Северное Сияние. Том 2 (СИ) - Извольский Сергей. Страница 37

Дальнейшее произошедшее для всех уложилось в краткий миг и быстрый росчерк – только что я стоял метрах в пяти от шеренги, как вдруг исчез и материализовался уже вплотную к выстроенным новобранцам. Дерзкий парень улетел, как не было – оставив прореху в строю. Затрещали ломаемые кусты, и лишь через долгих две секунды раздался полустон-полувсхлип, а чуть позже характерные звуки освобождаемого через рот желудка.

– Августа Бернардовна? – обернулся я к расположившийся поодаль сухонькой даме фельдшеру. Ее никто не звал, она сама пришла. Как знала.

– Артур Сергеевич? – откликнулась фельдшер таким же сухим как она голосом.

– Почините? – поинтересовался я.

– Кусты? – удивилась пожилая женщина. – Так Ванька садовник пусть кусты чинит, я все больше с организмами человеческими работаю.

«Человеческим организмы». А у нее есть чувство слова – мысленно улыбнулся я.

– Августа Бернардовна, я про тот организм, который в кустах сейчас, – счел нужным я уточнить.

Дерзкого парня я не бил – в таком случае он никогда бы и не встал. Это был толчок, но думаю все же пара ребер у него сломано, так что несколько кубиков обезболивающего и стимулятора ему не помешает.

– А, того копченого тошнотика починить? – поинтересовалась дама-фельдшер.

– Копченого. Тошнотика, – подтвердил я. И решил, что надо все же немного узнать подробности ее биографии. Я, конечно, понимал, что Андре просто так никого не рекомендует, но мне кажется все же не помешает узнать ее историю.

Сухонькая женщина между тем молча двинулась к просеке в декоративно подстриженном кусте, заглянула сквозь ветки, пробормотала что-то и неожиданно для всех вернулась обратно.

– Руки-ноги на месте, что его чинить, – доложила мне она с показательным почтением к моему статусу, и одновременно с показательным пренебрежением ко всей ситуации. – Волшебный пендаль дать, будет как здоровый бегать.

Ндабанинга, едва сухонькая фельдшер закончила говорить, предупреждающе заорал что-то на африкаанс. Подействовало – дерзкий парень зашевелился, вылез из кустов, вытер рукавом лицо и болезненно согнувшись, поковылял обратно в строй.

Постояли немного. Помолчали. Вновь я осмотрел всех присутствующих, заметно более настороженных и напряженных.

– Вы все, как правильно отметила Августа Бернардовна, человеческие организмы. Любой самый слабый одаренный легко деклассирует вас, даже не поморщившись, – доверительно сообщил я собравшимся рекрутам. – Мне, чтобы убить вас всех, потребуется меньше девяти… нет, восьми секунд, если заботиться о сохранности ландшафтного дизайна. Если нет, еще быстрее.

Снова немного помолчали.

Говорил я кстати на русском и о том, что меня не понимают, не волновался – у всех в присланном датчанином статусе были указаны активные ушные импланты с переводчиками.

– Бог создал людей сильными и слабыми. Но полковник Кольт их уровнял, – после паузы озвучил я аргумент, совсем недавно сказанный Василию.

Откинув полу пиджака, достал девятнадцать-одиннадцать и одну за другой выпустил все семь пуль в грудь Васе. Он с каждым попаданием вздрагивал и отступал назад. Один раз даже запнулся, едва не упав. Но каждый раз вновь делал шаг вперед и вставал на место, чтобы получить очередную пулю. Для брони Шевалье и без активированной кинетической защиты пули сорок пятого калибра не угроза, поэтому Вася отделался только легким испугом. Который старался не показывать – и закрепляя успех, едва затвор встал на задержку, бывший гангстер широко улыбнулся.

– А ты хорош! – не удержался я от комментария. И мое восклицание было совсем не про выдержку Ндабанинга. Дело было в его улыбке – полностью черной, как темнота глубокой шахты. Вася, видимо вооружившись опытом гангста-банд синезубых и зеленозубых, решил проверить себя и сточил себе напильником эмаль зубов, покрасив их в черный цвет. Настоящий ночной дозор – только глаза в темноте теперь белым будут выделяться. А вроде еще недавно на нормального человека начал становиться похожим, особенно в цивильном костюме.

– Полковник Кольт уравнял людей, но жизнь не стоит на месте, – показал я пистолет, приподняв его, и после передал Ире, которая плавным змеиным движением Кольт забрала. – И есть в мире технические средства, которые не только останавливают пулю, но могут остановить и одаренного, – на миг задержавшись взглядом, встретившись с желтыми газами Иры, повернулся я к рекрутам.

– Если вы переживете курс молодого бойца и выберетесь из учебки – вы получите все необходимые технические средства и сами станете оружием. Вы будете новыми великими уравнителями, посланниками смерти, молящимися только о том, чтобы я поскорее разрешил вам кого-нибудь убить из владеющих даром. Но до этого дня вы просто блевотина, – показал я на прореху в кустах. – Низшая форма жизни на земле, стая человеческих организмов.

«Вы вообще нихера не люди!» – мог бы, истерично повышая голос вслед за сержантом Хартманом из фильма Цельнометаллическая оболочка воскликнуть я. Но, во-первых, я тут не сержант глотка, а во-вторых, я все же совсем не хотел, чтобы меня ненавидели и боялись.

– Sad, but true, – совершенно спокойно подытожил я предыдущий вывод, и продолжил лениво-скучающим голосом: – У меня в отряде нет и не будет никакой расовой и сословной дискриминации: мне одинаково наплевать на ниггеров, пшеков, greasers и beaners, – не нашел я сразу на русском аналог презрительного именования мексиканцев белыми и белых мексиканцами. – Вы для меня сейчас все одинаково никчемны. Но когда… если, вернее, вы станете частью моего отряда, любой плевок в вашу сторону я буду считать личным оскорблением, можете быть уверены.

– Начинайте работать, чтобы превратиться в людей. А после уже вас начнут учить уравнивать шансы, – посмотрел я на Гека и кивнул ему.

После, мгновенно потеряв интерес к новобранцам, двинулся к ожидающему меня конвертоплану, возле которого выстроилась группа Измайлова.

Сейчас надо заехать в гимназию и переодеться, а после отправится на званый ужин. И терзает меня почему-то явное предчувствие, что сегодня вечером я… ну, если не перестану быть чужой пешкой, то хотя бы просто увижу и узнаю лица тех, кто пытается играть в большие игры, используя меня как фигуру.

Можно назвать это дьявольским предчувствием.

Глава 10

Императорская школа «Аврора» разительно отличалась от новой гимназии Витгефта, корпуса которой совсем еще недавно школе и предназначались для расширения. Если на острове Ягры среди северной природы воцарился сверкающий голубым неоном хай-тек, создавая впечатление приземлившейся эскадры космических кораблей, то здесь – на другом берегу, бал правил античный стиль.

Широкие улицы, колоннады и амфитеатры, а также архитектура корпусов на территории императорской школы Аврора напомнила мне центр Рима. Только с северным, более ярким колоритом – если в Риме дома примерно одинаковой гаммы цветов, бежево-красно-коричневой, то здесь здания более яркие – светло-зеленые, темно-желтые, небесно-голубые. Раскраска, какую можно увидеть историческом центре скандинавских городов по типу Стокгольма или Хельсинки, понял я чуть погодя, осматриваясь.

Званый ужин проходил в расположенном на главной площади дворце, куда меня доставил эскорт из охраны школы. В широком и светлом, при этом безлюдном атриуме, меня встречала Ольга, невероятно привлекательно выглядящая в платье с пурпурными оборками и сверкающей, по настоящему царской диадеме с крупными рубинами.

Сам я для званого ужина выбрал черно-серебряный парадный мундир своего отряда варлорда. Первый раз в таком появляюсь, да и вообще облачаюсь, но для посещения приема мне показалось это самым подходящим и нейтральным вариантом. Форма рода Юсуповых-Штейнберг или костюм гимназиста точно не подходили бы – все же что Юг с Севером конкуренты, что гимназия Витгефта со школой Аврора. Могу оказаться неправильно понятым – в высшем свете язык жестов, намеков и аллюзий часто гораздо более содержателен, чем прямая речь.