Тени былого - Хейер Джорджетт. Страница 31

Растерянность исчезла из глаз Леони, а на щеках возникли ямочки. Она кивнула.

– S'il vous plaоt, madame [66].

– Вы француженка? Вы здесь у кого-нибудь гостите?

Леони высвободила ногу из стремени и соскользнула на землю.

– Но да, я гощу в Эйвон-Корте. Я… ба! – забыла это слово! Оп… опекаемая монсеньора герцога.

По лицу дамы скользнула тень. Она сделала движение, словно хотела заслонить от Леони своих детей. Подбородок Леони вздернулся.

– Я только это, мадам, je vous assure [67], и меня опекает мадам Филд, кузина монсеньора. Мне лучше уехать, да?

– Прошу у вас прощения, душечка. И буду рада, если вы останетесь. Я – леди Меривейл.

– Я так и подумала, – призналась Леони. – Леди Фанни мне про вас рассказывала.

– Фанни? – Лицо Дженнифер прояснилось. – Вы с ней знакомы?

– Я прожила у нее две недели, когда только приехала из Парижа. Монсеньор счел не convenable, чтобы я жила у него, прежде чем он подыщет даму, которая приглядывала бы за мной, вы понимаете?

В прошлом Дженнифер довелось на опыте познакомиться с понятиями герцога о том, что принято и что не принято, а потому она не поняла, но из деликатности промолчала. Они с Леони сели на поваленный ствол, а мальчик не отводил от них округлившихся глаз.

– Монсеньор, как я вижу, никому не нравится, – заметила Леони. – То есть очень мало кому. Леди Фанни, мосье Давенанту, ну и, конечно, мне.

– Так он вам нравится? – Дженнифер удивленно посмотрела на нее.

– Он очень добр ко мне, вы понимаете? – объяснила Леони. – А это ваш сын?

– Да, это Джон. Подойди поздоровайся, Джон. Мальчик послушно подошел, поклонился и, осмелев, сказал:

– У вас такие короткие волосы, сударыня!

Леони сняла шляпу.

– Такие красивые! – воскликнула Дженнифер. – Почему вы их остригли?

Леони замялась.

– Сударыня, можно я не отвечу? Мне велели ничего никому не говорить. Леди Фанни сказала, что я должна молчать.

– Надеюсь, причиной не была болезнь? – спросила Дженнифер с тревогой, оглядываясь на своих детей.

– Ах нет! – успокоила ее Леони. И вновь замялась. – Правда, монсеньор не говорил, чтобы я молчала про это. Только леди Фанни, а она не всегда поступает очень мудро, ведь правда? И наверное, она была бы не против, чтобы я сказала вам, ведь вы учились вместе с ней в монастырском пансионе, n'est-ce pas? Видите ли, сударыня, я только-только начала быть девушкой.

Дженнифер остолбенела.

– Простите, душечка, но…

– С двенадцати лет я всегда была мальчиком. Потом монсеньор нашел меня, и я была его пажом. А… а потом он обнаружил, что я вовсе не мальчик, и сделал меня своей дочерью. Сначала мне это очень не понравилось, а с юбками я мучаюсь до сих пор, но оказалось, что тут есть и много приятного. У меня много вещей, которые совсем мои, и я теперь благовоспитанная девица.

Глаза Дженнифер потеплели. Она ласково похлопала Леони по руке.

– Милая странная девочка! И долго вы будете в Эйвоне?

– Не знаю, сударыня. Как пожелает монсеньор. И мне приходится столько учиться! Леди Фанни обещала представить меня ко двору, мне кажется. Она очень добра, правда?

– Да, весьма большая любезность! – согласилась Дженнифер. – А как вас зовут, душечка?

– Я Леони де Боннар, сударыня.

– И ваши родители назначили Са… герцога вашим опекуном?

– Не-ет. Они уже давно умерли, понимаете. Монсеньор все сделал сам. – Леони взглянула на младенца. – Он тоже ваш сын, сударыня?

– Да, дитя мое, это Джеффри Молино Меривейл. Правда, он прелесть?

– О да! – вежливо ответила Леони. – Но мне редко случалось видеть совсем маленьких детей. – Она встала и подняла с травы свою шляпу, со страусовым пером. – Мне надо вернуться, сударыня. Мадам Филд разволнуется. – Она шаловливо улыбнулась. – Так похожа на наседку, понимаете?

Дженнифер засмеялась.

– Но вы приедете снова? Прямо в дом. Я познакомлю вас с моим мужем.

– Да, сударыня, если вы так любезны, я буду рада приехать. Au revoir, Jean; au revoir, bйbй! [68]

Младенец весело загугукал и заболтал ручонкой. Леони села в седло.

– Сказать что-нибудь такому маленькому очень трудно, – заметила она и поспешила добавить: – Он, конечно, очень милый.

Она поклонилась, сняв шляпу, повернула лошадь и скрылась из виду по тропе, которая привела ее сюда.

Дженнифер взяла малыша на руки, позвала Джона, и они вернулись через лес и сады в дом. Там она отдала детей на попечение няни, а сама отправилась на поиски мужа.

Он сидел в библиотеке, проверяя счета, – высокий, хорошо сложенный мужчина с добрыми серыми глазами и решительным ртом. Он протянул к ней руку,

– Клянусь, Дженни, всякий раз, как погляжу на тебя, ты все хорошеешь!

Она засмеялась и примостилась на ручке его кресла.

– Фанни считает, что мы старомодны, Энтони.

– Фанни!.. В глубине сердца она очень любит Марлинга.

– Да, очень, Энтони. Но она послушна моде, и ей нравится, чтобы другие мужчины нашептывали комплименты ей на ушко. Боюсь, я так и не свыкнусь со столичными нравами.

– Любовь моя, если я увижу, как «другие мужчины» что-то шепчут тебе на ухо…

– Милорд!

– Миледи?

– Вы ужасно не галантны, сударь! Как будто они стали бы… как будто я допустила бы! Он крепче ее обнял.

– Стоило бы тебе захотеть, Дженни, и ты всех посводила бы с ума!

– А, так вот чего вы желаете, милорд? – поддразнила она. – Теперь я знаю, что вы разочаровались в своей жене. Благодарю вас, сударь! – Она спрыгнула на пол и сделала ему шутливый реверанс.

Милорд вскочил и сжал ее в объятиях.

– Плутовка! Я самый счастливый мужчина в мире!

– Примите мои поздравления, сударь. Энтони, тебе Эдвард ничего не сообщал?

– Эдвард – мне? Нет. И о чем бы?

– Сегодня я встретила девушку. Она гостила у Марлингов. И я подумала, что он мог написать тебе про нее.

– Девушку? Здесь? Кто она?

– Вы будете поражены, милорд! Она сущий младенец и… и говорит, что герцог – ее опекун.

– Аластейр? – Брови Меривейла сошлись на переносице. – Что это еще за новая прихоть?

– Разумеется, я не могла спросить прямо. Но ведь очень странно, что… что этот человек ее удочерил?

– Быть может, он исправился, любовь моя. Дженнифер вздрогнула.

– Он? Никогда! Мне было так жаль этого ребенка… Быть в его власти… Я пригласила ее побывать у меня. Я правильно поступила?

Он нахмурился еще больше.

– Я не желаю знать Аластейра, Дженни. Неужели же я забуду, что его светлость соблаговолил похитить мою жену!

– Но тогда я еще не была твоей женой, – возразила она. – И… и эта малютка… эта Леони… Она совсем не такая. Мне бы очень хотелось, чтобы ты позволил ей нанести нам визит.

Он отвесил ей изящнейший поклон.

– Миледи, вы госпожа в своем доме, – сказал он.

И потому, когда Леони приехала в Меривейл, ее приветливо встретили и Дженнифер, и супруг этой последней. Вначале Леони смущалась, но улыбка Меривейла рассеяла ее робость.

За чаем она весело болтала, а затем сообщила хозяину дома:

– Я так хотела познакомиться с вами, милорд, – сказала она с жаром. – Я слышала о вас много… так много!

Меривейл выпрямился на стуле.

– От кого бы… – начал он с тревогой.

– От леди Фанни. И от монсеньора – немножко. Скажите, мосье, это правда, что вы остановили карету лорда Хардинга на большой дороге?

– Это было пари, дитя мое, только пари!

Она рассмеялась.

– Ага! Я знаю. А он рассердился, правда? И все пришлось сохранить в тайне, потому что в ди-ди-плома-матических кругах на это…

– Ради всего святого, дитя мое!

– И теперь вас называют Разбойником!

– Нет-нет. Только самые близкие друзья.

Дженни укоризненно покачала головой.

– О, милорд! Продолжайте, Леони. Расскажите мне еще что-нибудь. Этот негодяй гнусно меня обманул, позвольте вам сказать!