Сказка в дом стучится (СИ) - Горышина Ольга. Страница 24

Но я не щелкнула пальцами, но Терёхин и без всякой команды поджал губы, глотая ответ. У меня тоже оставалась для него одна лишь нецензурщина. Давить на жалость он умеет — втапливает педаль в пол до отказа. Я сейчас выйду из его машины оплеванной. Но на выходе из ресторана будет еще хуже.

— Я подарю Арсению сказку и все. На этом наше общение закончится. Вам с Владом я дарить ничего не собираюсь. Я — баба Яга, а не фея.

— То есть без вариантов?

Вот — лови за хвост удачу!

— Да, без вариантов.

— Спасибо хоть за какое-то доверие.

Он отвернулся к дороге. Думала, заведёт машину. Нет, мы, похоже, с концами завязли в болоте разведённых им соплей.

— Валера, ты меня не понял. Я тоже человек и мне тоже больно. Давай зайдем с другой стороны: понимаешь, я не имею привычки ходить к людям, которым мне нечего сказать. Я вообще не компанейский человек, как бы странно это не звучало. Я обычно молчу подле человека, которому есть что сказать, а не поддерживаю беседу с абсолютно незнакомыми мне людьми. Ты не у того помощи попросил.

Он медленно повернул ко мне голову, продолжая держаться за руль:

— Я же сказал, мне некого больше просить. Если проблема лишь в твоей стеснительности, будем молчать вместе. Я не прошу там никого развлекать. Там уже как бы поразвлекались. Я не хотел говорить, но… Тишка по пьяне катал дочку восьмилетнюю на мотоцикле, а потом у дома на скорости влетел в собственный джип, не сумел вовремя затормозить. Маришка перелетела через руль, через капот и… Ну, пару переломов зажили, а вот голова… Врачи сказали, улучшений не будет. Не стало бы хуже. Так что он больше ни грамма. Вообще.

Сердце сжалось, но я не позволила ему упасть в пятки.

— Валера, попроси Марианну.

— Ее я могу попросить только собрать вещи и уйти! — выкрикнул он неожиданно так громко, что я аж на кресле подпрыгнула. — И, кстати, просил, но она не уходит. Ты не заметила, что ее красная помада никогда не сходит с губ? Это моя кровь, она ее сосет постоянно и все никак не насытится. Не пойдёшь, да?

— Валера, если мать узнает, она меня прибьёт.

— Что она узнает? Про меня? Ну что про меня можно узнать? Господи, Александра! Тебе тридцать лет…

— Еще нет…

Он махнул рукой.

— Будет… Ты обязательно должна говорить матери, куда и с кем идешь?

— Нет, конечно. Моя личная жизнь теперь табу. Я наслушалась слишком много о себе и своих парнях. С некоторых пор никакой конкретики, и я все равно плохая. Но теперь хотя бы в мой адрес летят общие фразы… Что я подаю сестре дурной пример и позорю мать перед соседями.

Я махала руками, потому что думала, что это выросшие за спиной крылышки. Не знала, правда, по какому поводу они вдруг прорезались…

— На мой резонный контраргумент, что у нас в стране половина баб не замужем или в разводе, она говорит, что я другое… Слово. Посему нормальные мужики ко мне не подходят. Ну, нормальные в его понимании, это те, кто хотят завести семью… Она не может понять, что есть женщины, которым это просто не нужно.

— Почему?

— Откуда я знаю! Она старой закалки. Она другая… И просто сумасшедшая несчастная женщина. Не будь она такая упертая в том, что к дочкам в дом нельзя приводить мужика, она бы нашла кого-нибудь и не была такой злой. Она добра мне желает, я понимаю. Ей кажется, что мне плохо.

— Я спросил не про мать, а про тебя. Почему ты такая упертая в своем чайлдфри?

— Потому что рок-н-ролльная жизнь исключает оседлость… Валера, отстань, ладно?

— Может, ты просто не встретила того, с кем хотелось бы осесть?

— И не встречу дурака, который согласился бы на отсутствие совместных выходных. Ты зануднее моей матери. Но ей хотя бы есть до меня дело, а тебе-то какая разница, почему я не замужем…

— Мне есть, — он уставился на дорогу, по которой все куда-то ехали, а мы все стояли и стояли. — Пытаюсь понять сестру. На какую бы кнопочку нажать, чтобы она наконец вышла замуж, свалила от меня и трахала мозги кому-нибудь другому. Я устал.

— Она сказала, что ты заставил ее жить вместе с твоими детьми.

— Ага, заставил… Она много чего тебе сказала, как погляжу. Я бы тоже мог про нее немало сказать, но я лучше воспитан. Александра, пожалуйста, сходи со мной к Тишке.

— Ты зануда?

— Да. Именно так делается бизнес. С женщинами в том числе. Это же деловое предложение. Всего-навсего. Я действительно пожертвую тысяч двадцать в любой названный тобой фонд. Ты пойдешь туда не ради меня, а ради тех, чье благополучие тебе важно.

— Покупаешь меня?

— Я тебе еще за завтраком сказал, что бабу я могу только купить. На все остальное у меня нет ни времени, ни желания.

— Я дам тебе ответ в пятницу, идет?

Он покачал головой.

— Нет, — и вытащил телефон. — Я сейчас перевожу деньги и звоню Тишке. Куй железо, не отходя от кассы. Я прекрасно знаю, что ты скажешь в пятницу. А договор купли-продажи ты не нарушишь.

Я тоже на его манер смотрела перед собой.

— Ну давай же, сделай два добрых дела. Ты же сказочница. Ты должна делать сказку былью.

Я полезла в сумку. Вытащила телефон. А Терёхин так и не повернул головы. Я открыла почту и скопировала номер виртуального кошелька.

— Говори свой номер. Я скину эсэмэску.

Он продиктовал. Я отправила.

— Эти ребята хотят записать детскую музыкальную сказку. Сейчас они ее просто играют, но ее можно слушать в машине вообще без проблем. Уже год мы собираем деньги на студийную запись.

— Собираете?

— Там мой сценарий и мои куклы. Но куклы в записи участвовать не смогут, — усмехнулась я, так и не повернув головы к тому, кому я продала вечер субботы. — Это доброе дело. Это добрая сказка.

— Может, больше надо?

— Я больше не стою.

Терёхин рассмеялся.

— Алька, Алька… Какая же ты глупая… Ты не представляешь, сколько ты на самом деле стоишь. Такие, как ты, на вес золота. Я отправил тридцать. С двух кошельков, чтобы у принимающей стороны проблем не возникло. Так что с тебя диск, когда он будет. Если он будет… Мне хотелось бы, чтобы он был. О чем хоть сказка?

— Как добро побеждает зло.

— Зачем спросил…

— О перевоспитании зла.

Говорила я мертвым голосом, понимая, что только что сделала несусветную глупость. Я не знаю Валерия Терёхина. Я его не знаю.

— По мотивам Красной Шапочки. Волк пытается доказать, что он хороший и это просто наши предрассудки по поводу Волков. Делай добро даже в волчьей шкуре и тебе воздастся.

— И ты в это веришь?

Я не посмотрела на него. Мне хватило нотки смеха в его голосе.

— Я — сказочница. Я обязана верить в то, что добро побеждает зло.

— Счастливая… Меня жизнь, увы, научила другому. Поехали, что ли, сказочница?

Глава 22 "Лошадь сдохла"

— Это твой Рав, что ли?

Да, Мерс перегородил подъезд к парадной прямо напротив машины, подаренной мне Виталием Алексеевичем. Рав-4 изначально, конечно, не планировался быть моим. Но вышло так, что Марианна, сколько бы отец не тянул ее за руль, отказывалась учиться водить машину. Даже подарок в гараже не стал для неё стимулом познакомиться с рулём поближе. Она с гордостью принцессы заявляла отцу, что настоящие женщины ездят исключительно на такси. Я же не была настоящей женщиной, и после того, как принцип «смотри, твоя подружка уже с правами» тоже не сработал, Виталий Алексеевич, игнорируя мои протесты, переписал машину на меня. Сказал, что это подарок на восемнадцатилетние задним числом. Ну и задним числом, выходит, эту машину в узких кругах записали в качестве платы за мою девственность. Круто! Впрочем, с матерью я не спорила. Как и с косыми взглядами соседей. Ну да — насосала, какие ещё могут быть варианты в мозгах сериальщиков?!

Это был мой боевой конь — без него я бы точно осталась безработным дипломированным художником по куклам. В его багажник со сложенным задним рядом свободно умещались десять ящиков с моими праздничными принадлежностями. Кстати, они там и хранились — благо Виталий Алексеевич затонировал стекла. Дедушкин гараж от пола до потолка забит всем, что только может в очень далёком будущем сгодиться в производстве кукол. Ну, и друзья — не без этого — подкидывали своё театральное барахло на долгосрочное хранение без всякого зазрения совести. Правда, парни сколотили стеллажи, как в настоящей реквизитной. Я, конечно, попыталась организовать в оставшейся части гаража мастерскую, чтобы не скандалить с семейством из-за грязи в ванной, но соседи по гаражу, которые собирались после работы выпить, отбили у меня все желание приезжать туда темными вечерами.