Сборник Новогодних сказок от «Призрачных Миров» (СИ) - Кулик Елена Николаевна. Страница 9
В какой-то момент голос певуньи сорвался и перешел в храп. Почти тут же раздался топот, в дверь заглянула чернавка:
– Уснула государыня. Спешите, царь-батюшка.
– Век не забуду, голубица сизокрылая, доброты твоей! – запрыгал от счастья Кощей и ринулся из палат.
Пока добрался до избушки Яги, стоящей на отшибе от жилищ честного люда, с него семь потов истекло. Произнес заветные слова:
– Избушка-избушка, повернись к лесу передом, а к Кощею задом.
Избушка оторопело заморгала на него проемами окон.
– Ой, прости, перепутал. По привычке я, – смутился Кощей. – К лесу задом, к Кощею передом.
Избушка закряхтела, послушно поворачиваясь. Кощей с трудом влез внутрь и перевел дух.
– Кого привела нелегкая? – раздался ворчливый голос с полатей.
– Я это, старая.
– Кощеюшка! – Старуха оленихой слетела с печи и разинула беззубый рот в подобии улыбки. #288697596 / 03-дек-2020 – Касатик мой, как же ждала я долго! Уж не чаяла!
Кощей порадовался, что его род благодаря низкой температуре тела долго выглядит моложе и отвел взгляд от морщинистой кожи Яги.
– Слушай, мне помощь твоя нужна.
– Завсегда помогу! – засуетилась старая. – Может, сначала баньку растопить, обедом накормить и спать… уложить.
«Да уж, знаю я твое спать, – с опаской подумал Кощей. – Опоит любовным зельем и снасильничает еще».
– Нет, мне спешить надо. Васька моя скоро проснется.
– Вот змеюка подколодная, – изменилась в лице Яга. – Знаю я, как гнобит тебя, окаянная. Ну тады рассказывай, чу надо тебе.
Кощей наскоро рассказал, зачем пришел, а Яга тяжело вздохнула.
– Что ж, хоч и грустно мне тебя своими руками другому отдавать, но подсоблю я тебе, касатик мой. Вот зелье тебе. Свежее, недавно варила. Нужно, чтобы зазноба твоя выпила его. Заснет он опосля, а кого первого увидит, когда прокинется, того полюбит так, что мочи нет.
– Спасибо тебе, Ягушка!
На радостях Кощей сгреб старуху в охапку и, превозмогая отвращение, облобызал уста ее далеко не сахарные.
Сидел Кощей в своей опочивальне и мерно подвывал, невидяще глядя в стену. Вот ведь не зря люди добрые говорят: «Не рой яму другому…»
Кто ж знал, что с таким трудом выслеженный и подпоенный Лесовик вздумает бежать опрометью, а потом двинувшаяся на поиски мужа Василиса наткнется на него спящего в лесу.
Кощей слышал доносящийся из соседней комнаты женин бас:
– Миленький ты мой, возьми меня с собой…
А ей вторил тонехонький по-козлиному голосочек зазнобы его яхонтовой:
– Милая моя, взял бы я тебя…
Послышался смачный звук поцелуя и стены начали в очередной раз содрогаться.
Кощей горько зарыдал в тишине пустой опочивальни…
Кира Стрельникова
Дело о веретене.
- Ааааа!
Я подскочил, как укушенный, спросонья ничего не соображая, и схватился за меч, небрежно брошенный вечером на тумбочку около кровати. Пронзительный женский визг перебудил, по-моему, весь царский терем, да и немудрено: моя сестричка Марья-Искусница голосила не хуже Соловья-разбойника, особенно находясь не в духе. Проморгавшись и поняв наконец, что ничего серьёзного не случилось, я отпустил рукоять меча и подавил досадливый вздох: поспать больше не удастся. Ничего не оставалось, как сползти с кровати, натянуть штаны и рубаху, и отправиться выяснять, что заставило Марью поработать сегодня вместо петуха. Вообще-то, она любила поспать, и раньше одиннадцати было бесполезно соваться в горницу к сестричке - она могла и тапком швырнуть. В коридорах уже суматошно бегали слуги с выпученными глазами, косясь в сторону спальни Марьи - никто не решался войти первым. Зевнув и кое-как пригладив растрёпанные волосы, я толкнул дверь Марьиной светлицы.
- Маша, что случилось?
Искусница почему-то стояла на стуле, поджав ногу, ночная рубашка сползла с плеча, золотистая грива волос разметалась в художественном беспорядке, а взгляд больших серых глаз был устремлён в противоположный угол комнаты.
- Там была мышь!! - тонкий пальчик Марьи обвиняющее указал на угол. - Ваня, в моей спальне была мышь. Где Кот-Баюн? Зачем мы его держим и за что платим деньги, если первое, что я вижу, открыв глаза, это мышь?! Баба Яга божилась, что он избавит наш терем от этой серой гадости!
Я вздохнул и утомлённо покачал головой. В этом вся сестричка, Змеев Горынычей и кикимор болотных не боится, а от обычной мышки-полёвки впадает в дикую панику.
- Иван, ну чего ты стоишь! - Марья топнула ножкой, капризно скривив губки. - Иди, скажи Баюну, чтобы лучше выполнял работу! Иначе вернём обратно Яге!
- Из-за одной несчастной мышки столько шума, - я поморщился. - Маш, ты в следующий раз не визжи так громко, ладно? Я грешным делом подумал, к тебе опять Кощей в окно залез без твоего разрешения.
Марья-Искусница не соизволила ответить на ехидную реплику, с царственным видом сойдя со стула и усевшись на пуфик перед зеркалом. Подумаешь, неприступная красавица! Я пожал плечами и вышел из горницы. Только слепой и глухой в тереме, да и во всём городе, не знал, что голубоглазая краса только делает вид, что терпеть не может этого прохиндея, на самом же деле все были в курсе их страстного романа. Марьюшка питала нездоровую тягу к подобным хамоватым типам с ужасными манерами и наглым взглядом. Ну да, он её на руках носил и прощал все капризы, и даже как-то порывался набить мне лицо, потому что я в его присутствии невежливо ответил сестре.
Вернувшись, я привёл себя в порядок, и только собрался пойти, поискать Баюна, дабы передать просьбу Марьи, как ожило блюдечко с голубой каёмочкой. Золотое яблоко пару раз прокатилось по окружности, и появилось изображение заспанного писца батюшки, Проньки.
- Вас изволит звать царь-батюшка, - подавив зевок, сообщил он. - Приказал явиться как можно быстрее.
- Ну да, его, наверное, тоже разбудила голосистая наша, - проворчал я, досадливо хмыкнув.
Пришлось натягивать неудобный кафтан и спешно бриться - батюшка был суров в вопросах этикета, особливо ежели его по утрам будили визги трусих-дочерей. С видом обречённого я отправился к папеньке на ковёр. Я знал, о чём пойдёт речь, и приготовился к оправданиям. Все, день испорчен, мой родитель умеет пропускать через мелкое сито.
Не задерживаясь перед узорными дверьми, я распахнул их и вошёл в тронный зал, который батюшка упорно именовал палатами, по старинке. Царь с величественным и строгим видом сидел на троне, сверля меня взглядом, пока я подходил и кланялся.
- Звали, батюшка? - почтительно поинтересовался я. Папа при случае и в ухо заехать мог, если бы ему что-то не понравилось, а рука у него тяжёлая.
- Звал, сын, - сурово ответил царь. - Разговор есть, Иван, серьёзный. Ты доколе будешь голову морочить Василисе, а? Почитай, уже два месяца, как живёт в тереме, а ты всё разговоры с ней разговариваешь!
- Батюшка, я её не приглашал, она сама увязалась, - осторожно ответил я. - Ну спас от Соловья-разбойника, и всё, ничего больше!
- Ну чем тебе не невеста, а? И лицом вышла, и фигурой, чего нос воротишь, Ванька? - батя сдвинул брови. - Позор на мои седины, из-за тебя вон Василий мается, не может на Елене жениться, да Машка уже не таясь к Кащею бегает, совсем стыд потеряла, а ты тянешь. Старший сын, Иван, должен быть более сознательным!
- Папа, ну не нравится мне Василиса, - твёрдо ответил я. - Не в моём вкусе брюнетки, что я могу поделать!
- А зачем тогда целовался с ней, а? - папа хитро прищурился. - Думал, вас не видели?
Оп, промашечка. Я поднял глаза к потолку, вроде как изучая роспись.
- Она сама мне на шею повесилась, - я пожал плечами - это действительно правда, Василиса первая начала. - Не отказывать же красивой женщине. И потом... Ну, в общем, у Добрыни день рождения был, понимаете, батюшка, - я изобразил на лице подобающее случаю выражение лёгкого смущения и виновато улыбнулся. Мол, грешен, батюшка, грешен, ну а кто бы в такой ситуации устоял, а?