Волшебный сон Алисы (СИ) - Литт Ксюша. Страница 11

Глава 15

За свои неполные двадцать пять Пашка попробовал в жизни пусть не все, но многое. В том числе и в уборных развлекательных заведений, про которые любопытствовала Алиса, с ним всякое случалось. Было, было… Молодой, но ушлый, как говорится. Чего греха таить, разное не прошло мимо. Всякое видел, немало знал. Вот только что делать с не очень трезвой девушкой, которая от обиды все больше и больше начинала терять берега, он вообще плохо представлял. У Алисы определенно так и зудело вытворить какую-либо дичь.

Была бы это какая-то другая девица, проблем бы не возникло. С незнакомыми разбушевавшимися обычно церемониться не приходилось. Случалось на выезде по сработавшей «тревожной кнопке» с такими сталкиваться. Дебоширки и хулиганки. Работы с ними на пять минут – спровадить без разговоров в «дежурку», вот и все дела.

Со своими же девочками, хоть они сильно надолго не задерживались рядом и с некоторой периодичностью менялись, Павлик тоже как-то особо не парился. Нет, не в смысле, что ему было на них наплевать или они все попадались без гонора. Ничего подобного. Ему не было все равно, а обиды приходилось выслушивать частенько и скандалы переживать тоже. Однако все эти взрывы эмоций всегда почему-то получалось легко гасить. Девочки утихомиривались быстро. Кому-то банального чистосердечного раскаяния хватало и пары лестных слов, а с некоторыми, кстати, например, в том же самом сортире удавалось прийти к полному глубокому взаимопониманию. После чего вменяемость и управляемость, как правило, возвращались.

Алиса же была и ни чужая, и ни своя. И отвернуться от нее, махнув рукой, никак. И помочь не знаешь чем. Решение вопроса в сложившейся ситуации, само собой, лежало на поверхности. Этому оленю сантаклаусному просто стоило всего лишь морду сделать попроще. Улыбнуться своей девушке, сказать одно банальное слово: «Прости». И неважно, что, возможно, он и не чувствовал себя виноватым. Главное - «Прости». «Я тебя люблю» еще добавить. И всё. А там уж дело техники. Минуя туалеты, свалить побыстрее вместе домой…

Но Павел не Данил. А Данил не Павел. Вот и получалось, что пока это чмо методично заливало свое недовольство горькой, замахивало рюмку за рюмкой и демонстрировало свой нордический характер, Пашке приходилось держать в поле зрения все больше и больше закипающую в своем негодовании Алису, и по мере возможности отвлекать ее, утешать, развлекать.

Только вот плохо получалось. Меньше всего предложенное ей нужно было именно от него. Не ее он герой, как ни старайся. Не помогали ни внимание, ни разговоры, ни попытки развеселить шутками. Она делала вид, что слушает, в положенных местах улыбалась, иногда даже смеялась, но чувствовалось, что все ее мысли и чувства были заняты другим: сидящим по правую руку, надменно помалкивающим, обиженным как девочка, Данечкой. Нашла по кому страдать.

Данил всегда не нравился Пашке. Всю жизнь. Ни в те времена, когда все они еще учились в школе. (Старшеклассник Иванцов не отказывал себе в удовольствии поиздеваться над тем, кто помладше). Ни после, когда подруга сестры с какого-то перепуга вдруг тронулась умом и замутила с этим… С этим… Не знаешь даже, как прилично выразиться. С этим, в общем. А потом еще и жить с ним стала. Это был полный треш. Сюр. Пашка долго не мог поверить в реальность происходящего. Потом, правда, со временем улеглось потихоньку в сознании. Смирился с фактом. И что в итоге? К чему все это привело? Сидела теперь, дура несчастная, косилась на оленя своего, надеясь хотя бы на каплю снисхождения. Понимая, что толстошкурого не пронять, иногда поглядывала на Валеру. Вдвойне дура.

Мелкий босс отчего-то раздражал Павлика не меньше, чем Иванцов. Вроде и ничего такого в том начальнике не было. Мужик как мужик. Вполне веселый даже, компанейский. Но все равно какой-то подсознательный негатив к нему с первого взгляда образовался. И чем дольше длился праздник, чем больше Алиса приценивалась к обладателю подтяжек, а тот, пощелкивая ими, павианом кружил рядом, тем сильнее крепла Пашкина антипатия.

Гипотетическую возможность перепиха Алисы с мафиозником он вообще не оценил. Ни всерьез, ни в шутку. Хотя над нелепым вопросом про секс в туалете поржал. Смешно, наивно, даже мило.

Мило.

Пикантная картинка в голове возникла неожиданно. Не специально — точно. Вероятно, затронутая тема родила ассоциации, плюс плечо девушки, прижатое к его груди. Губы, доверчиво произносящие глупую пошлость. Вот и результат.

Намного раньше Павлик не сосчитать сколько раз зависал на этих Алискиных губах. Тайное юношеское томление. В те года подобные непристойные фантазии с участием подружки сестры были частым гостем. Смешно вспомнить.

Хотя, если честно, вообще-то не очень весело.

Павлик раздраженно отмахнулся от видений, еще и мысленно огрызнулся:

«Я ей Анфиска, что ли? Нашла тут подружку для откровений».

Хмуро потянулся к бутылке.

Какое ему вообще дело до всего? Пусть Алиса творит что хочет. Не забота ли это Иванцова - следить за своей девушкой?

Однако гордый олень сначала где-то бродил, потом, вернувшись, важно воротил нос. А Пашка...

А Пашка снова ухаживал за столом за подругой сестры, заговаривал ей зубы, отвлекая от невеселых и глупых мыслей, веселил. Он даже добровольцем вызвался, когда ведущий праздника снова устроил игрища. Алиса первая потянула руку, войдя в раж. Ну и он тут же за компанию пошел. Так и таскался за ней хвостиком, словно реально лучшая из лучших подружек. Весь вечер они все делали неразлучно вместе: ели, пили, играли. Танцевали. Попудрить носик, естественно, тоже отправились на пару.

Глава 16

В зале громыхала музыка. Гардеробщик, отрешенный от бурлящего вокруг празднества, разложив на стойке сканворд, задумчиво пялился на расчерченные на бумаге клетки. Павел стоял напротив, как верный пес, у закрытой двери, где недавно скрылась Алиса. От нечего делать по инерции профессиональным взглядом осмотрел камеры видеонаблюдения, датчики сигнализации у парадного входа. Сам вход. За стеклянными витражами на крыльце в клубах дыма разноголосо шумела компания. В этой же куче, ежась от холода, зябко переминался Данька. Там же на улице по парковке, прижав к уху телефон, слонялся между машин Валера.

Вскоре рядом щелкнул, открываясь, замок.

— Заходи, — благодушно кивнула Алиса заглянувшему Павлику, споласкивая у раковины руки.

Нужды особой пока не было, но он зашел. Уж лучше тут подождать, раз зачем-то взялся пасти пьяную девушку, чем неприкаянным стоять в коридоре.

Выключив кран и стряхнув с ладоней капли, она огляделась. Оторвала бумажное полотенце и оценивающе уставилась на свое отражение в зеркале. Несколько секунд поразглядывала себя, сморщила нос, глубоко, как будто разочарованно, вздохнула, отчего даже под объемной толстовкой заметно обозначилась девичья грудь. Не очень верным движением провела пальцем под глазами, смахивая почти незаметную поплывшую черноту. Что-то невидимое стряхнула со лба и щек. Тщательно потерла абсолютно нормальные, оставшиеся давно без помады губы, потом их облизнула.

Пашка тоже вздохнул, сунул руки в карманы, сделал шаг назад, в тесном помещении тут же упираясь лопатками в стену, и отвернулся. На его взгляд все замечательно было у Алисы с внешностью. Непонятно из-за чего она переживала. Ведь серьезно — даже более чем замечательно. Как всегда, впрочем. Ему ли по-соседски об этом не знать. Она была хороша в любом виде. В любом! И с макияжем, и без. Счастливая и зарёванная. В школьной форме; в домашних коротких шортиках и облегающей майке с Микки Маусом; несколько вульгарно принаряженная в клуб; в огромных отцовских тапочках на босу ногу, лохматая, с мусорным ведром в руках; в пышном шикарном платье на выпускной и в его, Пашкиной, толстовке сейчас, конечно же, тоже.

Это был именно тот случай, когда красоту действительно ничем не испортишь.

Взгляд, вернувшись, воровато пробежал по спине девушки.