Вампир без клыков (СИ) - Мищенко Фрол. Страница 55

Когда человек решает, что хочет пользоваться револьвером, он как бы говорит: «Эй, смотрите, я идиот, который скоро сдохнет». Потому что кончаются пули, ломаются детали, а самое ужасное — стоит кому-то вроде меня подобраться близко и неожиданно, шансов уже не остается.

Револьвер идеален в качестве таблички для надгробия. Ведь пишут разное. «Умер от чумы» или «от дикого зверя». А тут — просто пушка на гвоздике висит. И красноречиво, и никто не заберет. Кому нужен пистолет? Никому. Разве что только он не из золота.

Понятное дело, Ян об этом не знал в силу своей наивности, а Лиле я, черт побери, не собираюсь такое говорить. Тем более, пока она спит со мной в обнимку, можно не опасаться, что девочка попадет в безвыходную ситуацию со стволом в руке или во рту… кхм.

Охотник посмотрел на пистолет сначала скептически. Но когда я показал ему, как пользоваться, заряжать и разряжать, как стрелять, а еще красноречиво протянул мешочек пуль, сказав, что кузнец сможет сделать кучку таких, файльговец все же согласился. Что не могло не радовать — появилась фляга и обмотки. Которые и близко не такие тяжелые, как заряженный револьвер с полным комплектом патрон. Хотя часть запасов я оставил для Лилы. Девочка стреляла редко, но все же стреляла, так что пускай балуется.

На этом приготовления почти закончились. Осталось только как следует расслабиться.

Прокусив кожу, я пробормотал надоевшее и затертое заклинание, на этот раз вложив в формулу гораздо меньше маны. Легкая дымка поднялась и обвилась вокруг пальца, повинуясь какому-то своему закону. И, сжав руку в кулак, я для проверки махнул — Хатшь все так же протекал между костяшек. Значит, можно заражать дымом тех, кого я бью. Такими темпами мне придет слава «Кулака Ужаса». Звучит отвратно, но пусть хоть так.

Хотя когда такая мысль впервые мне пришла в голову, я чуть не сдох от хохота. После чего сделал вывод, что мой юмор остался все таким же специфическим, как плесневелый сыр или разбавленное вино.

В конце концов, что от меня требуется? Воровать да колотить. Ну, сейчас — зубками кусать да кровушку попивать. Что-то еще? Нет, не думаю. Так что можно выдохнуть спокойно. В конце концов, не принц за обеденным столом, над чьей шуткой никто не смеется.

Я вытащил из-за пазухи амулет, который стащил в храме Джордана. Смешно, но это — обычный камень с вырезанным узором, в центре которого — что-то похожее на каплю. Просто камень. Дешевка. На такое я бы никогда не позарился, не будь это символом веры, а, значит, возможным оправданием и пропуском. Выставить себя за жреца демона? Почему бы и нет. В Файльге вряд ли кто-то сможет проверить.

Конечно, я не собираюсь приходить куда-нибудь и требовать чего-то, тыкая в лицо камешком. Было бы глупо. Но если вдруг кто придавит по поводу того, чей я и за кем следую, то знак сгодится.

Закинув голову на кровать, сидел на полу и пялился в потолок. Будут ли вообще шансы кому-то что-то показать? Алиса сказала, что вампиров-магов ненавидят. Вернее…

— Дорогой, я дома! — закричала Лила, видимо, только переступив порог. — И эта сучка сказала, что никуда не пойдет с недоделанным «темным рыцарем».

— Кем-чем?.. — переспросил я.

— «Темным рыцарем», — снова передразнила гномка. — Ну, черномагом. Боже, и чего они только не придумают ради языкового разнообразия?

— Понятно, — выдохнул я. — Значит, она решила, что тут ей безопаснее.

— Не совсем, — уточнила Лила. — Дело в том, что она скоро умрет.

— Что?!

***

Я знал, что Алиса — вампир, рожденный с помощью демона. Вроде как, об этом она рассказывала Яну.

Но она ни слова не сказала о том, что такие связи очень плотные. Не в плане близости, а скорее как мышцы. Их хрен разорвешь. У меня, конечно, получалось, при должном усилии такое возможно. Только смех в том, что это всего лишь мышцы, а не души. Ха-ха, смешно, ага?

Когда я увидел девушку, понял и без слов — конец близок. Крайне близок.

— Дерьмо, — пробормотал я, глядя на изнеможенную вампирессу.

От былых мышц не осталось и следа. Алиса лежала, даже толком не прикрывшись одеялом. Она была гола, и я видел, что тело как и лицо — сохранило лишь очертания былого.

— Ну что там?.. — спросила Алиса, упирая слепые глаза в другое место потолка.

Я не эксперт в вампирах. Есть какие-то вещи, которые понимаю: благодаря знаниям, заложенным в яд каждого клыкастого. При укусе происходит неслабый такой приток разных слов и образов. Что-то подобное рассказывают объевшиеся наркотиков люди. Вещи становятся очевидными, понятными, известными. И точно как сожравший дурной корень парень может понять, почему корова отличается от кота, так и вампир может рассказать вкратце что-то любопытное о своем роде.

Поэтому я не мог с уверенностью заявлять, что девушка именно слепа… Алиса была отчасти красива именно из-за того, что в ней витал необычный туман. Затмивший зрачок, он клубился в глазах, словно кто-то в девушке развел костер на чем-то очень вонючем. Сейчас, узнав, что Алиса умирает, я увидел кое-что новенькое. Тумана… этого характерного дымка — его не было. Лишь стекло с противным молочным налетом. Отдаленно напоминает бельмо.

Я покачал головой.

— Ничего хорошего.

— А по мне так очень даже хорошо. Знаешь ли, устала торчать в этом гребаном мире, — прошептала девушка.

Ее рука дернулась. Будто девушка попробовала сдвинуться. И лезвие, до того покоящееся на животе, соскользнуло на кровать.

— Я вряд ли могу что-то сделать.

Это все, что мне оставалось сказать.

— Да что тут поделаешь? — спросила Алиса. — Присаживайся, парень, поболтаем напоследок.

— Ха… — усмешка получилась какой-то неискренней. — Не люблю прощальные разговоры.

— Мы не здоровались и не прощаемся. Просто умирать в тишине совсем уж…

— Понимаю. Я побуду. Лила — оставь нас наедине, пожалуйста.

— Как ска-а-ажешь, — вздохнула гномка и закрыла за собой дверь.

Некоторое время висела тишина. Я не особо хотел смотреть на Алису, так что пялился в пол. Мне не мешало то, что в комнате царил полумрак. Тени залегали всюду.

— Жаль, что перед смертью так и не получила руки.

— Мне нужно было спросить тебя кое о чем, — пробормотал я.

— Ну так спрашивай. Не будь как те идиоты, которые угрюмо молчали вместо того, чтобы выжать последние секунды из разговора.

— Знаю, ты вряд ли что-то расскажешь… но Лила упоминала какого-то Ворона. Демон с клювом. Ты знаешь, кто это?

Алиса некоторое время молчала. А потом пустила хриплый смешок.

— Знаю? Да. Это он оставил мне вот эти руки.

— Кто он такой?

— Черт знает. Темная лошадка. Я даже не знаю, на чьей он стороне. Обычный демон.

Я покосился на протезы Алисы.

— Зачем они вообще? Эти лезвия. Ты разве не могла вернуть кисти? Оторвать у кого-нибудь лишние и приделать…

— У тебя маловато принципов. Я потеряла руки. Не могла получить их обратно — в том месте была куча людей. Они бы меня разорвали, если бы я попыталась забрать свое. Да и… как ты заберешь, если пальцев нет?

— А принципы тут при чем?

— Меньше всего в жизни я хотела бы забирать куски чужих тел. Это не мое, не мне его и брать.

— Значит, так ты решила? Лезвия вместо кистей — и нормально?

— Лучше, чем ничего.

— Ясно, — я пожал плечами, хоть никто не мог видеть. — Этот Ворон помог не только тебе. Он вколол какой-то наркотик гоблину. И гномке. Как-то повлиял на их знания.

— Говорю же, темная лошадка, — раздраженно, насколько было возможно, повторила Алиса. — Я не хочу об этом говорить больше.

— А о чем хочешь?

— Расскажи мне о Яне. Если ты был с ним так долго, ты можешь что-то мне рассказать?

— Отлично, блядь, — выдохнул я. — Говорить о покойнике перед тем, кто сама почти умерла, да?

— Да.

— Ну хорошо. Что там с Яном… он был слабачком. Немного дураком. Наивным. Но вроде как честно старался. Это отличало его от многих других.

— Что еще?

— Он любил Джордана. Наверное, будь парень жив, лежал бы сейчас рядом с тобой и так же само подыхал, только от грусти.