Нежданная любовь - Хейер Джорджетт. Страница 17

— По-вашему, Руфус понес меня? — недовольно прервал его Обри. — Вы ошибаетесь! Это я погнал его! Я плохой наездник, но это не имеет отношения к моему увечью. Я и сам знаю, что поступил неосторожно, — нечего вдалбливать это мне в голову!

— Что ж, это похоже на признание вины, — усмехнулся Эдуард. — Я не собираюсь тебя бранить — думаю, ушибы послужат тебе лучшим уроком.

— Можете не сомневаться, — заверил его Обри. — Я никогда не осмеливался учиться у вас, Эдуард, так как вместе с вашей осторожностью мог бы приобрести и ваши руки — quod avertat Deus! [17]

В этот момент в дверях появился Деймрел.

— Можно войти? — весело осведомился он. — А, здравствуйте, мисс Лэнион! — Он на мгновение встретился с Венецией взглядом и продолжил легкомысленным тоном: — Я велел Марстону принести вам поесть вместе с Обри и хотел узнать, будете ли вы пить чай, а также намерен увести вашего гостя закусить вместе со мной. — Деймрел улыбнулся Эдуарду: — Составите мне компанию, Ярдли?

— Ваше лордство весьма любезны, но я никогда не ем в этот час, — холодно отозвался Эдуард.

— Тогда выпьем по рюмочке хереса, — предложил Деймрел, не утрачивая приветливости. — Оставим нашего больного на попечение сестры и няни — тем более что миссис Придди, получив запас корпии, собирается атаковать его, вооруженная мазями, компрессами и лосьонами, так что наше присутствие здесь, дорогой сэр, становится нежелательным.

Эдуард выглядел недовольным, но, так как едва ли мог отказаться, ему пришлось откланяться.

— Да, лучше идите, Эдуард, — сказала ему Венеция. — У вас добрые намерения, я знаю, но не хочу, чтобы Обри волновался. Он еще не совсем пришел в себя, а доктор Бентуорт особенно настаивал на полном покое.

Эдуард принялся уверять ее, что не собирался волновать Обри, но страсть всех поучать не позволила ему удержаться от замечания, что Обри не прав, впадая в гнев, когда тот, кто принимает близко к сердцу его интересы, считает своим долгом его упрекнуть. Но прежде чем он добрался до половины монолога, Венеция, видя, что Обри приподнялся на локте, поспешно его прервала:

— Да-да, но это не важно! Лучше идите.

Она подтолкнула Эдуарда к двери, которую придерживал Деймрел. Эдуард намеревался предложить Венеции сопровождать ее в Андершо, но, прежде чем успел это сделать, его вывели из комнаты, и Деймрел закрыл за ним дверь, утешительно промолвив:

— Парню здорово досталось.

— Остается надеяться, что это послужит ему уроком.

— Несомненно.

Эдуард коротко усмехнулся:

— Если бы его удалось убедить, что своим несчастьем он обязан собственной глупости. Надо же поехать на лошади, которой не в состоянии управлять! По-моему, с его стороны крайне глупо ездить верхом с больной ногой.

— А много вы видели парней его возраста, которые почитали осторожность за добродетель? — спросил Деймрел.

— Я думал, что когда он узнает, каковы могли быть последствия его падения… Впрочем, Обри всегда одинаков — не терпит никакой критики и приходит в бешенство при малейшем намеке на нее. Не завидую вам!

— О, я не собираюсь его критиковать, — отозвался Деймрел. — В конце концов, у меня нет на это никакого права.

Эдуард не стал комментировать это замечание.

— Не знаю, когда мисс Лэнион намерена возвращаться в Андершо, — промолвил он, спускаясь с лестницы. — Я бы с удовольствием сопровождал ее и хотел ей это предложить.

В его голосе слышались недовольные нотки. Губы Деймрела скривились в усмешке, но он серьезно ответил:

— Боюсь, я тоже этого не знаю. Хотите, чтобы я выяснил это для вас?

— Благодарю, не стоит беспокоиться. Она не покинет Обри, пока не развеселит его, хотя ему было бы лучше без нее.

— Если вам кажется, сэр, что мисс Лэнион недостаточно сопровождения конюха, то можете чувствовать себя здесь как дома и оставаться, сколько вам угодно, — сказал Деймрел. — Я предложил бы проводить ее вместо вас, но могу не оказаться рядом, к тому же не считаю это необходимым. Однако, коль скоро вы полагаете…

— Нет-нет, не беспокойтесь! Но если с ней ее конюх, то мне незачем задерживаться. Ваше лордство очень любезны, но у меня много дел, а я и так истратил порядочно времени.

Эдуард откланялся, отказавшись от закуски, выразил благодарность хозяину дома за доброту к Обри и свою надежду, что милорд скоро избавится от обременительных обязанностей.

Деймрел вежливо выслушал его и ответил небрежным тоном, который не так давно разозлил Эдуарда:

— Обри меня не беспокоит! — Махнув рукой на прощанье, он, прежде чем Эдуард вставил ногу в стремя, вернулся в дом и снова поднялся в комнату Обри.

Глава 6

Деймрел застал Обри все еще кипящим от злости, со сверкающими глазами и красными щеками.

— Вы не церемонитесь с вашими посетителями, — с усмешкой заметил он.

— Где Эдуард? — осведомился Обри.

— Abiit, excessit… [18]

— Что, уже? Vae victis! [19] Вышвырнули его?

— Напротив! Я просил его чувствовать себя как дома.

— Боже, только не это!

— Он подумал примерно то же самое, хотя не выразил этого словами. Думаю, я ему не слишком нравлюсь, но ничто не заставит его преступить границы вежливости. — Деймрел посмотрел на Венецию: — «Достойный» — идеальный эпитет!

Она рассмеялась:

— Значит, вы догадались?

— Разумеется. Бедняга — мне его искрение жаль.

— Чего ради жалеть этого зануду? — взорвался Обри. — Скоро вы поймете, какую глупость сделали, позволив ему чувствовать себя у вас как дома! Наш дом он считает своим после смерти моего отца! Предупреждаю, Венеция, если ты выйдешь за него, я не стану иметь с тобой ничего общего!

— Ну, так как я не собираюсь этого делать, перестань раздражаться попусту.

Обри пошевелился и сморщился от боли:

— Мне и так скоро придется жить с Конуэем. Впрочем, я предпочитаю Конуэя этому самодовольному типу! Он еще будет меня учить! Да хуже его не найдешь наездника во всем графстве! Можешь сказать ему, Венеция, что я готов выслушивать поучения от Конуэя, и ни от кого другого!

— Господи, сейчас он потребует от меня удовлетворения! — воскликнул Деймрел. — Мистер Лэнион, позвольте принести вам мои смиреннейшие извинения!

Обри повернул голову на подушке и с подозрением уставился на него:

— Вы что, издеваетесь?

— Я бы никогда не осмелился! Прошу прощения за то, что у меня хватило самомнения распекать вас. Как я мог оказаться настолько неучтивым…

— Вздор! — огрызнулся Обри, но тут же невольно усмехнулся: — Вы только сказали, что выносливости у меня больше, чем ума. За это я не сержусь.

— Я не сомневалась, что его лордство был с тобой в высшей степени предупредителен, раз ты так благожелательно к нему настроен, — заметила Венеция.

— Ну, он не читал мне морали, — отозвался Обри, стараясь не рассмеяться. — Но о благожелательности и речи быть не может, так как он впустил ко мне этого зануду.

— Неблагодарный мальчишка! Разве не я избавил вас от него? Если бы я не пришел с выдуманной историей о вашей няне и корпии, он бы еще торчал здесь. Смотрите, чтобы я не превратил выдумку в реальность! Перестаньте ворчать, иначе я это сделаю.

— Прошу прощения, — вздохнул Обри, — я не хотел… Господи, сам не знаю, почему вышел из себя из-за этого олуха! Обычно со мной такого не бывает.

Гневный румянец стал исчезать с его лица. К тому времени, когда Марстон принес на подносе холодного цыпленка, фрукты и чай, Обри успокоился окончательно и хотя отказался от цыпленка, но довольно быстро согласился выпить чашку чаю и съесть бутерброд с маслом. Деймрел вышел, когда принесли еду, но, как только няня приготовилась сменить компресс на лодыжке Обри и смазать ушибы изобретенным ею целительным составом, вернулся и пригласил Венецию прогуляться с ним в саду.