Любовь на коротком поводке (СИ) - Горышина Ольга. Страница 69
О, господи! Только бы ничего не сказать. Не надо по телефону… Мне ему нужно сказать в лицо сначала что-то более важное, если я вообще хочу сохранить и развить наши отношения… Если хочу… Но я ведь хочу! И сейчас хочу услышать его голос.
— Алло! — вырвалось у меня случайно, вместо, привет.
— Ты где? Где собака?
Это был не Олег. Это вообще был не мужской голос. Лола? Откуда?
— Я… — собственный голос просто пропал, и я с трудом вынимала изо рта звук за звуком. — Дома…
— У себя? Ты вообще у нас не жила, что ли? Мила, что происходит?
— Нет… Я… А… Вы… Где… Сейчас… — я не уверена, что в моем заикании была хоть какая-то вопросительная интонация.
— Мы — дома, — Лола говорила быстро, четко, с расстановкой. — Ты когда можешь приехать? Мне надо утром в офис… Короче, Мила, ты мне еще одну проблему добавила. Ты во сколько можешь приехать? И как быть с собакой? Я могу приехать и отдать тебе машину, а сама возьму потом домой такси…
Машину… О нет, не надо, чтобы она сама это увидела.
— Вы же не сегодня должны были приехать…
Снова не вопрос. Я прекрасно знала, что у меня есть время до пятницы!
— Макс руку сломал и ногу… И голову, но это не сейчас, а давно, — Лола нервно рассмеялась. — Ладно, может, и хорошо, что собака не дома. Я завтра Макса еще к врачу должна отвезти. Может, гипс надо будет поменять. Я не уверена в мексиканских врачах. Короче, будь на связи. Я скажу тебе, когда можно будет привезти собаку. Или вообще… Блин, Мила. Я думала, что ты тут еще и бэбиситтером для моего калеки поработаешь, пока я в офисе пахать буду. Надеялась продлить с тобой договор хотя бы недели на две. А то и до середины лета, когда мой красавчик, надеюсь, сможет обратно за руль сесть. Если я вечером к тебе заеду, ты не против? Ты ж у мамы? Я адрес помню…
— Нет, я не у мамы, — отрубила я конец и моя утлая лодочка отчалила в открытое море навстречу шторму. — И у меня ключ от твоей машины…
— Ничего, у меня есть второй, — перебила Лола с явным намерением завершить разговор.
— Мы сейчас придем, — тоже перебила я уже громко, даже громче звонившей.
— Приедете, то есть? — все в том же игривом духе исправила меня на свой лад Лола, будь она неладна со своим возвращением! — Зачем в такую позднотищу тащиться?!
— Приду. Мы с Агатой у вашего нового соседа в гостях. Мы сейчас придем.
— А… — пауза была чуть больше приличной. — Ну, приходите… С соседом?
— Нет, — отрезала я, желая подарить Лоле чуть-чуть твердой почвы под ногами. — Он в Москве. Я дом караулю. С собакой.
Лола расхохоталась. Нервно. Громко. Но не противно. Моя душа ликовала — пусть она насмеется вдоволь, прежде чем заплачет при виде раскуроченной машины.
— Слуга двух господ. Ну приходи. Ждем.
Да, господа мои хорошие. Бегу! Бегу! Прямо в пижаме, а плевать! Я ведь даже халатик не взяла. А куртку надевать не комильфо!
— Возвращаешься жить к матери! — тявкнула я на разбуженную собаку. — Не рой другому яму… В автомобильном кресле! Поделом тебе, зверюга! — использовала я нежное слово неВещего Олега.
Теперь я взяла Агату на поводок — несколькими бы часами раньше это бы сделать! Тогда бы я радостно бежала сдавать тебя родителям! А сейчас шла на эшафот узнавать цену своей свободы.
Открыла калитку, прошла по дорожке, разулась на крыльце и схватила тряпку из пустого цветочного горшка — как хорошо я придумала не портить внешний вид дома. В чем бы другом у меня котелок бы так же умело варил!
— Ну, здравствуй!
Лола сказала это Агате, но Агата не поняла и спряталась у меня за спиной, а я прятала там свои грязные после тряпки руки, но через секунду они стали мокрыми и чистыми — Агата принялась их вылизывать.
— Не узнала, — усмехнулась Лола.
Волосы в хвосте, сама в загаре — или это самолетная грязь не отвалилась без душа? И босиком без пересекающих кожу полосок. Ну… по золотому песочку особо в обуви и не побегаешь!
— Что ж! — Лола присела на корточки. — Придется знакомиться заново. С глаз долой, из сердца вон, так всегда случается… Забыла, как я тебе вкусности привозила… Кстати, Мила! — Лола подняла ко мне глаза, так и не потянувшись руками к Агате. — Я тебе всяких вкусностей привезла… И даже текилу. А для тебя — ничего, — это хозяйка говорила уже собаке. — Ну, подойдешь? Или боишься? Я не кусаюсь…
Я очень на это надеюсь — мое несчастное сердце работало в ускоренном режиме. Только не прибей меня за свою машину. Олег говорит, что это всего лишь кусок железа. А я сейчас размажусь по стене, как тот гадкий лизун из далекого детства… А у вас, мадам, стены стерильные, белые…
— Ну… Так и будешь за Милой прятаться? Я же не могу оставить Милу у нас навсегда в качестве твоей няньки.
А, кажется, придется, если вы, мадам, хотите увидеть свою машинку новенькой. Вряд ли кто-то захочет меня на работу летом…
— Пока она, кажется, моя нянька…
Из-за угла вынырнул Макс: одной рукой он держался за стену, другой
— опирался на костыль, а третьей — если бы она у него имелась — защищался бы от собаки.
— Только не здороваться! — закричал он.
Я успела схватить Агату за ошейник и смогла даже удержать, когда та молодой кобылкой взвилась на дыбы, раздосадованная невозможностью облизать очередного мужика — да, мадемуазель Агата, вам без разницы, с кем… Так Олегу и скажу… Ох, завтра уже говорить с Олегом, а я еще с Лолой и Максом не объяснилась.
— Она тебе рассказала, как я чуть не оставил свое сердце на вершине пирамиды Майя?
— Нет… — ответила за меня его жена. — Оставила эту привилегию тебе! Налить вам текилы? С мексиканскими лаймами?
— А наливай! — почти что махнул он костылем. — Верно, Мила? Дома и стены лечат, и выпивка слаще…
Ага, особенно бело-больничные и когда сводит зубы желанием сказать правду про испорченную машину. Но я оттягивала момент: сказали пить — буду пить! На пьяную голову не так будет страшна цифра в выставленном счете…
— Да ладно, Мила, я уже приноровился. Тебе с собакой надо будет возиться, не со мной…
Макс оттолкнул мою руку и сам доковылял до дивана. И уселся, выставив вперед гипс и держа здоровой рукой костыль, как посох Деда Мороза, хотя сам был его негритянской версией.
Лола ушла на кухню — сердце все ещё нещадно стучало, и я не особо вслушивалась в слова Макса. Фу, после меня и Олега у них хотя бы чисто… Почему всем позарез нужно возвращаться неожиданно?!
— В Кобе это единственная на Ривьере Майя пирамида, на которую ещё можно забраться. Это, наверное, как девятиэтажка, я не считал: все лезут, я полез…
— Не все лезут! — донеслось из кухни. — Но ты полез! В спортзал не вылезаешь, а тут приспичило!
Я стиснула губы и зубы, вспоминая и про тренажеры, и про пресс. Но Макс не обернулся к жене — может, конечно, не мог — все смотрел мне в лицо, и я от своих мыслей заливалась краской. Во всяком случае, уши уже горели.
— Быть в Мексике и не залезть на пирамиду! На кой я туда ехал тогда?!
Голос Макс повысил, смотря мне в глаза, и я уже представляла себе, как он будет орать, увидев, во что я, несмотря на все его предупреждения, превратила машину его жены.
— Короче, камни стёрты — скользят, где-то надо было хвататься рукой за вышележащий камень, чтобы удержать равновесие…
— А спускаясь, надо было держаться за веревку, которая там есть!
Лола вручила нам по бокалу с текилой — кантик из соли, кусочек лайма: все как в лучших барах Мексики!
— Там веревка прикручена прямо к камню…
— Нет, тебе перила надо было прикрутить на уровне глаз! — Лола уселась в кресло с пустыми руками. — Там на жопе надо было спускаться. Так все и делали. Все нормальные! И те, у кого брюхо перевешивает… В Чичен-Ице как раз и закрыли пирамиды, когда чел насмерть разбился. Этому придурку несказанно повезло: только переломался. Говорил ещё: конечно, надо лезть, пока и тут какой-нибудь дурак не чебурахнется и не закроют все к чертовой бабушке. Кто дурак? Я дурак…
— Надо было мужа лучше выбирать, — то ли пошутил, то ли реально обиделся перебинтованный Макс.