Музыка для Повелителя (СИ) - Потёмкин Сергей. Страница 48

— А можно и мне спросить? Дея, Монгол и Вадим Сергеевич ещё под арестом? И кстати, что с Азариным?

Про Азарина он спросил не зря: Баюн сказал, что тот защищал штаб до последнего, чем Глеб озадачился; от циника-карьериста он такого не ждал.

— Ваш начальник в реанимации, — сухо прозвучало из потолочных динамиков. — Альберова, Горский и Монгелов вернутся в Близбор уже вечером — штаб Спиритлэнда больше не обвиняет их в атаке на «Грей Тауэр»… — тут говоривший явно замялся. — Мы признаём, что это ваша заслуга: в чаросеть были загружены данные, извлечённые из ваших глаз. А теперь вернёмся к основной теме…

Вопросы посыпались снова. Ответив на них, Глеб услышал вердикт:

— Судя по вашей ауре, вы не лжёте, но один вопрос смутил вас.

— И какой же? — спросил Глеб, хоть и догадывался, что имелось в виду.

— Мы повторим его. Где сейчас музыкальная шкатулка?

Глеб постарался не нервничать:

— Понятия не имею.

Где шкатулка, он и правда не знал — потому что не знал, где Дзиро. А спросить, у кого она, сбазовцы не додумались.

Но после заминки прозвучало:

— С вами был сын мафиозного босса — где он?

— Мафиозный босс? — уточнил Глеб.

За стенами вышли из себя:

— Хватит ломать комедию — отвечайте на вопросы!

— Я не знаю, где Дзиро, и не знаю, где шкатулка… — Глеб обвёл взглядом зеркала. — Чего ещё вы от меня хотите?

В конце концов его отпустили. Глеб пересёк коридор и за окнами холла увидел Идара, мерившего шагами двор: похоже, тот приехал за ним.

В кармане вдруг тренькнуло. Вынув зерфон, Глеб прочёл: «Не к парад вход сверни направ».

Он огляделся: что ещё за шутки?..

В правом коридоре мелькнула чья-то спина, а затем скрылась за углом. Глеб поехал туда. Зерфон опять тренькнул: «Налев». Глеб занервничал, но рассудил, что в здании СБАЗа опасны лишь сбазовцы, а слать сообщения те не станут. За поворотом вновь показалась чья-то куртка, хлопнула дверь чёрного хода. Выехав, Глеб попал на стоянку. Светило солнце, воздух был свеж, листья деревьев хвалились желтизной. Глеб застегнул бомбер, заозирался…

И услышал глухое «тук»: о столб фонаря ударился камень.

У железной ограды ждал Дзиро.

— Ты обалдел?! — Глеб подъехал к нему. — Меня только что о тебе спрашивали! Если они узнают, где шкатулка…

— Спокойно, — Дзиро подбросил второй камень, — не станет же СБАЗ искать меня в своей штаб-квартире?

— Но зачем ты сюда сунулся? — недоумевал Глеб.

— Потому что на «Фабрике» скучно.

— На «Фабрике»?!

— Я потом всё объясню, — Дзиро сунул руку за прутья ограды, пошарил в траве и достал амулет: крысиный череп.

Глаза Глеба округлились:

— Зачем тебе череп крысы? И почему он был спрятан?

— Не мог же я с амулетом явиться в СБАЗ, — резонно заметил Дзиро, — его бы засекли… Ага, есть!..

Череп клацнул челюстями. Глеб содрогнулся, а Дзиро заключил:

— Сбазовцы тебя пасут: прицепили что-то к одежде… Снимай куртку.

Глеб нехотя подчинился. В футболке сразу стало холодно — октябрь как-никак.

Дзиро обошёл его, водя вдоль и поперёк амулетом:

— Теперь всё в норме. Примещаемся!

Не успел Глеб спросить, куда, как Дзиро схватил поручень кресла и приместил их обоих. В лицо дунул ветер: они оказались на мысе, о который бились волны. Запах соли проник в ноздри, брызги взмывали над камнями, а впереди шумело море — лазурно-серое и по-осеннему мрачное.

Глеб обернулся, услышав «ква-а-а-а»: по траве прыгал Аки и квакал на чаек. На камне в обличье пантеры сидел Баюн, а рядом лежали:

— поленья с сушняком;

— огнестойкие перчатки;

— пакет с чем-то маленьким, но явно тяжёлым (а иначе его бы сдуло);

— молоток;

— музыкальная шкатулка, уныло поблёскивавшая полировкой.

Впрочем, поблёскивать ей осталось недолго — Глеб это уже понял… А больше не понял ничего.

Он перевёл взор с Баюна на Дзиро, потом глянул на Аки — и глупо спросил:

— А кто приместил его из Спиритлэнда?

— Я, — сказал Баюн.

— По моей просьбе, — добавил Дзиро.

Глеб устало промолвил:

— Кто-нибудь, объясните, что происходит.

— О, это запросто! — Баюн посмотрел на Дзиро. — Никуда он из лазарета не примещался — нашему якудзе придавило ногу. Когда тебя вынесли, я услышал стон. Стал котом, пролез за обломки, а он корчится от боли и приместиться не может… Ну я и открыл портал на «Фабрику».

Глеб уставился на Дзиро:

— Так ты на «Фабрике» был?!

— Там его и залатали, — уточнил Баюн.

Дзиро покраснел — процесс «латания» ему явно запомнился.

— Наталья Марковна ничего тебе не сказала, — произнёс дух, — потому что знала, что про Дзиро спросит СБАЗ. Знай ты про «Фабрику», не смог бы соврать — тебя бы аура выдала.

— Угу, — Дзиро кивнул на шкатулку: — Мы б её уже сожгли, но решили, что ты захочешь поучаствовать…

— В процессе ликвидации артефакта, — закончил Баюн.

Глеб покачал головой: шкатулку следовало сжечь сразу! Хотя взглянуть на то, как она станет пеплом, ему и правда хотелось.

Стрельнув огнём из пальцев, Дзиро поджёг сушняк. Потом поднял шкатулку:

— Алмазы я вынул — в костёр их лучше не бросать. Готов с ней покончить?

— Ещё бы!.. — сказал Глеб.

Они взялись за шкатулку с разных сторон — и вместе швырнули её в огонь.

Чёрный корпус затрещал. Когда он сгорел, Глеб погасил костёр поднятой из моря струёй. Надев перчатки, Дзиро собрал части механизма, положил их на камень и расколотил молотком.

Прогоревшие обломки он бросил в воду. Баюн кивнул на пакет:

— А как поступите с алмазами?

— Придётся заморачиваться тебе, — Дзиро отдал пакет Глебу. — В Танабэ я их не возьму.

— Можно размельчить, — Глеб глянул внутрь, — наверняка есть специальное обору…

Он умолк на полуслове: камни в пакете были белыми, как свежевыпавший снег.

Присвистнув, Дзиро изрёк что-то по-японски — без толмача Глеб его не понял. А Баюн быстро сказал:

— Мы ничего с ними не делали! Честное спиритусское!

Глеб глядел на алмазы: почему те побелели? Возможно ли, что изменили они не только цвет, но и свойства, — а если так, то из-за чего?

И стоит ли их теперь уничтожать?

— Я думаю, — Баюн посерьёзнел, — что их изменила та же сила, которая покарала Повелителя. Та, что заставила шкатулку играть «Возвращение» с конца в начало.

— Выходит, — проронил Глеб, — их можно использовать для чего-то полезного?

Ответ он уже знал: чёрные камни олицетворяли боль и желание повернуть время вспять. Белые олицетворяют жизнь.

— Спрошу у Деи, — Глеб свернул пакет. — Если сбазовцы не врали, уже вечером она будет в Близборе.

Дзиро снял перчатки и подобрал молоток:

— Ну а мне пора.

Аки квакнул и, будто зная, что им и правда пора, прицепился к его ноге.

— Вернёшься домой? — зачем-то спросил Глеб.

— Не знаю… — Дзиро отвёл взгляд. — Перед тем, как искать Кали, я сглупил: сказал отцу, что если не отомщу ей, то и не достоин быть членом клана. Но вообще-то я ЭНПД сдал — ещё месяц назад… Так что могу выбирать, куда идти.

— Выбор ты уже сделал, — сказал Глеб. — Когда накрыл Кали своей курткой.

Он протянул руку. Кивнув друг другу, они с Дзиро обменялись рукопожатием.

Горланили чайки, в траве шуршали листья. Дым от погасшего костра мешался с запахом моря.

Дзиро развернулся, собравшись приместиться — и тут Баюн сказал:

— А в хлебопекарном цехе людей не хватает…

Сделав шаг, Дзиро застыл. Баюн назидательно заметил:

— Тебе ведь понравилось на «Фабрике»: ты был там два дня, но сразу понял, что это отличное место. Можешь хоть сто раз назвать его скучным, но тебя видно насквозь.

Дзиро пожал плечами:

— Я что, похож на пекаря?

— Ты похож на того, кто не хочет уходить. Пока не найдёшь другого занятия, можно и в пекарне поработать.

Глеб счёл идею отличной, но помалкивал: убедить Дзиро у Баюна получится лучше.

— У людей вечно всё сложно, — изрёк спиритус. — Хотите остаться, но уходите, делаете то, чего от вас ждут, а не что сами хотите, умничаете, где не надо… Так умничать могут только дураки.