Бегущий от ада, или Господин уголовник - Фаткудинов Зуфар Максумович. Страница 20

На бледном застывшем, как гипсовая маска, лице женщины появилось нечто вроде согласия, и она молча склонила голову.

Следователь продолжил:

— В последующем, я не исключаю этого, вы выяснили, не бисексуал ли этот Валиев. Не пристаёт ли он к Альберту? Кстати, что на этот вопрос ответил ваш братишка?

Теперь на лице Альбины Булатовой появилось нечто вроде удивления:

— Откуда вы об этом знаете?..

— Учителя-психологи были хорошие… — Билялов улыбнулся. — В студенчестве, как таблицу умножения, изучил книгу профессора Рамиля Сулейманова «Методологические основы психологии». Вот она мне и подсказывает многое…

— А если серьёзно? — усомнилась Булатова.

— А если серьёзно, то сюда надо добавить ещё и знания по логике и педагогике, которые передала нам, студентам, профессор Нэлла Матвеевна Прусс; она же ректор «ТИСБИ».

Билялов часто вспоминал этих талантливых учёных. Он уже тогда ощутил, что когда очаровательная женщина говорит (а Нэлла Матвеевна такая), то мужчины обычно глупеют, ибо слушают сердцем, а не разумом. Тем не менее, она умеет непостижимым образом сконцентрировать внимание всех студентов-мужичков и заставить воспринять самое ценное в её лекциях.

Очень интересно было Билялову слушать и публичные её выступления как ректора, которая, можно сказать, с нуля своим трудом создала целую империю образования и науки. Это передовой вуз с большим потенциалом.

В стране много учёных педагогов, экономистов, юристов, строителей, звездочётов-прорицателей и так далее, но реализующих свои идеи на практике — единицы. Именно такие люди, умеющие претворить в жизнь свои теоретические воззрения, научные концепции, и представляют подлинную ценность. Именно такие люди, как профессор Нэлла Матвеевна Прусс, своим личным примером не только обогащают знаниями студентов, но, что не менее важно, вселяют в них уверенность в этой сложной и быстротечной жизни. Уверенность в том, что студент безо всякой поддержки извне, надеясь только на себя, сможет достичь желаемого, если будет самозабвенно учиться и трудиться.

Но это, так сказать, из области разумного, доброго и вечного, что сеет этот вуз.

И вот теперь волею судеб выпускник «ТИСБИ» следователь Марат Билялов допрашивает сестру погибшего парня, дабы раскрыть это преступление…

— А что касается ответа Альберта на ваш вопрос, — продолжил следователь Билялов, — то тут ясно: ваш братишка развеял тогда ваши опасения насчёт эротических наклонностей Валиева. Иначе вы, Альбина Марсовна, давно расстались бы с ним. Но вас насторожило другое и даже, полагаю, огорчило, когда Альберт проронил, что Имран-абый интересуется только деньгами. И перед очередным походом в казино всегда напоминал о необходимости прихватить то или иное количество бабок.

— А ведь так и было! — Булатова привстала со стула. — Вы что, уже допросили Валиева? Почему же вы лицемерно спрашиваете меня, где находится этот тип?! Вы что, теперь с ним заодно?..

— Ну что вы несёте? — возмутился Билялов. — Успокойтесь! Вы же сами мне сказали, что Альберт выпрашивал деньги для казино. Не трудно догадаться, кто ему подсказывал о сумме денег. И вообще, наставники всегда напоминают своим подопечным о самом главном перед их, как говорится, выходом…

Конечно, для казино деньги, это как для людоеда человечина. Хотя само казино для играющих — это и есть людоед-дьявол, порождающий призрачную удачу и ломающий их судьбы вплоть до нищеты и могилы.

Следователь Билялов, глядя Альбине в глаза, своим баритоном громко произнёс:

— Как только найду Имрана Валиева, я приглашу вас сюда. Сами побеседуете с ним и убедитесь, что вы, Альбина Марсовна, не правы. Напраслину возводите на меня.

Он немного помолчал, а затем спросил:

— Кстати, откуда родом этот Валиев?

— Он мой земляк… из одного района…

— Вот как?! — удивился следователь. — Значит, из того района, которым руководил ваш отец.

— Но отец руководил и другими районами, — уточнила Булатова.

Следователь прошёлся по кабинету и, не глядя на потерпевшую, спросил её:

— Родственники Валиева случайно не пересекались с вашим отцом как руководителем района?

— Нет. Насколько мне известно, у Валиева, кроме больной матери, никого нет… В общем, они маленькие люди, еле сводившие всю жизнь концы с концами… Так что обида у Имрана Валиева на весь белый свет перемежается с чёрной завистью. Да и его ревность меня доставала. — Она немного помолчала, затем добавила: — Зависть и ревность находятся на одной уродливой стороне человеческой натуры: зависть — это пакостная харкотина чёрной души, а ревность — низменный рудимент плоти.

Так что уже эти черты характера Валиева о многом говорят…

— Может, эти пороки и вызывали у него чувства злобы и желание опустить в ад страданий пре… — Билялов хотел было сказать «пресыщенную», но озвучил —…преуспевающую состоятельную семью.

— Этому трудно поверить, — задумчиво произнесла Альбина Булатова. — Задумать такое злодейство на много лет вперёд и…

— Ну почему же нет? Если этот Валиев альфонс с садистскими наклонностями, при этом с набором театральных приёмов, изображающий эдакого гордого независимого состоятельного нарцисса, а на поверку — пустышка, как барабан, то от такого типа можно ждать всё, что угодно.

Если он разбитной, бесшабашный, с широкой щедрой натурой гуляка и забияка, то модель его поведения иная, чем у альфонса-нарцисса, уповающего на свою красивую внешность.

— Третий тип мужчины… — начал было следователь, но Булатова перебила его:

— Вы уже изобразили портрет Валиева. Это первый тип… Откуда вы его знаете?.. Видимо, вы всё-таки с ним уже встречались… Иначе как…

— Я повторяю, — прерывая её монолог и сдерживая свой гнев, негромко произнёс следователь, — вашего друга я видел один раз в жизни в боксёрских перчатках, когда я с ним состязался. И когда вы так фанатично болели за него…

Альбина Булатова, чувствуя в голосе следователя нотки раздражения и неприятное для себя напоминание, нервно вытащила из сумочки зажигалку и начала прикуривать давно державшую в руке сигарету.

Билялов молча ещё раз пододвинул к ней пластмассовую табличку с надписью: «Не курить!».

— А где же вы и ваши коллеги курите? — недовольным тоном спросила Булатова.

— Видите ли, я не курю. Беру пример с прокурора республики Амирова, как впрочем и многие другие работники прокуратуры.

— И что, вы не сделаете для меня исключения? — поинтересовалась она, пристально глядя ему в лицо.

— Вы здесь одна из многих потерпевших. И многие в этих стенах хотят курить, это и понятно. От переживаний, страданий…

— Вот-вот, — подхватила Булатова, — ведь прокуратура не санаторий и не центр психологической разгрузки, релаксации, поэтому и надо разрешить курение как успокаивающее средство.

— Для вас, курящих посетителей, это — успокаивающее средство, а для нас, сотрудников, — отравляющее, — бесстрастным тоном высказал Билялов.

— А вы жестокий! — безапелляционно заявила Альбина. — Это вы мстите мне за прошлое. Даже по мелочам унижаете меня. Полагаю, объективного расследования от вас трудно ожидать… Да к тому же у вас и опыта работы, судя по всему, кот наплакал. Если бы вы и захотели раскрыть это преступление и найти убийцу, вам бы это не удалось…

Булатова решительно направилась к выходу, но остановилась у двери и холодно произнесла:

— Я попрошу, вернее отец попросит Кафиля Фахразеевича, чтобы он назначил по этому делу самого опытного следователя прокуратуры республики.

— Я буду этому рад, — ответил Билялов. — Не надо будет общаться с вами и доказывать свою беспристрастность в расследовании этого дела. Хотя я лично к вам отношусь, как к любой другой потерпевшей, с сочувствием и непредвзятостью. И я не понимаю, чем это вас здесь унизили?

Билялов хотел было сказать ей, что прокурор республики Амиров меньше всего подвержен воздействию извне, когда речь идёт об объективности расследования преступлений, и вряд ли что-либо изменится. Но он промолчал, понимая, что эти доводы не остановят её от излишних надуманных и бесполезных шагов.