Конец фирмы Беняева(Записки следователя) - Василенко Иван Дмитриевич. Страница 22

До полуночи мы не сомкнули глаз. Да и не было ни у кого сна ни в одном глазу: спорили, предлагали, решали… Так всегда бывает, когда у следователя очень серьезное и срочное дело.

В разработанных нами мероприятиях мы предусмотрели очень многое. Принимая во внимание то, что банда имела в своем распоряжении автомобиль, мы решили обратиться ко всем автоинспекторам районов области с просьбой установить днем и ночью дежурство на дорогах и тщательно проверять подозрительные машины, предупредив, что бандиты вооружены. На помощь автоинспекторам подключить комсомольцев и охотников с ружьями. В каждом районе из работников милиции создать поисковые группы. Нам же необходимо немедленно побывать на местах нападений и грабежей и по крупице собрать вещественные доказательства, прочесать лес под Новомосковском, где, по предположениям, бандиты могли прятать угнанные машины. И главное — через сельские Советы решили обратиться за помощью к населению. Предполагалось, что если кто-то из бандитов местный, люди могли его узнать. И не только узнать, а и помочь нам задержать.

Под утро один из нас, Иван Михайлович Сомок, почувствовал недомогание — обострилась язвенная болезнь. Он прилег на диван, предлагая и нам часок отдохнуть.

Не успели мы даже приготовиться отдохнуть, как зазвонил телефон. Иван Михайлович взял трубку.

— Да, у меня, передаю, — ответил кому-то и передал трубку Бортникову.

— Слушаю, — насторожился Виктор Михайлович. — Хорошо, понял. Высылайте машину.

Мы догадались: банда.

Положив трубку, Виктор Михайлович быстро и коротко информировал нас:

— Час назад под селом Дубки совершено нападение на шофера грузовой автомашины, который остановился у реки, чтобы залить воду в радиатор. Бандиты ударили его в спину, свалив в воду, а сами сели в автомашину и скрылись. На место происшествия выехали: следователь районной прокуратуры, прокурор и сотрудники уголовного розыска.

Ивану Михайловичу довелось остаться, а я с Бортниковым уехал на место происшествия.

Когда мы приехали, осмотр уже заканчивался. Следователь Рябчик коротко доложил обстоятельства дела.

— Шофер в тяжелом состоянии доставлен в больницу. На месте происшествия, кроме ведра, которым водитель хотел зачерпнуть воды, ничего не обнаружено.

Виктор Михайлович, переговорив с оперативниками, уехал в село, чтобы организовать розыск преступников по горячим следам, а я решил еще раз осмотреть место. Присматриваясь ко всему вокруг, подошел туда, где лежал потерпевший. Изучая каждую примятую травинку вокруг, я почти у самой воды обратил внимание на еле заметный след обуви.

«След каблука женской туфли, — определил я. — Значит, при нападении на шофера присутствовала женщина».

«Кое-что для начала есть!» — обрадовался я своему открытию и тут же принялся обрабатывать след: бережно очистил его от травы, вымокал промокашкой воду, приготовил гипсовый раствор. Через полчаса слепок был готов. По нему я определил: каблук правой женской туфли тридцать восьмого размера. Самое же важное заключалось в том, что на слепке была видна примета — след от набойки, прибитой тремя гвоздиками и шурупом. Головки их были на треть истертыми.

— А я ведь тоже заметил этот след, но не обратил на него внимания, — виновато потупился следователь Рябчик.

Когда мы вернулись в Дубковский сельсовет, Виктор Михайлович встретил нас новым известием: в селе Томаковке банда ограбила магазин. Туда уже выехала оперативная группа из области.

Я предложил Виктору Михайловичу немедленно ехать туда, чтобы успеть раньше оперативников осмотреть место преступления и найти следы.

Виктор Михайлович согласился, и мы уехали.

Тридцать километров дороги одолели быстро, опергруппы еще не было, и мы с Виктором Михайловичем немедленно приступили к осмотру магазина.

В помещении царил хаос. Ящики с посудой опрокинуты, тюки дешевой ткани разбросаны по полу. Бандиты разбили керосиновую лампу и облили керосином стойки и пол.

«Готовились поджечь все, да сторож помешал», — подумал я. У самого порога на двери я обнаружил капли крови.

«Кто-то из преступников порезал руку», — мелькнула у меня мысль, и я взял эту кровь, чтобы специалисты могли определить ее группу.

Очень важной уликой были следы, оставленные на стенке деревянной веранды. Очевидно, погружая на машину вещи, преступники в тесноте ободрали краску на дереве. По-видимому, веранду красили трижды: сначала белой, потом голубой и зеленой краской. Кое-где на полу я увидел осыпавшуюся краску и подумал: «А ведь она могла прилипнуть и к подошвам обуви преступников, и даже могла попасть внутрь обуви».

У самой веранды мы обнаружили много-много колючек чертополоха. Нигде поблизости от магазина зарослей чертополоха не было. Значит, их занесли сюда бандиты.

Взяли мы образцы красок, а также выпилили кусок доски в том месте, где отпечатались следы обуви преступников.

Когда прибыла опергруппа из области, я доложил им о результатах работы, и все были довольны таким началом.

К этому времени с нашим поручением справился председатель сельсовета Слезно и явился к нам с интересными сведениями: у гражданки Заскоки несколько дней тому назад сняла квартиру женщина, которая назвалась Екатериной Сергеевной и сказала, что она новая учительница в их школе. Из вещей имела при себе большой чемодан и корзину. Молодая блондинка с крашеными бровями. Модно одета. Вчера к ней приезжал военный на мотоцикле. После обеда он куда-то уехал. Вечером и она уехала. Вернулась ночью. Сегодня утром снова к ней приехал тот военный и забрал ее с вещами. Хозяйка всполошилась, пошла к директору школы, но тот ответил, что никакой новой учительницы у них нет и не было. Тогда Заскока и обратилась к председателю.

Все это Слезко выпалил одним духом, потом подумал немного и добавил:

— Заскока говорила мне еще о том, что как будто ее квартирантка и этот военный делали себе какие-то уколы.

Сообщение председателя было ошеломляющим. Женщина и военный. Значит, и МТС, и аптека, и магазины дело их рук.

Немедленно поехали к Заскоке с обыском.

В комнате, где жила квартирантка, нашли таблетки апикодина, ампулы из-под морфия и промедола. Интуиция подсказывала мне: что-то должно быть еще. И я не уходил из комнаты. Рылся в постели, обшарил все углы. Как обычно в таких случаях, я пользовался лупой. Ползал по земляному полу, устланному соломой, присматриваясь к каждой соринке.

— Краска! Вот она! — почти выкрикнул я на радостях.

Да, это были микроскопические частички трехслойной краски, подобные тем краскам, которыми выкрашена веранда магазина. Среди соломы нашли мы и колючки чертополоха.

Перебрав всю подстилку по соломинке, мы нашли еще и бумажку, скатанную в трубочку. Развернули.

— Тайнопись! — воскликнул Виктор Михайлович и тут же прочитал: — «Зинуля! Я в Вятлаге. Готовлюсь дать тягу… Срочно привези военную форму моего размера, погоны сержанта внутренних войск… Забери в тайнике паспорт и военный билет Дворецкого. Не забудь и „мессер“. Адрес назовет податель письма». Листик не был исписан, дальше — чистое поле.

— Посмотрите лучше! — подал я лупу Бортникову.

Он тут же поднял несколько соломин, сжег их, собрал пепел и стал тереть им по чистому полю бумажки. Ожили буквы, слова…

Виктор Михайлович стал читать дальше:

— «…Есть знакомый надзиратель… Он тебе поможет. Запомни пароль: „Вы продаете беличьи шкурки?“ Он ответит: „Откуда они у меня? Я не охотник“. После этого оставь ему вещи и уезжай. Адрес его запомни. Не записывай! Уплати ему тысячу. Письмо обязательно уничтожь».

— Ну и конспирация! Почему же она не порвала письмо? — удивился кто-то из опергруппы.

— Женская беспечность, — ответил я.

— Нет, — возразил Виктор Михайлович. — Недоверие. Она решила держать своего дружка с помощью его записки в кулаке, возле себя. Видать, ревнивая.

Да, такая удача радовала нас. Половина дела, почитай, сделана, но, как гласит мудрая украинская пословица, — скажешь гоп, как перескочишь. Преступников необходимо еще поймать.