Мать Сумерек (СИ) - Машевская Анастасия. Страница 92

— Но не бывает войн без потерь, верно? — спросил Аамут.

— Бывает, — философски заметил тан Вахииф. — Если в них не ввязываться. Без должной причины.

Богатство по мнению большинства было более чем должной и солидной причиной, чтобы влезть в любые неприятности. Споры возобновлялись активнее и активнее.

— Слушайте, — вступил Вахииф в оконцовке, широким жестом пригладив редеющие волосы, — за этим столом многие недолюбливают Мать лагерей, это так. Но не признавать разумность доводов тану Яввуз нельзя.

Для Бану было необычным найти поддержку в его лице, но, видимо, совместное путешествие в Орс пару лет назад как-то расположило владыку Бежевого дома.

Раггар заявил, что трястись перед песком — трусость непередаваемая.

— Даже малец в песочнице не боится, а грозная северная танша дрожит, как песчинка! — гордый остротой, тан Мураммат Раггар уперся в столешницу двумя кулаками.

— А со змеями мы как-нибудь управимся, — поддержал тан Луатар. — В наших землях их тысячи, и ничего, живы пока. К тому же, поскольку в походе наверняка будет несколько жрецов, они найдут тварям применение.

Бану разводила руками: то, что от участия отказывается она нисколько не означает, что она разубеждает остальных.

— Я всего лишь говорю, почему я туда не сунусь. Над вашими подданными я не властна.

— Мне так нравится, как она себя ограничивает, — похихикал Иден. — Да, ага, ага, — закивал он. — Нравится!

Остальным симпатии Идена оказались совсем не интересны. Большинство вовсе сочувствовало его подданным, фантазируя, как должно быть, ужасно живется при таком тане.

— Я бы согласилась с тану Яввуз, — подала голос новая тану Наадал, племянница прошлого покойного тана, которого в свое время на голову разбил Сабир Свирепый. — Бойня Двенадцати Красок длилась десять лет, и всего через три года после её окончания снова ввязываться в войну абсолютно бессмысленно. Мы в жизни не окупимся.

— Бабы! — не сдержался Раггар. — Только и можете, трястись за свои юбки.

Тану Наадал поджала губы. Бану повела бровью, глядя на Раггара в упор.

— Ты от моей юбки тоже трясся. Напомнить, как ты подмазался к идеям Шаута и прятался за его спину, моря нас голодом?

— Тану Яввуз, — влез сам Шаут.

— Ты, Ранди, по крайней мере, имел смелость дать мне бой, и не один. И, давай будем честны, мы оба в те дни хлебнули и позорных отступлений, и бессчетных потерь. А Раггар, как последняя крыса, что тогда, что сейчас, тычет иголками мне в спину.

— О чем речь? — Кхассав оживился мгновенно. Не дело, если с самого начала его правления между танами идут распри до вооруженных стычек.

— Кто-то бьется за мое приграничье, государь, — ровно и бесцветно отозвалась тану Яввуз. — Но не переживайте, мне не нужна ваша помощь, чтобы отодрать пару яиц тому, кто их не стоит.

Кхассав не удержался и засмеялся. Иден захихикал. Вахииф улыбнулся. Яфур тоже хотел, но был слишком для этого мрачен. Зато Раггар подался вперед, отзываясь на личное оскорбление.

— Мы собрались не для того, чтобы слушать твою брань, — напомнила Тахивран жестким голосом.

— Ах да, точно. Мы собрались, чтобы попросить меня вернуть то золото, которое я забрала у вас в уплату жертв моих людей. Не то, чтобы хватило, но лучше, чем ничего.

— Я тебе пришлю яйца, — Раггар, наконец справился с собой. Присел, с видом, будто вот-вот плюнет танше в лицо бросил. — Яйца твоего брата.

Бансабира никак не отреагировала. Так или иначе, золото компании она не предоставит. К тому же она давно растратила большую его часть. Вариантов оставалось немного.

— Тан Каамал, — обратился Кхассав. — Все мы наслышаны о вашем выдающемся торговом таланте. И такой знающий человек, как вы, не может не видеть очевидных прибылей от ласбарнской компании.

Яфур вздохнул, при этом поднялась и опала пусть похудевшая, но все еще тучная грудь. Встал, тяжело опираясь на стол, и заявил:

— Я похоронил обоих сыновей. Мне нет дела до ваших походов и прибылей. И даже если каждый из вас лично подохнет в какой-нибудь ласбарнской шахте, мне плевать.

— Тан Каамал, — первой вздернулась Тахивран. Поднялась, уставилась на тана. — Вы не можете говорить в таком тоне с собранием танов и тем более с правящей династией!

Яфур чуть наклонился вперед и проникновенно поведал:

— Я клал свой член на всю династию и всякое собрание, если в самые черные для себя дни нахожу в них прорву голодных ртов, алчущих моего золота.

Тут помрачнел даже Кхассав. До Ласбарна ему тоже, откровенно говоря, не было дела, но тон тана и впрямь переходил разумные пределы.

— Стража! — рявкнул Аамут, опережая всех.

Все случилось невиданно быстро. Но уже через несколько мгновений за спиной Яфура стоял гвардеец, а к его горлу прижималось тонкое лезвие в руке Бану, еще совсем недавно сидевшей напротив свекра.

— Убери руки, — попросила танша.

— Бану! — Хабур забеспокоился. При себе у него был только кинжал, но за дверью залы наверняка ждет пара танских охранителей, которым можно бросить клич.

Бану не опускала руку, сколь бы ни голосила Тахивран, чтобы сейчас связали и её.

— Я не могу решать за дом Маатхас, — напомнила танша остальным, когда, повинуясь кивку Кхассава, стражник отступил на полшага, опустив меч. Она обернулась к собранию, а Хабур быстро встал за её спину в защитной стойке. — Но в клане Яввуз мое слово последнее. Неважно, в чьей постели я сплю теперь. Яфур Каамал — мой свекор, дед моего старшего сына. Напасть на него, значит, объявить войну и мне.

Яфур был поражен. В обычном расположении духа он наверняка счел выпад Бану мастерской игрой, но сейчас даже думать не хотел ни о чем подобном. Когда остаешься один, найти поддержку в лице тех, от кого отвернулся прежде, особенно дорого.

— Бансабира, никто и не пытался на него нападать, — Кхассав мысленно выругался. Что нужно было сделать со страной, чтобы теперь все его подданные были настолько озлоблены?! Надо было спасать ситуацию.

— Очень странно, что ты встаешь на сторону человека, который надеялся сгноить этого первенца! — вскинулась Тахивран. Дура, протянула мысленно Бану. Так обнажить себя.

— Тан Каамал действительно знает толк в золоте, — объявила Бану, обводя взглядом всех собравшихся. Сам Яфур как-то даже приосанился за её спиной. — И этим особенно мне близок, ибо девиз Храма Даг гласит, что время и золото требуют опытных рук. Он знает толк в том, как выгодно купить и где выгодно продать. Но он никогда не продавал свою честь и к посягательствам на жизнь Гайера Каамала-Яввуза, в отличие от вас, раману, не имел отношения.

Яфур посмотрел в затылок Бану с каким-то новым выражением.

— Хватит! — рявкнула Тахивран.

— Наши отношения не всегда складывались безоблачно, правда, — Яфур отодвинул Бану твердой рукой и вышел вперед, загораживая женщину, как полагалось мужчине и свекру. — Но вы, — он ткнул пальцем в Аамута и повел дальше, указывая на всех подряд, — все вы, кто пытался рассорить нас в дни Бойни, так и не поняли, что никакие ссоры не разъединяют северян. Ибо на севере руки отпадут у всякого…

— … кто не радеет о родственниках, — будто чувствуя момент, древнее изречение единовременно закончили и Яфур, и Бану, и Хабур.

Затянулось молчание. Что-то сказать или добавить не мог никто, как никто не понимал, что

сейчас нужно делать. Поэтому переведя дух и спрятав нож, Бану опять взяла слово:

— Думаю, участие в этом походе северян обсуждению не подлежит. Впрочем, если Хабур считает нужным, не стану препятствовать. Мое почтение.

Они с Каамалом поклонились и направились к выходу. Хабур простился тоже.

— Тану Яввуз, — окликнул государь, — задержитесь. Остальные могут идти. Хабур может остаться тоже.

Таны переглянулись и, ворча, повставали с мест. Тахивран вообще не одобряла происходящего: нечего возиться с таншей с таким неуправляемым характером. Но Кхассав, похоже, всерьез считал, что именно недостаток здравомыслия и терпения не позволил женщинам династии в прошлом достичь выгодной договоренности.