дрожь. Хочется упасть на пол, прямо здесь, у его ног, на мягкий ворс бежевого ковра, скрутиться калачиком и зарыдать от бессилия, от нескончаемого ужаса. Нужно быть собранной, но меня, будто катком переехали. Крик сына вывернул всю душу наизнанку, высосал из тела последние силы.

— Ася, он вспотел. Ложись в кровать с мамой и засыпай. Я сейчас вернусь. Обещаю: никуда не уйду. Заберу наши вещи из машины и куплю тебе чего-то вкусненького. Что ты хочешь поесть?

— А м-мможно ммороженое? И ш-шоколад-ку? — шмыгая носом, бубнит Александр.