Болгарские народные сказки. Том 1 - Каралийчев Ангел. Страница 11

— Воров ищу, — ответил старик.

— Каких еще воров? — рассердился бородатый, и глаза его заметали молнии.

— Тех, которые украли вот этот кошель. Я нашел его в дуплистом дереве.

— Что в нем? — взглянул на кошель вельможа.

— Золотые.

— Золотые? Дай их сюда! — протянул руку бородатый.

Ощупав кошель, моргнул он своим товарищам и начал выпроваживать старика.

— Тебе, дед, нечего здесь делать, — сказал он. — Иди искать воров в другом месте. В царском дворце их нет. Пока не найдешь воров, мы постережем твои деньги. Здесь они в надежных руках. Ровно через год приходи за кошелем.

Пошел старик и целый год ходил-бродил, про воров спрашивал. Миновал год, и опять постучался он в царские ворота. А вельможи снова съехались на совет.

— Год прошел, — говорит им старик. — Верните мне кошель с деньгами.

— Год-то прошел, да ты, старче, запоздал, — поднялся тот же бородатый. — Я тебе велел явиться сюда через год, а ты пришел через год и один день, значит, просрочил. Пропали твои деньги. Ну, убирайся, у нас дела!

Старик вышел из дворца, почесал затылок и сказал:

— Правду мне сказали гайдуки. Вот где они живут, самые опасные воры, те, что крадут и лгут!

ПАХАРЬ И ГУСИ

Шел как-то царь полем. У видел неподалеку в ложбине сгорбленного, немощного старика; старик тот за сохой шагал и покряхтывал. Остановился царь, посмотрел, как деревянная соха поднимает большие сухие комья, и спросил:

— Послушай, дедушка, какая нужда заставляет тебя так мучиться? Некому тебе помочь, что ли? Или детей у тебя нет, что ты сам над сохой горбишься?

Старик остановил волов и ответил:

— Дети-то есть, прохожий, да помогать некому. Дети мои другим людям помогают, на чужих нивах работают.

«Этот старик не глуп», — подумал царь и продолжал расспрашивать:

— А как твои оба-два — далеко или близко?

— Оба-два-то? Очень близко.

— А тридцать два?

— Плоховато. Осталось всего тридцать два без двадцати восьми.

— А как твоя пара коней? Быстро ли ходит и может ли тянуть старый воз?

— О конях не спрашивай, — ответил старик, — остановились они. Думал я, думал, что мне делать, наконец, решил отыскать в лесу еще одного коня. Сейчас три коня тянут мой воз, а он всё скрипит да скрипит.

— Еще об одном спрошу тебя, — сказал царь, подивившись умным ответам старика. — У меня дома есть девять откормленных гусей. Если я тебе их пришлю, сможешь их ощипать?

— Ну, на это я мастер, — покачал головой старик. — Хоть десять пришли — в грязь лицом не ударю!

Простился царь с пахарем, собрался было уходить, но, пройдя два-три шага, обернулся и задал еще один вопрос:

— Скажи, дедушка, в чем ты больше всего нуждаешься?

Старик посмотрел на любопытного прохожего, молча поднял обе руки, опустил пальцы вниз и начал трясти ими над сухой землей. Затем махнул правой рукой, описал круг и снова принялся погонять волов.

Пошел царь и по дороге ко дворцу всё ломал голову над последним молчаливым ответом старика, но так ни до чего и не додумался.

Как только пришел он во дворец, сразу же приказал позвать своих девятерых советников, которые были один другого мудрее. Они явились, а царь им и говорит:

— Довелось мне сегодня встретиться с одним простым человеком — пахарем. Говорили мы с ним о том, о сем. Хочу, чтобы вы мне растолковали, о чем я его спрашивал и что он мне отвечал.

И царь передал советникам всю свою беседу с пахарем. Думали советники, думали, ломали свои мудрые головы, но ничего не могли придумать. Тогда царь рассердился, метнул на них гневный взгляд исподлобья и сказал:

— Даю вам сроку один день. Если до завтра не растолкуете мне слов старика, посажу вас в темницу, а на ваше место поставлю его.

Испугались советники, приуныли. Собрались все девятеро и отправились к старику на пашню. Начали его просить:

— Растолкуй нам, о чем царь тебя спрашивал и что ты ему отвечал.

— Растолкую, — ответил старик, — но за каждое мое слово вы мне заплатите по золотой монете. Иначе я и рта не открою, боюсь, как бы не потерять и последние четыре зуба. И вот еще что: если кто меня перебьет — сразу же замолчу.

Нечего делать, согласились советники и развязали кошельки. А умный старик начал им рассказывать, как он ниву пахал, как кряхтел и проклинал тех, кто давят бедноту тяжелыми податями, как остановился незнакомый прохожий и начал его расспрашивать. Один из советников черточкой отмечал каждое слово старика. Остальные переминались от нетерпенья, глядя, как черточек становится все больше и больше, но ничего не смели сказать умному старику, боясь, что он замолчит.

Наконец, пахарь стал растолковывать, о чем царь его спрашивал и что он ему отвечал.

— Сначала царь спросил меня, нет ли у меня детей, которые бы мне помогали, и отчего я так мучаюсь. Я ему ответил, что мои дети другим людям помогают, на чужих нивах работают. А это значит: у меня только замужние дочки, и работают они на нивах своих мужей. Затем царь спросил, как мои оба-два. А это значит, как мои два глаза. Я ему ответил, что они близко, стало быть, я не вижу вдаль. Как мои тридцать два — был третий вопрос. Я ему ответил, что у меня тридцать два без двадцати восьми. Всего только четыре зуба осталось. Как моя пара коней, спросил затем царь, может ли тянуть воз? Это означало — как мои ноги. Я ответил, что они остановились, но в лесу я нашел третьего коня. Третий конь — это палка, на которую я опираюсь. Уходя, царь милостиво соизволил спросить меня, в чем я больше всего имею нужду. Я поднял руки, опустил пальцы вниз и потряс ими, потом описал правой рукой большой круг. Я хотел этим сказать, что нужен мне проливной дождь, который напоил бы землю, — тогда вот такие пироги напеку. Но царь ничего не понял и ушел озадаченный. Что до девяти гусей, которых царь обещал мне прислать, чтобы я их ощипал, то вы, должно быть, уже догадались: гуси эти — вы! Но почему не пришел последний, десятый, который тоже не смог отгадать моего последнего ответа?

Советники со стыда чуть не провалились сквозь землю, заплатили за каждое слово по золотой монете и ушли, понурив головы. А старик распряг волов и до вечера считал деньги.

СТАРЫЙ ОЛЕНЬ И МАЛЕНЬКИЙ ОЛЕНЕНОК

Старый олень вел свое стадо высоко в горы, на пастбище, где росла зеленая и сочная трава. Он уверенно пробирался сквозь густой буковый лес, в котором ему были известны все лощины и скаты, все козьи тропы и места, где охотники устраивают засады и ставят на зверей капканы. В этом лесу старому оленю было знакомо каждое дерево, он помнил каждое птичье гнездо, но не знал, что в двадцати шагах от родника, куда он водил свое стадо на водопой, охотники выкопали глубокую яму, а сверху прикрыли ее ветками, травою и листьями. Не знал он также, что за большим буком, росшим возле родника, они устроили засаду и что теперь дула их ружей направлены на тропинку, по которой спокойно шел старый вожак, а за ним цепочкой тянулись молодые олени, лани и оленята.

Когда стадо уже приближалось к роднику, маленький олененок, бойко семенивший позади, обогнал остальных и подбежал к вожаку:

— Стой, дедушка, стой! — крикнул он. — Не веди нас по этой тропинке.

Старый олень повернул к нему голову.

— Почему?

— Потому что тут устроена ловушка и в засаде сидят охотники.

— А ты, молокосос, откуда это знаешь? — с досадой спросил вожак.