Боевой 1918 год (СИ) - "Егорлык". Страница 48

Ладно, хрен с ними. Сейчас о другом думать надо, и я продолжил задавать вопросы:

– Мальчишки сказали, где немцы квартируют?

Казак кивнул:

– Ага. Трое, в доме у старосты. Еще шестеро, в трактире. Там гостевые комнаты есть. Четверо, у здешнего барышника. А унтера, здешний священник приютил.

Тут я даже немного растерялся:

– Они что, бессмертные?

– Кто?

– Немцы! Какого черта, они по всему селу расползлись? А если партизаны нагрянут?

Настал черед удивляться собеседнику:

– Какие еще партизаны? Ныне ведь не пятнадцатый год… [16]

Э-э… действительно, какие партизаны? Здесь и сейчас они отсутствуют. Это я запарился вконец. Единственно, надо для себя уточнить:

– А когда постояльцы хаты занимали, они хозяев выгоняли? Или как-то по-другому все это выглядит?

Журбин вытаращил глаза:

– Как же можно, хозяев-то выгонять? Обычно, на постой в тот дом становятся, где место есть. Ну и с хозяином договариваются о харче. Отдают свой паек, и баба с него еду варганит. Можно еще доплатить, чтобы приварок жирнее был. Ну так же, как мы на хуторе делали…

Я махнул рукой:

– Мы это мы. А то ж немцы!

– Ну и что что немцы? Не люди что ль? Квартировать хорошо все хотят. А ежели с хозяевами не поладить, то тебе или кашу недосолят, или в борщ плюнут. Кому это надо?

Посмотрев на недоумевающую физиономию командира разведки, я лишь зубом цыкнул. Понятно. С таким разлюбезным отношением со стороны оккупантов, местного сопротивления можно и не ждать. Да и здешние немцы, это далеко не нацисты образца сорок первого года. Поэтому немчура чувствует себя в полной безопасности. Хотя Федя, мне и про совсем другие фрицевские замашки рассказывал. А он человек опытный, с четырнадцатого года воюет. Так что, всякого навидался.

Выходит, с постояльцами селянам просто повезло. Но мы эту идиллию сегодня (вернее уже завтра) порушим. Я планировал поступить строго по-немецки. То есть атаковать часов в пять утра и взять противников сонными да тепленькими. И уже собрался начать отдавать распоряжения, но как будто кто-то под руку толкнул, и я спросил у Журбина:

– Слушай, а когда с мальчишками говорил, случайно не сказал кто ты и что ты?

Даже приготовился извиниться за столь идиотский вопрос, но тут прозвучал убивший меня ответ. Ванька гордо разгладил усы и выдал:

– А как же! Конечно, сказал! Дескать, нехай сегодня или завтра ждут в гости Советскую власть!

Причем, эпическая сила, комиссар с Гришкой даже не поняли, что произошло. Заулыбались, словно кретины. Мол, знай наших! Я же, выдохнув воздух сквозь сжатые зубы, проникновенно начал:

– Иван Федорович… Твою маман!!! Ты соображаешь, что ты сделал? Тебе башка нужна только чтобы в нее есть?!! Или чтобы чуб с фуражкой носить!?

Взводный опешил, а Лапин не понял моей ярости:

– А что такого? Правильно Ваня сделал. Пусть крестьяне знают, что их освобождение ждет…

Тут меня понесло:

– Замолкните лучше! Жопа их ждет! Жопа! И нас тоже! А я пока объясню, что его слова означают. Пацаны придут домой и расскажут родителям, что встретили разведку красных. При этом, сука, невоздержанные на язык разведчики, радостно сообщили, что собираются занять село. Родители знают, что в селе стоят немцы. Значит, будет бой. Если бой, то пострадать может вообще кто угодно! Поэтому надо о подобной напасти предупредить друзей и родственников. А это – вся деревня! Объяснить, к чему я клоню?! А к тому, что сейчас, все люди суетятся и ховаются, кто где может! И вы думаете, что немцы, наблюдая за этими телодвижениями, спокойно лягут спать? Да даже если их никто напрямую не предупредит, они один черт выяснят, что за кипеж поднялся! И пошлют человека за подмогой! Поспать вы хотели в хатах, да солдаток пощупать? Вот вам солдатки – я сделал от локтя – с фрицами миловаться будете! Которые свой "железный капут" с пулеметами сюда пригонят!

Тут влез Трофимов:

– Чур, ты чего разорался? Там же их всего чуть больше дюжины. Тыловиков фуражиров я вообще не считаю. Мы их всех в пять минут покрошим и не заметим!

Я вздохнул:

– Про немцев разговор вообще не идет. Тут действительно не о чем спорить. Даже невзирая на наличие пулемета. Речь о том, что думать надо. Но это моя вина – плохо вас учу. Особенно нашего орденоносного разведчика, в этом смысле упустил. Он ведь на фронте, до ранения, полгода пробыл. И в такие ситуации просто не попадал, вот опыта и не успел набраться. Ну да ничего – наверстаем. Объясню ему, да и вам всем, что такое "мальчик с козой" и вообще, как себя надо вести в рейде по тылам противника. А сейчас – объявляйте построение. Пока совсем не стемнело, будем брать это Квашнино.

Глава 14

Накосячивших разведчиков всем скопом я послал в обход села с задачей – занять там оборону и никого не выпускать из Квашнино. При этом, десяток надо отправить еще дальше по дороге, чтобы проверили, не послали ли немцы за подмогой.

Остальные били копытами, желая ворваться в населенный пункт во всем блеске и великолепии. Но я и их обломал:

– Вы, товарищи, охренели? Через полчаса уже ночь настанет и если мы сейчас батальоном двинем, то там впотьмах друг друга и покрошим. Поэтому идет третий взвод, трое с ручниками от Михайловского и отделение пешей разведки. Да и еще – всем, кто будет задействован в операции на рукава привязать белую материю. Что значит – какую? Да хоть портянки вяжите! Понятно, что чистотой они не блещут, но в темноте все равно что-то белое увидеть можно. Это чтобы своих не пострелять. Все! Время сбора – вот здесь, через пять минут. Выполнять!

Командиры разбежались, а Гришка подозрительно глядя на меня спросил:

– Чур, ты что, с ними собрался?

– Ага…

Трофимов возмутился:

– А я?

– Ты и комиссар остаетесь с батальоном. Комиссару речь готовить, а тебе нельзя, потому что это неправильно, оставлять подразделение без командования.

Зам возопил:

– А тебе – можно?! И что значит – без командования? Комиссар же остается! И взводные! – после чего покраснел, набычившись и твердо заявил – С тобой пойду. Сам говорил, что нас учить надо! Вот и буду учиться!

Глядя на кипящего Гришку, решил не начинать конфликт на пустом месте и махнул рукой:

– Хрен с тобой, золотая рыбка! Но от меня ни на шаг! Смотришь, учишься, впитываешь! Понял?

Трофимов выпрямился и козырнул:

– Так точно, товарищ командир!

Козел. Вот как его еще назвать? То мордой краснеет и с пеной у рта свою позицию отстаивать собирается то сразу, без перехода, во фрунт тянется. С другой стороны, и мне пора бы привыкнуть что ныне командир у красных – это не царь и бог, а просто первый среди равных. Прямо как в банде. Ну да ничего. И это пройдет…

В общем пока у нас происходили эти миниразборки ударная группа собралась, и мы двинули в село. К этому времени солнце уже почти зашло поэтому пришлось поспешать, чтобы совсем уж впотьмах не бегать. Топали не по дороге, поэтому, не ожидая особых подлян в виде немецкого секрета, подошли к крайней хате, где я недолго думая, перескочил через плетень. Тут же на меня с заливистым лаем бросилась самоотверженная собачка. Ну как собачка – псина, немногим ниже колена. Поймав тут же залившегося визгом четвероногого за холку, я его поднял и глядя в охреневшие песьи глаза, внушительно прорычал:

– Не шуми!

После чего, отбросил животное в сторону. Собакен оказался очень сообразительным и не стал настаивать на дальнейшем знакомстве, моментально исчезнув в будке. Меня этому приколу кинологи научили и главное тут: во-первых, без потерь для собственного организма поймать собаку, а во-вторых, оторвать ее от земли. В этот момент у животного в мозгах срабатывает императив о том, что противник несравненно сильнее и лучше с ним не связываться. Вот и сейчас это сработало.

Я же, устранив внешнюю линию обороны дома, подошел к двери и постучал. Дверь открылась почти сразу и на меня уставился небольшой лысоватый, но бородатый мужичок. Так как мы здесь появились не только с военной, но и с пропагандисткой миссией, широко улыбнувшись хозяину дома, я культурно поздоровался: