Око воды. Том 2 (СИ) - Зелинская Ляна. Страница 73
— Он сам придёт, когда понадобится, — ответила Эрионн, не оборачиваясь.
— Позови тогда Ребекку, ну же, старая ведьма! У тебя нет права держать меня здесь! Вспомни, как ты истязала меня тут целыми днями в этих цепях, а ведь я была всего лишь ребёнком! Я хочу поговорить с кем—нибудь из Старших аладиров. Скажи Магнусу, что я здесь! Он меня выпустит!
— Выпустит? Нет, не выпустит. Ты здесь по его приказу, девочка, — ответила Эрионн спокойно и почти равнодушно.
— Что? Магнус велел держать меня здесь?! Тогда позови Ребекку! Мне нужно с ней поговорить!
— Всему своё время. Скоро все они придут. Все Старшие аладиры соберутся здесь завтра, и будет суд. А ты пока отдыхай. Тебе принесут еды и воды. Силы тебе ещё понадобятся.
— Суд?! Позови его сейчас! Скажи, что это важно. Он захочет выслушать меня. Мне есть, что рассказать, Эрионн, — произнесла Кэтриона уже спокойнее.
Может, хоть так получится убедить старую ведьму.
— Всё, что ты хочешь рассказать, он и так уже знает. Он знает, кто ты такая на самом деле, — произнесла Эрионн всё так же равнодушно и ушла из башни, даже не взглянув на свою пленницу.
Он знает, кто она?! Ну ещё бы! Этот паук Рошер уже всё здесь оплёл своей паутиной. Интересно, что он сочинил про неё? Или это Ребекка? Если она видела их поединок с Дитамаром… А кстати, Ребекка смотрела на Дитамара так, словно видят друг друга не первый раз. Но? Она и Дитамар знакомы? И она таким образом защищала его? С чего бы?
Кэтриона в ярости тряхнула цепями и усмехнулась. Ну надо же, как причудливо повторяется судьба! И как всё это глупо вышло… Они решили её судить? За что? За предательство? Ну что же, пусть так.
Вот сейчас ей было обидно и горько, как никогда в жизни. Все те воспоминания, что в последнее время вернулись к ней, они всё равно так и остались далёкими, как будто произошли не с ней или в какой—то другой жизни. А вот то, что она почувствовала сейчас…
Магнус! Он был для неё всем. Отцом, наставником, другом, её спасителем. И он её предал. А ведь это он виновен во всём, что случилось с семьёй Рикарда… Он мог бы прийти и выслушать её, но предпочёл устраниться. И в общем-то, она могла это понять. Выборы нового магистра заставляли его вести себя так, чтобы никто не заподозрил его в предвзятости. Ведь магистр должен быть самым бесстрастным из рыцарей. Никакой человечности, никаких чувств. Но то, что Магнус предпочёл ей место магистра, ранило почему—то особенно сильно.
Какая же она дура! Какие ещё иллюзии она может питать по отношению к Ордену?!
«Без любви. Без жалости. Без страха».
Это девиз стоит на башне из тысяч мёртвых тел. Он выжжен клеймом на сердце каждого рыцаря и окроплён кровью его братьев, погибших на лестнице в триста пятьдесят восемь ступеней. И только она всё ещё пытается найти в каменном сердце Ирдиона какие—то остатки человечности. Здесь нет друзей — есть только клятвы. И нет любви — есть только преданность интересам Ордена. И Магнус просто ещё одна каменная ступень в бесконечной веренице каменных ступеней…
Кэтриона уронила голову на скрещенные руки.
И вот снова её мир рушится до основания. В который раз? Сколько раз она должна умирать и рождаться заново? Что это за проклятье такое на ней?!
Ей хотелось заплакать, но, кажется, она разучилась плакать. Горло сдавило спазмом, но потом отпустило, и накатило какое—то безразличие. Но в нём был виноват дым из жаровен. Эрионн бросила туда специальных трав, чтобы Кэтриона спала и не пыталась бежать или сопротивляться. Да и эта башня подавляет волю любого, кто оказывается внутри.
Она подумала о Рикарде и о том, что больше не чувствует их связи, устало прислонилась затылком к стене и закрыла глаза. Зря они вернулись в Рокну. Нужно было бросить всё и уехать на край света…
Дождь за окном успокаивал, и она провалилась в забытьё.
Внутренний двор большого дворца обсажен королевскими пальмами. Они такие высокие, что кажется, это колонны, на которых держится небесный свод. Умиротворяюще журчит фонтан, и в небольшом пруду золотые карпы гоняются за маленькими крошками, которые Кэтриона бросает им сверху. Она сидит на краю пруда, на каменном ограждении, и смотрит, как солнечными зайчиками мелькают туда-сюда золотистые рыбьи спины.
— Что ты делаешь, моя маленькая королева? — раздаётся позади неё мягкий мужской голос.
— О, Сираффа! — восклицает она радостно, оборачивается и машет ему рукой. — Я кормлю рыб. А скажи, они когда едят, разве им не мешает вода? Она же всегда там. И у них внутри тоже вода?
— Для них вода, как для нас воздух, моя маленькая королева, отвечает Сираффа, присаживаясь рядом на камень, — тебе же воздух не мешает есть?
— Нет…
— Сегодня мы с тобой будем заниматься.
— А что мы будем делать? — Кэтриона стряхивает оставшиеся крошки в пруд и садится на поудобнее, поджав под себя ногу.
— Мы будем читать книгу.
Сираффа положил на колени большой фолиант в старом кожаном переплёте.
— Читать? — разочарованно переспрашивает Кэтриона. — Ну это же так скучно!
— Это интересная книга, и в ней есть картинки.
— Правда?
— Да, вот, смотри.
Сираффа открывает фолиант, переворачивает несколько страниц, и изящные строчки убористого текста сменяет большая цветная гравюра, сделанная на особом листе, похожем на плотную глянцевую ткань. На ней изображена ярко-алая птица, раскинувшая в стороны крылья. Позади неё пляшут языки пламени, и с крыльев летят огненные капли. И её окружает золотое кольцо с расходящимися во все стороны лучами. То ли солнце, то ли корона…
— Какая красивая птица! — восклицает Кэтриона, проводя по гравюре пальцами.
— Эта птица называется Феникс. Знаешь, что она может?
— Летать?
— Не только. В ней заключён Источник священного огня, и она может умирать и возрождаться столько раз, сколько захочет. Или сколько нужно.
— Но зачем ей умирать? — недоумённо спрашивает Кэтриона.
— Иногда… это необходимо, чтобы стать лучше. Чтобы измениться или изменить что-то вокруг. А иногда это просто высшая воля, и она совсем от нас не зависит, — задумчиво отвечает Сираффа.
— Я хочу такую птицу, — Кэтриона проводит ладонью по гравюре. — А то дедушка Ассим подарил мне райских птиц, но они такие скучные! Только едят и спят! И попугаи тоже. Те вообще только и знают, что чесать друг другу головы! А стрижей мне нельзя, — произносит она грустно, — они не живут в клетках, только в небесах. Ты подаришь мне такую птицу?
Сираффа улыбается и гладит Кэтриону по волосам.
— Она у тебя уже есть.
— Уже есть?! Но где?! — Кэтриона вскакивает с камня. — Я могу её увидеть?
— Нет, моя маленькая королева, пока не можешь, потому что она прячется.
— А где она прячется?
— Вот здесь, где сердце, — он указывает двумя пальцами ей на грудь. — И покажется только тогда, когда ты будешь к этому готова.
— Но я хочу сейчас! А если её попросить об этом? Ну хоть чуть-чуть! Всего разок?
— Ну, чтобы она захотела показаться, ты должна научиться танцевать танец огненной птицы — вайху. Она увидит, как хорошо ты танцуешь, и появится. Ты знаешь, что такое вайха? — Сираффа переворачивает несколько страниц, и на следующей гравюре Кэтриона видит женщину в алом наряде, расшитом золотыми перьями, и её руки, поднятые вверх, удерживают края широкой юбки, придавая ей сходство с крыльями огненной птицы.
— Я знаю! Мама умеет её танцевать! — радостно восклицает Кэтриона.
— И если ты сможешь танцевать, так же, как мама, а может быть, и лучше, то птица обязательно захочет посмотреть на твой танец и появится. А теперь идём, моя маленькая королева, я привёл тебе танцовщицу, которая покажет, как правильно танцевать вайху…
— Сираффа? А почему ты зовёшь меня маленькой королевой? Меня так никто не называет.