Горький шоколад (СИ) - Щиброва Валентина. Страница 10

— Что это? — спросила я, перестав веселиться.

— Это? Деньги, — шутливо произнёс он.

— Я вижу, что деньги, но зачем?

— Купишь себе чего — нибудь. Прими подарок от меня, Маша. Я же не знаю твоих интересов. Хотя … у меня кое — что ещё для тебя будет, но об этом ты узнаешь потом, — загадочно произнёс он.

— Павел! Я знаю насколько ты щедр, но не надо, правда. Твоих подарков достаточно, тем более дорогих. Мне неудобно в очередной раз брать их у тебя, — неловко себя чувствовала. Мы не могли позволить себе таких подарков для них.

— Прекрати, ты же знаешь, мне для вас ничего не жалко. Вы моя семья, — Павел взял мою ладошку и положил в неё деньги. — И это всего лишь подарок. Давно пора привыкнуть.

Я обожаю своего дядю, и дело не в том, что он не скупой, а в том, что, не смотря на дальнее расстояние, он по — максимуму старается участвовать в нашей жизни, не забывает. Мне известно много случаев, когда родственники, живя далеко друг от друга, реже общаются, и даже чуть ли не забывают, но наш Павел был другим. Я уважаю его за то, что он всегда старается быть рядом и в любой момент поможет.

— Спасибо, дядюшка, — застенчиво сказала я.

— Да не скромничай, — тихонько щелкнул меня по носу.

— Ай! — потерла я нос.

— Маш, у вас с мамой все нормально? — серьёзно спросил он. За дверью услышала, как мама за что-то ругала Черныша.

— А с чего ты взял? Все нормально, — немного растерялась я от прямого вопроса.

— Я знаю свою сестру, чтобы не заметить её напряжения. И вашего переглядывания, — уж чего-чего, а в этом дядя был прав. Он очень хорошо знает маму.

— Да ничего такого особенного дядя, так мелочи. Ну, как всегда в общем.

— Точно?

— Да, все хорошо, правда, — небрежно подала плечами.

— Паш, ты где? — услышала голос мамы.

— Собирайся. Ждём тебя, — дядя встал с кровати.

Примерно, через полчаса мы выбрались в вечерний город. Бабушка ушла отдыхать в комнату. На машине Павла доехали до центра. Город сейчас выглядел красиво: множество фонарей освещали улицы, раздавались оживленные голоса молодёжи. Мы с мамой взяли дядю под руки с обеих сторон и медленно брели по центру, разговаривая о разных мелочах. Мама с дядей вспоминали свою юность. В данный момент, мне было уютно на душе, как-то все по-семейному. И показалось, мама оттаяла немного ко мне.

Я задумалась о том, каким бывает чувство, когда вот так гуляешь по улице с мамой и родным папой. На минуту представила себе это, но так и не могла ощутить гамму чувств родительской любви и заботы. Для меня это, увы, останется неизвестным никогда. И, если честно, глубоко в душе, мне все равно грустно и жалко, что я обделена этим. Я вижу какие отношения у маминой подруги, да и у Павла, он тоже без ума от Татьяны. Но я не видела таких взаимоотношений в своей семье каждодневно, не видела радостных лиц обоих родителей или печальных. Папа не видел моих достижений, не видел, как я росту, не отмечали вместе праздники.

— Маша?

— А?

— О чем думаешь? Притихла, — спросил меня Павел. Мама остановилась ответить на звонок. Отошла от нас на несколько метров.

— Да так, ни о чем. — улыбнулась я.

— Еще скажи, как вы любите выражаться, о своем о женском.

— Точно. Ты угадал, — кивнула я, усмехаясь.

— Паша, ты отвезешь Машу домой? Я отлучусь. Антон позвонил, подъехал сюда, — у мамы было виноватое выражение лица, как будто стесняется, что оставляет брата, вроде только приехал сегодня. — Извини, что уезжаю.

— Ты, как маленькая, ей богу, Юля. Ты теперь все двадцать четыре часа в сутки будешь со мной находиться?

— Ну нет, конечно, — согласилась мама. — Маша застегни куртку, холодно.

— Ага, — сказала я, застегивая молнию. Действительно, не жарко стало.

— Тогда какие вопросы? Езжай. Я остановлюсь в гостинице, — сказал Павел.

— Нет, какие гостиницы? Я сегодня не буду ночевать дома, — мама покосилась на меня. — Бабушка в Машиной комнате ляжет, а ты — в нашей, я тебе уже все там приготовила.

— Ну, хорошо, хотя не стоило беспокоиться. Переночевал бы и в гостинице.

— Нет, Паша, езжай к нам домой. Так, ладно я пошла. До встречи, — мы проводили ее взглядом до машины. Она была припаркована около остановки.

— Странно, почему Антон к нам не подошел? — не понимал дядя. — Что за скрытность?

— Скорей всего, мама его попросила не подходить, — ответила я.

— Иногда не могу не понять ее. Что у нее за мысли в голове, по каким принципам живет? Упертая до невозможности, всю жизнь себе исковеркала. Маш, извини, ты тут не причем, — Павел провел рукой по затылку и вздохнул. — Так или иначе, она все равно замечательная сестра и мать.

— Ты прав, Павел, она замечательная, но очень упертая, и на мне это отражается в первую очередь, — я опустила глаза на перекрещенные руки.

— Может в кафе зайдем? — Павел смотрел в сторону ближайшего заведения.

— Нет, не хочется. Давай лучше погуляем, — я взяла его под руку, и мы двинулась дальше по тротуару.

— Может, тогда расскажешь, что у вас произошло? Я же вижу тебя что — то гложет? — любила моменты наших разговоров по душам с дядей. Только так странно, почему он третий раз задает вопрос о нас с мамой. Но решила все — таки рассказать ему о последнем неприятным разговором с ней.

— Павел, мне трудно порой с ней общаться, я уже не знаю, каким языком ей объяснять. Каждый раз она со мной только спорит и навязывает свое мнение. Она слишком большое значение отвела в своей жизни мне, и теперь я страдаю. Да, я благодарна ей за заботу. Всегда об этом говорю. А она мне твердит, что я своими замашками показываю ей свое неуважение к ее заботе и наплевательское отношение. Ну, хочу я, дядя, во Владимир, очень хочу! Почему я должна чувствовать себя виноватой за свое желание?

Я смахнула слезу.

— Маша, не плачь, — Павел обнял одной руки меня за плечи. — Я тебя понимаю. У самого было такое в молодости, но мне, как мужчине, было проще в чужом городе. Юлю тоже можно понять, как маму.

— Я и не плачу, — тихо шмыгнула я носом. — Она не оставляет мне выбора. Я послезавтра ухожу в отпуск, и хочу написать заявление об увольнении.

— Маша, я прекрасно знаю про вашу ссору, бабушка рассказала. Просто хотел услышать твою точку зрения, — вдруг произнес Павел, что не удивительно.

— Понятно, — тяжело вздохнула я. — Вот это все продолжается неделю. Она привыкла, что я первая иду мириться, а сейчас нет. И ей мое поведение очень не нравится.

— Мы завтра поговорим втроем. Или, если хочешь, я сам поговорю.

— Нет, не надо, она же скажет, что я снова тебе нажаловалась. Будут снова обиды, — протестовала я.

— Не переживай. Она согласится.

— Откуда ты можешь знать? Ее убивает только одна мысль, что я там буду жить у чужих людей, платить большие деньги, потому что жить в более дешевом квартире или комнате. Она точно не позволит. Я в этом уверенна. Тетя Ира меня поддержала, предложила помощь в трудоустройстве, так мама взъелась на нее тоже. В общем, бессмысленно, — совсем поникла я. — Павел, поехали домой?

— Так, ты не кисни, — улыбнулся он мне. — Никакую ты квартиру снимать не будешь, а жить — в своей.

— В смысле? — опешила от его слов.

— В смысле вот этого, — он достали из кармана ключи от квартиры. — Я их даю тебе.

— А … эм, — я потеряла ход мыслей.

— Маша, это ключи от однокомнатной квартиры во Владимире, которую я вчера купил. Она моя, а жить будешь ты в ней.

— Павел? — выпучила я глаза. — Только не говори, что ты специально купил ее? Нет, это безумие. Я так не согласна. Она же не малых денег стоит? Ты просто поражаешь меня.

— Успокойся, Маша, — снова улыбнулся он. — Это выгодное вложение денег, и помощь моей дорогой племяннице. Кто — то же должен еще позаботится о тебе, кроме мамы, которая не всем может обеспечить тебя? А такое по плечу только твоему дядюшке.

— Павел… — у меня почему — то снова потекли слезы. Я поспешно их вытирала. — Я …не знаю, что сказать, не знаю, как правильно выразить словами …