Вампиры: Когда ночь сменяет день. Книга 1 (СИ) - Тигиева Ирина. Страница 54

- Как это вышло?.. Бог мой, сколько крови…

- Это не только кровь,- я напряжённо всматривалась в полумрак за его спиной,- там ещё оставалось вино…

Бережно подняв с пола, Винсент усадил меня на диван и унёсся в соседнюю комнату. В тот же момент окружавший меня полумрак как будто расступился, и из него бесшумно появился Арент. В замешательстве я порывалась встать с дивана но Арент удержал меня за плечо.

- Потерпи, ждать осталось совсем недолго.

Не успел его шёпот смолкнуть, в комнате вспыхнул свет, и ко мне на полном ходу подлетел Винсент с аптечкой в руках. Торопливо выудив несколько марлевых салфеток, он присел рядом и осторожно взял меня за раненную руку.

- Вся ладонь разодрана. Ты что, пробовала бокал на прочность?

Я только вздохнула, испытывая облегчение, что ни Арента, ни Доминика больше не было поблизости. Винсент приложил к порезам салфетку и аккуратно поставил меня на ноги.

- Раны нужно промыть, в них могли остаться осколки.

Послушно семеня за ним в сторону ванной, я выдавила ободряющую улыбку.

- Винс, это ерунда… Кровь вынесла все осколки…

Он лишь покачал головой.

- Тебя в самом деле нельзя оставлять без присмотра.

Промыванием ран экзекуция не завершилась. Чересчур усердный Винсент приволок бутылку виски, пропитал им марлевую салфетку и, прижав её к моей ладони, закусил губу, когда я, стиснув зубы, скривилась от боли. Перевязав руку, он чмокнул меня в нос и полушутливо заявил:

- По-моему, я всё же должен настоять, чтобы ты ко мне переехала. Наносить себе увечья уже вошло у тебя в привычку, и, если рядом никого не будет, это может плохо кончиться.

Я вспомнила предостережения Доминика, странные слова Арента и кивнула:

- Думаю, Дженни меня простит. Тем более, что вида крови она вообще не переносит.

Винсент заглянул мне в глаза.

- Ты это серьёзно?

- Ещё бы! Один раз я порезала себе палец, так она…

- Я не об этом. Ты действительно согласна ко мне переехать?

Вместо ответа я его поцеловала. Что бы ни замыслил Арент, на что бы ни рассчитывал Доминик, у меня ещё была призрачная надежда на профессора Чэдвика. Если же и он не поможет, тогда… Я снова подумала о Толлаке. Это граничило с самоубийством, но, если не останется другого выбора… А пока я, возможно, смогу оградить Винсента от опасности, если после захода солнца буду находиться рядом с ним.

Спать мы больше не ложились, компенсировав недостаток сна продолжительным завтраком. Потом сияющий Винсент отправился на работу, а я, налив очередную чашку кофе, попыталась определиться, о чём буду говорить с профессором Чэдвиком. Идея рассказать ему всё без утайки вызывала сомнение как никогда. Но, наверное, не стоило пренебрегать даже минимальным шансом, что он сможет мне помочь…

Допив кофе, я начала собираться к себе. С Винсентом мы договорились, что сегодня я перевезу самые необходимые вещи – остальным займёмся на выходных. Осталось лишь сообщить обо всём Доминику… Я смутно представляла себе это объяснение – вряд ли моё намерение поселиться у Винсента вызовет его одобрение. Но сначала мне престояла беседа с профессором, и я решила пока сосредоточиться на ней.

Встреча была назначена на шесть вечера. Более ранний час был бы для меня предпочтительнее, но у профессора не получалось подъехать раньше. Место выбрала я – не слишком людное кафе в боковой улочке недалеко от центра. Добравшись до него без четверти шесть и ещё не ожидая увидеть профессора, я направилась к одному из столиков перед входом в кафе, как вдруг рядом послышался негромкий оклик. Я обернулась, узнав голос профессора, но приветливая улыбка сползла с лица, когда я рассмотрела окликнувшего меня человека. Это действительно был профессор, но как он изменился с нашей последней встречи! Он как будто постарел на несколько лет. Худоба, и раньше бросавшаяся в глаза, теперь стала вопиющей, седые волосы клочковато торчали вокруг черепа, в облике читалась бесконечная усталость. Однако и моя бледность, не скрываемая никакими косметическими средствами, видимо, поразила профессора не меньше. Мы уставились друг на друга как две совы, не сразу вспомнив об элементарных фразах приветствия. Профессор опомнился первым и, кашлянув, протянул мне руку.

- Рад, что нам удалось встретиться, дорогая.

Заняв место напротив, я заказала капучино подошедшей официантке и уставилась на свои руки, не зная, что сказать. Но профессор вывел меня из затруднения – спросил как продвигаются исследования, была ли посланная им информация полезной и, наконец, о каком важном, деле я хотела с ним говорить. И я начала, тщательно подбирая слова:

- Я часто задумываюсь, как бы отреагировала, если бы кто-то из моих знакомых сказал, что видел потустороннее существо, например… демона. Смогла бы я в это поверить? Или решила бы, что этот человек не в себе…

- Это зависит от того, верите ли вы вообще, что демоны существуют,- спокойно произнёс профессор.

- Допустим, да. Но верить в перспективе – одно, а оказаться перед фактом… Как бы поступили вы, услышав подобное от меня?

Профессор задумался.

- Пожалуй, я не стал бы исходить из того, что ваши слова – выдумка. Но попросил бы представить доказательства, что сказанное соответствует действительности.

- Доказательства…

Я рассеяно посмотрела на официантку, подошедшую к соседнему столику, потом перевела взгляд на людей, выходивших из магазина одежды на противоположной стороне улицы… Откровенность давалась мне труднее, чем я ожидала. Снова повернувшись к профессору, я успела заметить на его лице выражение напряжённого ожидания, тотчас сменившееся обычной вежливой отчуждённостью.

- Вы верите в существование ада и рая, профессор? В бессмертие души, в жизнь после смерти? Верите, что душа может быть проклята, что она может умереть вместо тела?

- Учёный ищет ответы на вопросы всю свою жизнь. Истинный учёный понимает, что он их так и не найдёт. Я не знаю, существуют ли ад и рай, и продолжает ли душа жить после смерти тела. Я ничего не знаю о проклятии. И едва ли кто-либо из живущих даст вам другой ответ. Как говорил Конфуций, "мы не знаем, что такое жизнь – что уж нам говорить о смерти?". От себя могу добавить: жизнь человека с её чудовищными несовершенствами и пугающей быстротечностью и есть худшее из проклятий. Но всё равно она прекрасна. И мы готовы на любые жертвы и преступления, лишь бы это проклятие оставалось с нами как можно дольше.

В голосе профессора звучала тихая печаль, глубоко меня тронувшая. Я никогда не воспринимала жизнь как нечто прекрасное – скорее, как что-то, начатое для тебя, но без твоего ведома и согласия, и что ты вынужден продолжать, поскольку оно уже тебе дано. Но теперь ускользавшая от меня жизнь рядом с Винсентом действительно казалась прекрасной и желанной, и я действительно была готова на многое, лишь бы её удержать.

Посетители за соседним столиком расплатились с официанткой и поднялись со своих мест. Когда они проходили мимо, тень одного из парней упала на лицо профессора, и, словно в повторяющемся кошмаре, я увидела жуткую маску с широко раскрытым ртом и зияющими чёрными глазницами… Ахнув от неожиданности, я оторопело уставилась на профессора. Его лицо уже приняло нормальные формы, глаза неотрывно следили за мной.

- Что вас напугало?- тихо спросил он.

Я поспешно повернулась к убиравшей столик официантке, не имея понятия, что собираюсь заказать. Девушка, поймав мой взгляд, смахнула последние крошки и направилась к нам. Но я даже не заметила, как она подошла… Когда крошки упали на землю, под стулом профессора шевельнулось что-то тёмное. Принимая очертания человеческой фигуры, оно ползло в сторону столика. Подобие длинной руки потянулось к крошкам… и видение исчезло. Я в ужасе вскочила со стула. Профессор и официантка смотрели на меня с одинаковой растерянностью, правда, во взгляде профессора сквозило что-то ещё… Пробормотав извинение, я бросилась в дамскую комнату и, только забежав в кабинку и немного успокоившись, поняла, что, кроме растерянности, в глазах профессора отразился страх.