Во славу человечности! (СИ) - Меллер Юлия Викторовна. Страница 25

Оборотница вернулась обмотанная красивой шалью, которую подарила одна из сердобольных танцовщиц.

— Как тебя зовут? — спросила правительница женщину.

— Фая.

— Фая, приготовь мужу еды.

Больше Аня не произнесла ни слова, но глазами показала на подготовленные продукты.

Женщина стояла растерянная, ожидая пояснений, и не знала, за что взяться. Беспомощно окинув взглядом обоих мужчин, она подумала и взялась толочь зерна. Движения её были сноровистые, и через несколько минут у неё уже была готова грубоватая мука. Она, торопясь, развела её водой и попыталась пристроить на горячем камне маленькие лепёшки. Рыба осталась нетронутой. Несомненно, потом бы она взялась за рыбу, но все видели, что начала она с зёрен и с волнением поглядывала на мужа из долины.

— Достаточно. Скажите, лейны, увидели ли вы, в каком хозяйстве будет достаток?

— Быть ей крестьянкой! Жена пахаря! — закричали с разных сторон.

Аня обратилась к оборотню-рыбаку:

— Теперь ты понимаешь, где её место? Видишь ли ты, что пытаешься посадить в свою семью чуждую душу?

— Вижу, не дурак.

Анна кивнула. Она не стала морализаторствовать по поводу его вмешательства в чужие договорённости, создание разлада между семьями, и что мнение оборотницы вообще не учитывалось. Оставалось верить, что с землепашцем Фае действительно будет лучше, раз его интересы она учла и первым решила покормить, да и смотрела женщина на него не пугливо, а с надеждой.

— Впредь будь спокойней в выборе жены. Не всякая добытая красавица к добру и благополучию, но это ты уже знаешь.

Вот такой случай произошёл в дороге. А вообще всякое бывало. Однажды мимо бежали волки, и в ушах у них были серьги, а на мощных шеях висели толстые золотые цепи. Лейны уже привыкли к этому зрелищу в городах, но всё равно смотрели, вытаращив глаза, а волки смешно кхекали, но не остановились, а побежали дальше по своим делам. И ведь могли пронестись сбоку, скрытые листвой, но они намеренно прошуршали лапами по дороге, звеня золотом.

Четвёртый город испытал на прочность нервы всей делегации. Любвеобильный бер Форм, медведь с потрясающе красивыми глазами в любой своей форме, с многочисленными отпрысками, проживающими в замке, совершенно непринуждённо на четверть сократил делегацию лейнов.

Первую свадьбу сыграли во второй день своего пребывания в гостях, и она отличалась щедростью с обеих сторон; на вторую свадьбу в качестве приданого наскребали из того, что осталось после ярмарки; на третьей старались компенсировать отсутствие даров обилием танцев и веселья; а когда пошли четвёртая, пятая, десятая, правительница готова была призвать к ответственности блудливых медведей с медведицами, но из покоев бера без конца доносились стоны и охи, не позволяющие ей приблизиться и учинить скандал.

Аня была готова согласиться с верным Стахом, что на их делегацию наслали любовную лихорадку! Как только все соглашения оказались подписаны, она бежала из этого города, чуть ли не силком уводя не только своих людей, но и военачальника Кирама: он попал под чары обаятельной лисицы, которая пришла в восторг от его бороды.

Анна была сердита и грустила. В этом городе она почувствовала себя одинокой, несмотря на то, что рядом с ней всегда кто-то оставался. Флирт был повсюду, вызывая курьёзы, беззаботный смех, отличное настроение. Она, впервые попав в этот мир, усомнилась в своём решение жить ради большой цели, обрекая себя на служебный брак, надеясь только на материнское счастье и реализацию себя как личности, как государственного деятеля. Здесь и сейчас она очень хорошо осознала, что позавидовала безудержному разгульному счастью, но также понимала, что её сомнения и терзания напрасны.

Ей не участвовать в этом празднике жизни хотя бы потому, что она ещё ребёнок, и ей ли не видеть, что эти скороспешные браки не будут счастливыми. Аня попыталась уберечь одну симпатичную ей девушку от ошибки, но та выслушала её молча и нехотя сказала, что подумает; а за углом подруга достаточно громко шепнула ей, что Мать-правительница сама смотрела на её избранника и, вероятно, жалеет, что на неё никто не обращает внимание. Это была неправда со всех сторон, но, видимо, девушка поверила, и на следующий день ушла в семью гостеприимных оборотней.

Анна всю обратную дорогу была молчалива, а когда они все вернулись в долину, сказала, что больше ей не нужна делегация из музыкантов и танцовщиц. Лейны — свободный народ, но то, что произошло в городе бера Форма, поставило под угрозу всю их миссию. Вся долина работает ради одной цели, успешного, продуманного заселения новых территорий, а в результате всё оказалось сорвано из-за поголовной влюбчивости, если не сказать наивности и дурости. Тридцать лейнов беззаботно осталось в четвёртом городе на полном попечении оборотней, не согласовав поддержку со стороны своего народа, будто бы обо всём позабыв.

Она была подавлена и настолько потрясена случившимся, что не видела смысла продолжать свою деятельность. Аня до сих пор щепетильно отслеживала каждую сложившуюся пару, обеспечивая их доходами, предусматривая их будущее и положение в обществе. Каждая пара ставилась на учёт Манулом, чтобы не получилось перекоса в торговом деле. А тут в одном городе образовалось тридцать бесхозных пар с непонятным будущим и статусом! Оставалось верить, что даже в случае неблагоприятных браков лейны-мужчины не пропадут, а девушки не пойдут по рукам-лапам, радуя недоброжелателей, и, в частности, бера Найда.

Манул сразу понял, насколько произошедшее у бера Форма подорвало всю их деятельность. Советник Дан тоже оценил всё с государственной точки зрения, а вот Амир лишь пожал плечами:

— Любовью управлять невозможно, — философски заметил он.

Кирам, насупившись, молчал, чувствуя себя отчасти виноватым из-за того, что поддался флирту. Но он взрослый мужчина и сумел отличить свободные нравы, сладкие слова, прекрасное и волнительное времяпровождение от серьёзных намерений. А молодые лейны поверили в «люблю больше жизни с первого взгляда» и к тому же поддались инстинкту толпы. У Ани после произошедшего опустились руки, хотя требовалось ещё обязательно посетить главный, финальный город. Может, она просто очень устала всё лето быть в дороге?

Ещё в долине ей удалось поговорить с Кареманной. Девочка рассказала, что мама болеет и лежит в больнице. Им нужны деньги на лекарства, на операцию, чтобы миновать очередь, которую она не сможет дождаться. Брат помог раз, другой деньгами, сестра тоже дала денег, но расходы были постоянными и без конца требовалось то одно, то другое. Кареманна с отцом поддерживали друг друга и не сдавались, ища подработки, ездя в больницу и готовясь к будущим трудностям, потому что врачи предупредили, что период восстановления после операции будет долгим и сложным.

Анна долго не могла отойти от этого разговора. Она вдруг подумала, что так же, как брат и сестра, оказалась не готова к трудностям. Легко думать о себе хорошо, пока все проблемы решаются быстро, одним усилием, а как жить тогда, когда просвета не видишь, а человеком оставаться нужно? Сейчас Аня была счастлива, что рядом с мамой такой человек как Кареманна. Она упёртая, целеустремлённая и на неё можно положиться, а ведь она совсем девчонка!!!

Утром Мать-правительница объявила, что следует поторопиться, чтобы достичь последнего города до наступления холодов. В короткие сроки вновь собрали два каравана. Один, как и ранее, был предназначен для шествия и ярмарки, а второй вёз собранное приданое девушкам и юношам во владение красавца бера Форма.

В пятый и последний город, принадлежащий клану беров, делегация прибыла в пасмурный день. В дороге их частенько поливало дождями, тучи почти постоянно висели низко, и только раскрашиваемая осенью листва деревьев радовала глаза.

В день входа в город ранние сумерки помогли произвести более сильный эффект от бенгальских огней, а вот лёгкие платья пришлось убрать до более тёплых времён. Так же в шествии не использовали бумажные веера, которые промокли в дороге и восстановлению не подлежали. В караване было всего несколько повозок с новыми непромокаемыми крышами, и не догадались вовремя переложить реквизит туда. Но бенгальские огни оттянули на себя всё внимание и вроде бы всё же получилось устроить достойный праздник.