Сказка в дом стучится (СИ) - Горышина Ольга. Страница 64

— Знал, что так скажешь…

— Чего тогда рассказывал?

— Ты спросила.

— Я ни о чем тебя не спрашивала.

— На том и сойдемся. Я реально не хочу больше это обсуждать. Ни с кем. Тем более — с тобой.

— Я тоже. Не хочу. Так что помни, для твоих родственников и твоей прислуги между нами ничего нет. Ясно? Ты даже не просил меня сопровождать тебя к Тишке. Я пришла туда с Волковым играть. Ясно? И не смей мне перечить! А театр свалился нам на голову, как снег в конце мая.

— Накаркаешь, баба Яга. Завтра пойдет снег.

— Пусть лучше снег…

— Чем что?

— Дай мне роль поучить… А ты учи свою. Брата моей бывшей подруги.

— Что ж… Хоть так ты призналась, что я для тебя все-таки не только брат бывшей подруги.

Глава 51 "Фея-крёстная"

Напряжении достигло предела на физическом уровне — даже машина шарахнула меня электрическим разрядом. Терёхин снова припарковался на улице и попросил на всякий случай забрать гитару.

— Поставь за ворота, в чем проблема? — удивилась я, все же доставая свою собственность.

— Не хочу портить газон. Если в семье появятся два водителя, — выдал он, глядя мне в глаза, — тогда расширю подъезд к гаражу. Иначе я Мерина завтра не выгоню. А разобьют стекло, заменим, не проблема. Но обычно тут тихо. Шпана еще в городе.

Он придержал калитку, за которой нас тотчас облаяли. Правда тут ж облизали. Дядя Серёжа натравил на нас Баронессу, и Валера пожертвовал ногой, чтобы спасти мое платье.

— Встретил бы на улице, не узнал, — улыбнулся встречающий, отгоняя собаку от хозяина.

— На улице ты бы ее в таком виде и не встретил, — огрызнулся Терёхин, забирая у меня гитару. — Так что комплимент не засчитан. Все спят?

— А надо? — достаточно сухо ответил дядя Серёжа, держа собаку за ошейник. — Чтобы все ушли?

— Желательно. Александре нужно свободное пространство и тишина, чтобы репетировать. Объясни это всем.

— Я уйду в комнату, — встряла я и пожалела, получив прямо-таки ожог от Терёхинского взгляда.

— И что? — его голос перешёл в рык. — Всем пора спать. Завтра ранний подъем.

Дядя Серёжа кивнул и потащил упирающуюся Баронессу к крыльцу. Я легонько толкнула Терёхина в спину грифом гитары.

— Мне никто не помешает, — произнесла шепотом, чтобы не ставить хозяина в двусмысленное положение. — Не надо никого разгонять.

— Я никого не разгоняю. Я сам собираюсь уйти спать, — ответил тот в полный голос, не обернувшись.

Я ускорила шаг и тут же поняла, насколько у меня устали в туфлях ноги. В машине сидела босиком, а сейчас ковыляла, точно хромая лошадь. Да и вообще… Эврика!

— Валера, мне нужно будет раскулачить Марианну. Мне не во что переодеться.

— Без меня со своей подружкой не разберёшься?

На этот раз он обернулся: играет или злится, напоминая о своей роли просто брата.

— Разберусь, если ты ее спать не пошлёшь!

— Пошлю, но не спать…

На крыльце он пропустил меня вперёд. Дядя Серёжа придерживал дверь изнутри. Свет горит везде. Даже в гостиной. Из неё как раз и выплыла Марианна с дежурной улыбкой и тихим «Привет».

— Привет.

Я прижала гитару к груди точно щит. Скинула, не глядя, туфли.

— Что стоишь? — хлопнул дверью Терёхин. — Переодень подружку во что-нибудь. Никита спит? — добавил тут же, точно испугался возможного ответа сестры.

— Нет, не сплю, — ответил сам виновник вопроса, выруливая из-за угла на ховерборде.

Колёса доски хищно сверкали разноцветными огоньками, противно при этом попискивая тормозами или еще чем — я в развлечениях современной молодежи не разбираюсь.

Терёхин явно не ожидал увидеть сейчас сына. Вместе с доской Никита стал со мной одного роста.

— Домашку сделал?

В вопросе отца прозвучала злость.

— Сделал.

В ответе сына ее было ничуть не меньше.

— Ты ему помогла? — огрызнулся Терёхин на сестру.

— Я сам делал, — ответил Никита. — Хочешь проверить?

А это уже был настоящий вызов. Черт!

— Давайте завтра займёмся домашкой? Сразу после театра. Сейчас у папы глаза болят от экрана и после машины. Ему надо выспаться, — выпалила я автоматной очередью.

Не обернулась — и так знаю, что папаша выпустил контрольный мне прямо в затылок.

— А я обязательно должен идти в детский театр?

Боже, у него в голосе папины жуткие нотки. Вся октава, басовая, но пока ещё приглушенная…

— Тебя спросить забыли!

Вы помолчать, папаша, не пробовали? Но я нашла в себе силы промолчать. Спросить мы его действительно забыли.

— Никита, это все я решила, без участия твоего папы. Понимаешь, по-взрослому ты идёшь не в театр, а с братиком. Ты же понимаешь, что с тобой Арсению будет спокойнее?

Он кивнул — или просто качнулся на своей двухколесной доске. У меня от него уже все качалось перед глазами. Или вино подействовало с опозданием. Ужасным! Да, все сейчас было ужасно.

— Прости. Я была уверена, что ты с радостью сыграешь роль старшего брата.

Терёхин молчал. И младший тоже. Оба — к моему счастью. И немножко — к удивлению.

— Там будет хороший гитарист и не только гитарист. Тебе понравится… — продолжала я увещевать Никиту, но его лицо оставалось безразлично-пасмурным.

— Это мне? — уставился он на гитарный чехол, и я заметила в его глазах неприкрытую злость.

Внешне — мама, внутри — вылитый папа.

— Нет, это моя гитара.

— Александре нужно репетировать, так что живо спать. Все! — долго молчать Валера не смог, но хотя бы не кричал.

Впрочем, говорил он голосом медведя. Старого и недовольного.

Никита покатил прочь.

— Ты может слезешь с этой дряни, когда столько народа в доме!

Нет, глушитель у Терёхина отвалился. Пора на капремонт. В кровать, мордой в подушку. Вот зачем из-за меня и Волкова орать на ребёнка?

— Никита, отнеси мою гитару в гостиную. Пожалуйста!

Я думала, он слезет с доски, но Никита на полном ходу вырвал у меня инструмент. А Терёхин еле успел ноги убрать, чтобы те остались целыми. От подзатыльника Никиту, наверное, спасла только моя Ямаха. Когда он выехал из гостиной, гоня перед собой собаку, отец снова приказал сыну слезть.

— А зачем мне ногами ходить, когда есть ховерборд? Сам подумай!

Но все же слез и поднял доску. Она, похоже, была тяжеленной, а он тощий и хилый. На вид, во всяком случае.

— Марш спать! — не унимался его папочка.

— У тебя настроение плохое? — вмешалась наконец Марианна, подпиравшая все время входную дверь.

— Да! — обернулся Терёхин. — Представить себе не можешь, насколько плохое!

— Иди проспись тогда!

— И пойду!

И действительно пошёл. Уж и не знаю, играл он так хорошо или его в действительности выбесила эта чертова доска. Никита покорно пошел следом, чуть выждав расстояние, чтобы отец не вздумал повернуться к нему с очередным нагоняем.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Кофе хочешь?

Я обернулась к Марианне. На ней домашнее платье, мягкое, тёплое, но голос не был ни мягким, ни тёплым.

— На ночь глядя какой кофе?

— Так тебе ж репетировать, разве нет? — подняла она брови. Не удивленно, а скорее осуждающе. —Ты отказалась от кофе из кофейни. Может, домашний тебе больше понравится, не знаю…

Я выдержала взгляд. Наверное, на ее месте я бы тоже обиделась.

— Марианна, я не променяла тебя на брата. Я не ожидала его встретить сегодня. Посмотри на меня! Думаешь, я пошла бы в таком виде к Тихомирову да еще и с Валерой? Я пришла туда играть вместе со своим бывшим учителем. Питер жутко маленький город, сама знаешь!

— Угу, — крутила она на шее красные коралловые бусы. — Очень маленький.

— Не веришь? Я тоже глазам не поверила. И ушам, когда меня попросили подменить актрису в спектакле. Я, дура, подумала, что будет очень мило пригласить туда твоего братца с детьми, а он в ответ разозлился. После этого мне, наверное, не нужно было напрашиваться к вам на дачу, но я снова хотела, как лучше… Это правда, Марианна. Я даже попросила моего напарника притащить с собой дочь, чтобы твой брат вёл себя прилично. Может, ему и детям это пойдёт на пользу, не думаешь?