Правила отбора (СИ) - Тимофеев Владимир. Страница 42

Поза у неё до того сексуальная, что я невольно сглатываю и всеми силами стараюсь оставаться невозмутимым.

— Левую ногу ещё немного согни… Отлично. И руку расслабь. Держи только локоть. Чтобы ни влево, ни вправо. Строго в одной плоскости.

— А мост?

— Мост у тебя хороший. Теперь надо, чтобы кий двигался по одной линии. Четыре точки опоры. Рука, мост, подбородок и эээ…

— Грудь?

— Ну да. Корпус.

Я подхожу к девушке и как бы приобнимаю её, проверяя «правильность» стойки.

Самый интимный момент обучения. Но одновременно и самый важный. Нет стойки — нет удара, нет удара — нет кладки и выхода. Хотя, если цели «учителя» и «ученицы» вовсе не в этом, то…

— Целимся… Теперь фиксируем… Бьём!

— Ой!

Кий проскальзывает по битку.

Смеёмся.

— Это называется кикс.

— Я знаю.

— Прекрасно. Тогда повторяем…

Учить Лену — одно удовольствие. Она не только схватывает всё на лету, но и ведёт себя соответственно. То есть, не спорит и не капризничает, а делает то, что требуется. По ощущениям, кий она и вправду держать умеет. И удар, в общем и целом, поставлен, надо лишь немного подрихтовать стойку и закрепить навыки. Если, конечно, она сама хочет именно этого…

— Ну что? Готова к игре?

— Готова. На что играем?

— На интерес.

— Не, просто на интерес не хочу.

— А на что хочешь?

— А на желание.

— Любое?

— Любое.

— Тогда разбивай.

Выставляю шары на точку и, мысленно ухмыляясь, отхожу в сторону.

В голове мелькает: «Поддаться, что ли? Желания-то у нас, скорее всего, одинаковые…»

Лена склоняется над столом, прицеливается…

«Ё моё!»

Моя челюсть «падает на пол».

Пущенный с хорошим винтом биток расшибает в хлам пирамиду и сваливается в угол.

Шары раскатываются по поляне.

Лена, сосредоточенно хмурясь, обходит вокруг стола.

Новая пара выбрана.

Свояк в середину.

Следом за ним чужой в угол с подставкой.

Ещё три девушка кладёт в ту же лузу на тихом накате.

Переход на ближнюю половину.

Свояк.

До победы всего два шара.

Из оставшихся десяти шесть на игре. Один из них легко скатывается, два идут в лузы с хорошим выходом…

Лена выбирает самый сложный и самый эффектный вариант.

Классические «штаны» с чужим в угол и свояком в середину.

Прицельный летит «под железку». Я на него не смотрю. Как зачарованный, слежу за пущенным на оттяжке битком. Он катится медленно… по пологой дуге… назад и вправо… с левым винтом… натыкается на правую губку…

Девушка аккуратно кладёт кий на стол.

— Партия.

Моя челюсть возвращается на место.

Я вновь обретаю дар речи.

— Ты это… каталой случаем не работаешь?

Лена смеётся.

— Нет, не работаю.

Затем подходит ко мне и кладёт руки на плечи.

— Извини, но… я не смогла удержаться. Ты так забавно меня учил…

Обнимаю её за талию, притягиваю к себе, шепчу на ухо:

— Ну? И какое будет твоё желание?

Красавица трётся щекой о мою щетину.

— После… узнаешь…

А целуется она, прямо скажу, замечательно…

На улицу мы вышли минут через десять. Учить Лену искусству бильярдной игры не было никакого смысла. Брать реванш — тоже. Безусловно, я мог бы, как и она, собрать во второй партии восемь с кия, но… зачем? Зачем показывать ей, что мы, как минимум, одного уровня? Пусть всё идёт как идёт. Я теперь точно знаю, что шары Лена кладёт вполне профессионально, ничем не хуже меня, но что из этого следует, пока сказать сложно. Информация к размышлению получена, но прежде чем делать какие-то выводы, надо её как следует переварить…

Снаружи, пока мы играли в бильярд, прошёл дождь. Совсем небольшой, если верить вахтерше, однако луж на асфальте было так много, что, казалось, город подвергся настоящему наводнению. И «угол срезать» тоже не получалось. Сырая земля, сырые листья, сырая трава на газонах. Идти приходилось хоть и по тротуарам, но какими-то зигзагами, что ли, из-за чего путь до Лениного дома удлинился раза, наверное, в два.

Странно, но за всю дорогу мы не сказали друг другу ни слова.

Лена держала меня под руку, я время от времени помогал ей перебираться через бегущие вдоль бордюров ручьи.

Просто шли. Просто молчали.

И только возле подъезда девушка вдруг указала на деревянную беседку на детской площадке напротив.

— Присядем?

В ответ я только плечами пожал. «Присядем. Почему не присесть?»

Скамейки в беседке оказались сухими.

На одной из них мы и расположились.

— Ты спрашивал, какое у меня будет желание? — Лена придвинулась ближе и положила голову мне на плечо.

Я кивнул.

— Да.

Девушка тихо вздохнула и…

— Расскажи мне… о будущем…

Глава 9

— Здравия желаю, Константин Николаевич.

— Здравствуй, Миша. Присаживайся… Ну? Какие ещё новости сорока на хвосте принесла?

— А… откуда вы…

— Да у тебя всё на лице написано. Сияешь, как новый пятак. Что, действительно что-то стоящее?

— Да, Константин Николаевич. Выяснилось, наконец, насчёт девушки Свояка.

— Вот как? Ну что ж, это действительно интересно. Давай, докладывай, что накопал.

— Докладываю. Кислицына Елена Игоревна, шестьдесят первого года рождения, закончила МИИГАиК, в настоящий момент работает в ДСМУ геодезисткой, фотография прилагается…

— Какого, говоришь, года рождения?

— Шестьдесят первого.

— Хм, выходит, она его старше?

— Да, на четыре года.

— И что у них там… ну, в смысле, как они… эээ…

— С интимной жизнью у них, я думаю, всё в порядке. В ночь с шестого на седьмое Свояк ночевал у Кислицыной, так что… сами понимаете…

— Уверен?

— Да. По словам очевидцев, утром они вышли вместе и выглядели… ну, короче, выглядели они соответственно. Как люди, которые провели ночь в одной постели.

— Кто очевидцы? Доверия заслуживают?

— Молоткова Валерия Павловна, двадцатого года рождения, пенсионерка, соседка Кислицыной по лестничной клетке. Островская Татьяна Петровна, тринадцатого года рождения, пенсионерка, страдает бессонницей, особенно по утрам, проживает в том же подъезде, в квартире на втором этаже, окна выходят во двор. Никанорова Ольга Васильевна, двадцать первого года рождения, проживает в доме напро…

— Всё-всё, можешь не продолжать. Я понял. В справке это указано?

— Да, указано.

— Слушай, а не может так быть, что эта Елена Кислицына вовсе не девушка Свояка, а, хм, просто лёгкого поведения?

— Вряд ли. Характеристики и с места учёбы, и места работы у неё исключительно положительные. Институт закончила с красным дипломом. Её соседки Молоткова и Островская тоже утверждают, что до третьего октября ничего предосудительного за Кислицыной не замечали.

— Третьего? Ты же говорил, седьмого.

— Третьего Свояк тоже ночевал у Кислицыной. Островская и Молоткова его запомнили, и кроме того Островская сообщила, что, возможно, видела Свояка две или три недели назад возле подъезда. Правда, не уверена до конца, что это был именно он. Плюс имеется ещё один факт, говорящий о том, что у Кислицыной и Свояка не просто любовная связь, а более-менее серьёзные отношения.

— Какой факт?

— Восьмого Свояк пришёл в бильярдную вместе с Кислицыной. Видимо, хотел познакомить её с нами. Согласитесь, Константин Николаевич, вряд ли бы он пошёл на такой шаг, если бы дело касалось просто подружки или обычной гулящей девицы.

— Да. Пожалуй, ты прав. Жаль, что нас в этот день там не было.

— Увы. Если бы мы знали заранее…

— Да. Было бы хорошо… Так… А это ещё что такое?

— Скорей, кто такая. Клёнова Жанна Викторовна, одна тысяча девятьсот шестьдесят шестого года рождения, учащаяся ММУ номер семнадцать, второй курс, фотография прилагается.