Люби меня через годы (СИ) - Орланд Лилия. Страница 31

У меня изменилось настроение, жизнь перестала казаться такой мрачной и исполненной грусти. Я начала участвовать в жизни семьи. Мы вместе с мамой составили меню новогоднего ужина, а затем закупали продукты. Украсили дом и сад к празднику. Родители перестали обеспокоенно заглядывать мне в лицо, когда я возвращалась с прогулки.

И я почувствовала, как становится легче и почти исчезает то, что так долго давило на сердце тяжёлым грузом.

21

Тридцать первого декабря мама разбудила меня ни свет ни заря.

— Сашка, вставай, уже девятый час! — она распахнула плотные шторы, впуская в комнату яркий свет зимнего утра. Дождь, как назло, прекратился, тучи разбежались, открыв пронзительно-голубое небо.

— Ма-ам, каникулы же… — недовольно протянула я и зевнула, с головой накрываясь одеялом.

— Новый год сегодня, — мать была неумолима и стянула его с меня, — у нас полно дел.

— Вот именно — праздник, а ты издеваешься над ребёнком, — всё-таки открыла глаза и смотрела, как Мурлыка потягивается на соседней подушке.

— Вставай и спускайся завтракать, — мама вышла из комнаты.

— Доброе утро, Мур, — погладила пушистую спинку, слушая, как внутри маленького тельца начинает урчать мотор огромного трактора.

Когда мы спустились, папа уже уехал докупать забытые в суматохе продукты. У мамы на кухне царил хаос, который она называла подготовкой к праздничному ужину. Прикинув примерное количество блюд, я поняла, что есть всё это мы будем не меньше недели, а то и больше.

Мама поставила передо мной тарелку с нарезанным хлебом, колбасой и сыром и тут же отошла обратно к плите, резко бросив:

— На завтрак только бутерброды, мне некогда возиться с твоими оладьями.

Как будто я просила у неё оладьи. Просто вчера с отцом обсуждали, что лучше всего подошло бы для завтрака. Хотя я вообще не любила завтракать, предпочитала только кофе, но оба родителя убеждали меня, как важен первый приём пищи для молодого растущего организма.

Положила колбасу на хлеб, налила в кофе молока и насыпала побольше сахара. Марик, с которым мама обошлась не в пример мягче, уже вовсю уминал кошачьи консервы.

Я понимала, почему она раздражена. Мама не справлялась с масштабом задуманного действа. И это повторялось из года в год. Независимо от количества гостей или их отсутствия, она устраивала поистине королевский парад блюд, не успевала со всем справиться и всё приготовить, ругалась, клялась, что больше такого не повторится. Но к следующему празднику всё повторялось сначала.

Я надеялась, что отец сумеет её отговорить в этот раз. Напрасно. Сегодня нам предстоит безумный день. А потом ещё неделя жалоб, что она для нас старалась, а мы ничего не едим.

Некоторые совершенно не способны учиться на своих ошибках. Но я решила отнестись к этому философски. Если моя мама не может измениться, значит, я изменю отношение к её причудам. Всё равно другой матери у меня нет.

— Чем тебе помочь? — спросила, быстро допив сладкий кофе и дожёвывая второй бутерброд.

В ответ она выдала мне длинный список того, что ещё нужно было сделать. Я мысленно застонала, но послушно отправилась резать овощи для оливье. Чувствую, к полуночи меня будет тошнить от одного упоминания о еде.

Но всё оказалось не так тоскливо. Вернувшийся папа разрядил обстановку, отвлекая нас, и особенно маму, на всякие милые глупости. Я была готова расцеловать его, когда список блюд уменьшился почти на треть.

Мурлыка тоже вносил свою лепту в создание праздничного настроения, он крутился у всех под ногами, мяукал, требуя внимания, и сделал две лужи мимо лотка.

Пользуясь суматохой, я положила под ёлку подарки. Точнее, подарок для папы — часы для подводного плавания с глубиномером, секундомером и прочими нужными штуками. Подарок для мамы мы с отцом выбирали вместе. Несколько дней тайком ходили по разным ювелирным магазинам, пытаясь найти то, что маме понравилось бы наверняка. Наконец мы остановились на изящной подвеске в виде бриллиантовой капли. Я уверена, мама будет в восторге.

Бесконечный день всё-таки закончился. Мы сели за стол, чтобы проводить старый год. Папа открыл шампанское и разлил по бокалам. Мама в нарядном платье и с красивой причёской улыбалась ему. Я держала на коленях Мурика, который задремал, утомлённый подготовкой к празднику.

Отец поднялся, чтобы сказать тост, но в этот момент зазвонил его телефон, который лежал рядом с мамой. Она подняла со скатерти трубку, автоматически взглянув на экран.

— Татьяна Логинова… — растерянно произнесла мама, протянув мобильник отцу. Её лицо вдруг стало бледным, и она залпом, в несколько глотков выпила шампанское, кажется, даже не заметив этого.

Отец сбросил звонок, убрал звук и отложил телефон в сторону. Он собирался продолжить тост, но в комнате уже повисло напряжение.

Не знаю, что подумала мама. А я испугалась, что отец снова начал встречаться с Татьяной Викторовной. Иначе с чего ей звонить в такое время?

Взглянула на него, пытаясь по выражению лица понять, что он думает. Но папа делал вид, что ничего особенного не произошло.

Притворяется или нет?

— Дорогие мои девочки, — начал он. Экран телефона засветился, сообщая, что снова звонит Татьяна Логинова.

— Ответь, может, это важно… — у мамы дрогнул голос.

— Всё важное сейчас здесь, со мной, остальное подождёт до утра, — заявил отец и решительно выключил телефон.

Подарок маме понравился. Это было заметно. Она сразу надела цепочку с каплей на шею и то и дело касалась её пальцами. Часы отец давно хотел, я знала, что он будет доволен. Мама подарила ему джемпер, а мне сапожки на каблуке. Она всегда, сколько я помнила, делала практичные подарки и объяснять, что наши вкусы могут не совпадать, было бесполезно. Папа подарил мне абонемент в бассейн, который начинал действовать с первого января. Теперь я знала, чем заняться на каникулах.

Мы успели порадоваться подаркам, допили шампанское и попробовали понемногу почти от всех блюд, когда в дверь позвонили. Мы с отцом переглянулись. Затем переглянулись они с мамой. А потом она растерянно посмотрела на меня. Я пожала плечами, не имея ни малейшего понятия, кто это мог быть.

— Может, соседи… — высказал предположение отец, направляясь к двери.

Но там стояла Татьяна Логинова. Она была сильно взволнована и, похоже, выскочила из дома второпях, даже не подумав, как выглядит. На ней были домашние тапочки и ночная сорочка ниже колен, поверх которой мэр накинула длинное пальто. На лице ни грамма косметики, волосы взъерошены.

— Скажи, что Милена у вас, — взмолилась она с отчаянной надеждой.

— Милена? — я протиснулась мимо отца. — Она пропала?

Татьяна Викторовна кивнула и разрыдалась.

Отец отвёл её в гостиную и усадил на диван. Мама принесла воды. А я ходила вокруг, ожидая, когда же Логинова успокоится и наконец всё внятно объяснит.

Ей понадобилось почти десять минут, и за это время я сгрызла ноготь на мизинце левой руки, даже не обратив внимания на мамины замечания.

Оказалось, что новый год Татьяна Викторовна встречала вдвоём с дочерью. Ярослав был у друзей. Услышав это, я хмыкнула. Ну конечно, у друзей, как же. Наверняка ублажал где-нибудь свою Кристиночку.

После наступления полуночи Татьяна Викторовна с Миленой взорвали приготовленные петарды, зажгли бенгальские огни и обменялись подарками. Около половины первого девочка отправилась спать, а мама ещё некоторое время смотрела телевизор.

Перед сном Логинова заглянула в комнату к Милене, но там никого не оказалось. Она обыскала весь дом и прилегающую территорию, обежала соседей. А потом нашла письмо к деду Морозу, где малявка рассказывала, как сильно хочет жить вместе со мной.

Логинова достала из кармана порядком измятый лист бумаги и протянула отцу. Я перегнулась через его плечо. На альбомном листе бумаги крупным корявым детским почерком разноцветными карандашами было написано: «Дедушка Мороз, пожалуйста, сделай так, чтоб Саша женилась на Ярославе и жила с нами. Я буду слушаться маму, правда-правда. А ещё пусть папа вернётся».