Институт благородных убийц (СИ) - Малахова Валерия "Валерия_Малахова". Страница 35

Искалеченные судьбой, искалеченные тем, что отказались от собственной судьбы… А жестокими после всего этого называют демонов! Да мы по сравнению с богами малые дети!

С другой стороны, следить за порядком в мире — тот ещё тяжкий труд. От такого вполне может испортиться характер.

Ладно. Призвание демонолога — охотиться за демонами. И если девица реально предназначена судьбой для подобной охоты, а вместо этого сидит и крестиком вышивает да яйца сохраняет свежими для усталых путников — от такого кто угодно может спятить и начать делать глупости. Теперь представим, что девица понятия не имеет о собственном предназначении, потому как взрослые, облечённые властью люди, поставленные решать её судьбу, не потрудились поднять задницу и проверить, к чему у их воспитанницы имеются способности. Они просто взяли да и определили её в будущие жёны и матери. Картинка становится ещё веселее. И плеснём напоследок пару капель краски на почти готовый шедевр: представим себе демона, который оказался рядом и притянул к себе душу, готовую начать на него охоту, только вот душа эта искренне считает, что охотиться следует не на него, а на кого-то страшно кошмарного, он же — ну, к примеру, будущий муж…

Ой. Запихните, пожалуйста, это полотно куда-нибудь поглубже в бездну и никому не показывайте. Мне тоже, если можно.

Что, нельзя? Злые вы, ну да ладно. Итак, что начнёт творить и вытворять означенная девица? Она знает, что где-то рядом обретается демон — стихийные демонологи чуют такое за пару миль. Может вычислить жертв своего демона, поскольку одержима. Другого демона — то есть меня — тоже чует, но опознать вряд ли способна…

Эх, вот почему нельзя на весь Институт объявить что-нибудь вроде: «Девушка, знающая, что в округе резвится демон, обратитесь, пожалуйста, в спальню номер одиннадцать к эрье Талине даар Кринстон для получения дальнейших инструкций!» Конечно, набежит ещё куча испуганных дурёх, но стихийного демонолога я уж как-нибудь среди них обнаружу! Точнее, это она меня обнаружит: поговорим начистоту — и истина выплывет. Но увы. Тайна, чтоб её демоны сожрали. Значит…

— Будет хранить тайну, страдать невесть от чего, гордиться придуманной миссией и путаться у меня под ногами, — подвела я итог невесёлым раздумьям и добавила: — Конечно, если Душехват не подчинил её себе окончательно после конфуза со мной. Не дурак ведь, должен понимать, что его обвели вокруг пальца. Если он полностью захватил над одержимой контроль, то шансов у дурёхи никаких, демонолог она там или обычная ведьма с едва-едва проклюнувшимися способностями. Сделает, что велят, и не пикнет.

— Но мог и не понять, что она одержима? — уточнил экье Рамир. Я пожала плечами:

— Мог, наверное. Или вот вам ещё свеженькая версия: их двое — девиц, связанных с Душехватом. Одна — его помощница. Одержимая или нет, я не знаю, но скорее да, чем нет. Другая — стихийный демонолог. В конце концов, кто-то же отодвинул ту проклятую задвижку на окне! Демонологу это совершенно ни к чему. Никто из здешних девиц не знает, что Талина мертва. Болела, сильно изменилась, совсем другой человек… Но о демоне речи нигде идти не могло. Стало быть, демонологу совершенно не с руки помогать Душехвату добраться до жертвы. Прикончить жертву собственноручно — другой разговор, а скармливать демону ни к чему.

Экье Рамир только головой покачал:

— Да уж, версий — хоть отбавляй. Но суть в том, что ты считаешь, будто Душехват заявится на этот ваш праздник, так?

— Так.

— И ты сумеешь там его вычислить?

Я пожала плечами:

— Попытаюсь, а дальше — как решат эти, на небесах.

На самом деле байки о том, что демоны боятся слова «боги» — не более чем байки. Но произносить его мы действительно не любим, равно как и называть богов по именам. Причины довольно прозаические: когда упоминаешь кого-либо, есть шанс, что этот некто обратит на тебя внимание. К слову, имена демонов, павших глубже, мы тоже стараемся не трепать зря. Резоны те же самые.

— То есть, ты не уверена, — нахмурился экье Рамир. Я закатила глаза:

— Разумеется! Это не означает, что я не буду стараться изо всех сил — у меня, знаете ли, контракт не с самым приятным даже по меркам демонов человеком. У меня выхода другого нет! Но удастся мне или нет — я не знаю.

— Да ты уж постарайся. Иначе… у меня тоже есть связи при дворе, и неплохие. Вряд ли мои покровители будут счастливы узнать, что экье некромант поднял мою дочь и отдал её тело грязному демону.

— Кого поднял, простите? — прищурилась я, но на сей раз демонолог на провокацию не поддался:

— Ты уж постарайся, — повторил он. Затем, помолчав немного, уже совсем другим тоном спросил:

— Мне сказали, что она… Талина… что какая-то её часть ещё жива. Это правда?

Некоторое время я молча разглядывала его. Затем кивнула.

— Когда… когда всё закончится, — экье Рамир прерывисто вздохнул, затем отвернулся и проронил: — Мне обещали сказать, где её могила. Передай ей, что я приду.

— А вариант, при котором она останется жива — даже деля тело с такой, как я, — вы не рассматриваете совсем?

Демонолог резко развернулся. Взгляд его стал острым и тяжёлым, почти осязаемо давящим. Я с интересом наблюдала, удерживая на губах лёгкую улыбку. Наконец он сказал:

— Нет, не рассматриваю. Мёртвой ей будет лучше, чем вот так.

Я почувствовала, как Талина внутри меня задохнулась, словно ей перестало хватать воздуха. И чёрная, слепящая ярость затопила меня, словно лава, сошедшая в долину. Секунда — и вместо живой, яркой зелени и цветущих лугов остался лишь пепел и растрескавшаяся от немыслимого жара, медленно остывающая бесплодная земля.

Ах, экье демонолог, экье демонолог! Значит, ради сохранения сомнительной чести рода вы сперва отказывались признавать собственную дочь, а теперь фактически пытаетесь обречь её на смерть? Какая же занятная штука эта родительская любовь! И правильно дочерей не должны оставлять наедине с отцами. От отцов чересчур много проблем.

«Не надо!»

«Нет, Таль, надо. Извини».

Голосом, звенящим как струна, из последних сил сохраняя спокойствие, я ответила:

— Она просит передать, чтобы вы не приходили. Ей будет лучше, чем вот так.

Почти минуту мы молчали. Экье Рамир схватился за горло, взгляд его стал почти невидящим и совершенно точно сумасшедшим. Я ждала, готовая ко всему: к нападению, к воплям, даже к попытке объясниться. Тихонько отбивали время настенные часы, за окном бормотал о чём-то своём дождь. Отважная пичуга залилась было трелью, но умолкла на полузвуке, словно поняв, что в такую погоду о гнездовании и думать нечего.

Наконец, демонолог пошевелился — словно отмер. На лицо вернулось осмысленное выражение. Он кривовато усмехнулся:

— Тебе не понять. Наверное, ей тоже не понять. Ладно же, найди демона, а потом… постарайся выжить. Я буду тебе мешать, потому что считаю так, как считаю… и не стану отказываться от своих слов.

— Не сомневаюсь.

Идя к выходу, экье Рамир бросил, не оборачиваясь:

— Береги… её. И надеюсь, что прощай, девочка.

Я не ответила. Вообще не считаю себя обязанной отвечать на тупые реплики тупых людишек. Даже если эти людишки на самом деле умны и опасны.

Разумеется, я буду беречь Таль. В конце концов, она моя… На этом месте я запнулась, а потом мотнула головой и хмыкнула. Да какая разница? Просто Таль — моя, по-настоящему моя, и защищать своё я буду почти что во всех ситуациях.

У меня не так уж много по-настоящему моего.

«Спасибо».

Таль не уточнила, за что именно благодарит, и я тоже не стала.

«Не за что».

Сидеть на уроках, когда желудок бурчит и требует, чтобы в него закинули хотя бы крошку еды, — то ещё занятие, малоприятное во всех смыслах. От Лоисы пришла записка: «Чего он от тебя хотел?». Я поморщилась, написала в ответ: «Те самые дела домашние. У меня от них уже изжога!». Подруга сочувственно вздохнула, я ответила кислым взглядом.

На уроке проходили невероятно важную для будущих волшебниц тему — как спланировать семейное гнёздышко и отвести там место для прислуги. Я начала тайком зевать в кулак ещё на пояснении, как подготовить каморку для дворника. А уж когда речь зашла об изготовлении постели для кухарки в тесных домах…