Под маской - Хейер Джорджетт. Страница 62

– Я заметила, что в своем рассказе ты совсем не упоминаешь эту хорошенькую балбеску, которую почему-то называешь «моя дорогая крестная». Ты что, пытаешься одурачить меня, а? Зря стараешься, Кресси! Я не дурочка и никогда ею не была, так что если ты пытаешься доказать мне, что она не стоит за всем этим, то можешь не трудиться!

– Ну, разумеется, она участвует в этом! – сказала Кресси с невинным выражением широко раскрытых глаз. – Это была ее идея, чтобы Кит на один вечер только заменил Ивлина, спасая его репутацию! Я же именно это вам и сказала!

– А, ты мне сказала, – язвительно ответила почтенная вдова, – а вот ты не сказала – отчего это для Денвилла так важно, чтобы сняли попечительство!

– Почему вас это удивляет, бабушка? Только подумайте, насколько это должно быть ему неприятно!

– Не пытайся заморочить мне голову, детка! – раздраженно оборвала вдовствующая леди. – Я из достоверных источников знаю, что его доходы составляют не меньше шестнадцати тысяч фунтов стерлингов в год, и сам Брамби говорил мне, что долги Денвилла после смерти его отца были выплачены из доходов с имения! – Она прищурила глаза. – Долги его матери! Ты можешь не трудиться отрицать это! Всем известно, что многие годы она находилась в ужасно трудном положении! Он собирается выплатить ее долги, не так ли? Прекрасно, я не вижу в этом ничего плохого, но никогда не пойму, даже если доживу до ста лет, чем эта вертихвостка и неудержимая мотовка заслужила такую любовь своих сыновей!

Скрюченными пальцами она перебирала складки своей шелковой юбки, Кресси промолчала, и через мгновение она бросила пронзительный взгляд на девушку.

– Вы неплохо со всем этим справились, не правда ли? – язвительно сказала она. – Поймите меня, мисс! Я не желаю, чтобы наше имя было замешано в каком-нибудь скандале! Боже милостивый, наверняка всему свету уже известно о том, что ты была почти помолвлена с Денвиллом! Ты не задумывалась над тем, что скажет твой отец, когда узнает об этом?

– Он будет ждать вашего решения, бабушка, – невозмутимо ответила Кресси. – Вам известно об этом так же, как и мне! Я надеюсь, что ваше решение будет в мою пользу – в пользу Кита, потому что я люблю вас обоих, и если я выйду замуж без вашего одобрения, то это омрачит мое счастье. – Она подняла голову и посмотрела прямо в глаза почтенной вдове. – Но меньше чем через двенадцать месяцев, мэм, я достигну того возраста, когда ни вы, ни папа не будете в состоянии помешать мне выйти замуж за Кита!

– Если бы, – после тяжелого молчания выговорила почтенная вдова, – я когда-нибудь посмела так разговаривать с моей бабушкой, меня бы хорошенько высекли и на неделю заперли бы в спальне на хлеб и воду!

Кресси повеселела:

– Неужели посмели бы, мэм? Ваши родители были, должно быть, очень славными людьми!

– Дерзкая девица! – сказала вдовствующая леди, поднося руку ко рту, чтобы скрыть, как дрожат ее губы. – Ты думаешь, что можешь так дерзко разговаривать со мной! Позвони в колокольчик! Ты выводишь меня из терпения и до смерти утомляешь! Посмотри, который час! Я должна была лечь в постель полчаса тому назад! Меньше чем через час уже пора будет готовиться к обеду, а я из-за тебя – несдержанной, бессердечной и неблагодарной распутницы, до сих пор не сомкнула глаз! Убирайся! И не льсти себя надеждой, что ты получила мою поддержку, потому что ты ее не получала!

Осторожно выйдя из комнаты и начиная спускаться по лестнице в поисках мистера Фэнкота, Кресси с облегчением закрыла лицо. Хотя она не подавала виду, но разговор с почтенной вдовой дался ей не без душевного трепета. Пока результат ее откровенности был более обнадеживающим, чем она ожидала. Она не могла себе представить, что ее властная бабушка сразу же даст свое согласие на брак, который, помимо того что был менее блестящим, чем представленный на ее одобрение вначале, грозил также стать источником скандальных сплетен, весьма неприятных для такой пожилой и благородной леди. Она очень опасалась, что, придя в неистовую ярость, почтенная вдова в тот же день заберет ее с собой и помчится в Уэртинг. Она, безусловно, очень рассердилась, и это было вполне объяснимо; но своим наметанным глазом Кресси увидела, что у нее и мысли не было прибегать к крайним мерам. Наиболее показательным – к великому облегчению Кресси – было то, что вдовствующая леди Стейвли не потребовала к себе хозяйку дома для объяснений по поводу такого вероломства. Вместо этого она жалобным голосом, больше подобающим рассерженной и озадаченной старой леди, чем разъяренному деспоту, обругала свою заблудшую внучку не за то, что та позволила впутать себя в этот розыгрыш, а за то, что из-за нее она потеряла тридцать минут сна. Бабушке, подумала Кресси, нужно время для размышления, и одного этого обстоятельства достаточно для того, чтобы проникнуться оптимизмом. Битва, несомненно, была выиграна, но, несмотря на это, договориться с бабушкой может оказаться очень трудно. Правда, ее позабавили некоторые моменты рассказанной ей возмутительной истории; кроме того, ей, несомненно, очень понравился мистер Кристофер Фэнкот. По мнению Кресси, все теперь зависело от того, найдет ли сей находчивый джентльмен благоразумный выход из ситуации, которая, по всей видимости, даст высшему свету повод для нескончаемых сплетен и догадок.

Она нашла Кита в библиотеке, но, окликнув его, обнаружила, что там же находился сэр Бонами, и, пробормотав какое-то извинение, хотела выйти.

Кит стоял, опираясь рукой на спинку стула, напротив сэра Бонами, который со смиренным выражением лица сидел на диване, сложив руки на коленях. Обернувшись, Кит довольно странным голосом произнес:

– Не уходи, Кресси! Сэр Бонами знает правду о нас, и я думаю, он не будет против, если я раскрою тебе секрет.., неожиданную новость, которую он мне только что сообщил.

– Нет, конечно, – сказал сэр Бонами и сделал движение, чтобы подняться с дивана. – Я ничего не имею против этого. Запомните мои слова: не успеешь оглянуться, как об этом будет известно всей стране.

– Пожалуйста, не вставайте, сэр! – сказала Кресси, пересекая комнату и жестом призывая его оставаться на месте. – Какая новость? Кит, не мучьте меня, не держите в неизвестности! Я вижу, что это приятная новость!

Мистер Фэнкот подозрительно прищурился и сказал ровным тоном:

– Сэр Бонами сообщил мне, что моя мама приняла его предложение выйти за него замуж.

– Не может быть! – воскликнула Кресси. – Это правда? О мой дорогой сэр, позвольте мне первой поздравить вас!

– Очень благодарен! У меня голова кружится от радости, и я думаю, мне не надо говорить вам о том, что я самый счастливый человек на свете! Это, – упрямо сказал сэр Бонами, – ясно и без слов!

– Разумеется! Это должно быть для вас как волшебная сказка!

– О да, именно так! Это нечто, о чем и не мечтаешь. Я имею в виду, что, – он поспешно поправился, – я потерял уже всякую надежду.

Кит казался мрачным, но Кресси, украдкой взглянув на него, с облегчением обнаружила, что фигура уныния, которую представлял собой удачливый поклонник его матери, развеселила его, складки вокруг его губ смягчились, а в глазах снова появились искры смеха. Но он с полной серьезностью сказал:

– Вам, должно быть, трудно осознавать свое счастье, сэр.

– Да, конечно! – признался сэр Бонами. – Ты же понимаешь, в моем возрасте к таким вещам довольно трудно привыкать!" Да и еще одна вещь! Не могу не спрашивать себя, будет ли ваша мама счастлива, выйдя за меня замуж! А теперь скажи мне. Кит, как ты думаешь, она не будет сожалеть об этом?

– Нет, – сказал Кит. – Я абсолютно убежден, сэр, что ни она, ни вы не будете сожалеть об этом.

– Ну, я должен сказать. Кит, что это очень благородно с твоей стороны – на самом деле благородно! – воскликнул сэр Бонами, явно удивленный. – Без сомнения, я ни в коем случае не буду сожалеть, но черт меня побери, если я мог предположить, что услышу от тебя подобные слова! По правде говоря, я думал, что ты разозлишься!

– Я не мог бы пожелать более доброго и снисходительного мужа для нее! – улыбаясь, произнес Кит. – Вы будете до смерти баловать ее!