Руины Горлана - Фланаган Джон. Страница 2

— Ну, а я вот не волнуюсь! — выпалил Хорас и отчаянно покраснел, когда Элис изумленно приподняла бровь, а Дженни прыснула.

«Как это похоже на Элис», — подумал Уилл. Он знал, что ей уже обещано место ученицы леди Павлины, главы дипломатической службы в замке Редмонт. И у нее, кажется, уже выработались некоторые навыки, раз она так умело притворяется перед Хорасом.

А Дженни проявляла способности к кулинарии и, скорее всего, пойдет в ученицы к мастеру Чаббу, кухмейстеру замка Редмонт. Этот человек прославился благодаря пиршествам, которые устраивал в огромном трапезном зале замка. Дженни обожала хорошую еду и любила готовить, а ее беззаботный нрав, неисчерпаемое хорошее настроение и усердие помогут ей выжить в суматошном мире замковой кухни.

Хорас выберет ратное учение. Уилл взглянул на товарища, который, набрав себе в тарелку жареной индейки, ветчины и картофеля, с аппетитом набросился на еду. Слишком рослый для своего возраста, Хорас обладал атлетическим сложением и крепкими мышцами. Конечно же, его примут, иначе и быть не может. Как раз таких новобранцев подыскивал сэр Родни — сильных, хорошо сложенных здоровяков. «И без притязаний, — подумал Уилл. — Умом-то Хорас явно не блещет». Для сыновей простолюдинов, прослуживших несколько лет, открывался только один путь — они становились рыцарями на королевской службе.

А что же с ним, Уиллом? Какой выбор сделает он? Возможно, его и правда никто не захочет брать в ученики, как нетактично заметил Хорас.

День выбора был поворотным моментом в жизни сирот, выросших на милостях барона Аралда, удельного господина Редмонта. Родители этих детей были сервами и погибли, а барон считал себя обязанным воспитать их отпрысков, дать им возможность преуспеть в жизни.

День выбора и был такой возможностью.

Каждый год воспитанники барона, которым исполнилось пятнадцать лет, могли попроситься в ученики к одному из ремесленников, работавших на замок и его обитателей. Как правило, выбор зависел от того, чем занимались родители воспитанника и каким влиянием они пользовались среди мастеров.

Тех детей, для которых не находилось места, отдавали крестьянам в деревне при замке. Там они работали в поле и ухаживали за скотиной, обеспечивали пропитание жителей замка. Подобное случалось нечасто, так как барон старался изо всех сил пристроить воспитанников к какому-нибудь мастеру, но все же случалось, и подобной судьбы Уилл боялся больше всего.

Хорас, вновь взглянув на Уилла, ухмыльнулся.

— Все еще думаешь податься в ратники, а, Уилл? — произнес он с набитым индюшатиной и картофелем ртом. — Тогда уж лучше поешь. Тебе придется немножко поднабрать веса.

Он фыркнул от смеха, и Уилл с яростью на него посмотрел. Несколько недель назад Хорас подслушал разговор Уилла и Элис. Уилл по секрету поведал, что хочет стать ратником, и с тех пор жизнь его превратилась в кошмар, так как Хорас постоянно насмехался над ним. Мол, из-за худощавого телосложения Уилл не сможет выдержать тяжелого обучения.

Возможно, Хорас был прав, и это отнюдь не укрепляло решимость Уилла. Он был низкорослым, худым и жилистым, зато ловкости и проворства ему было не занимать. Ну подумаешь, ростом не вышел. Еще некоторое время назад Уилл надеялся наверстать упущенное, ведь многие мальчики к пятнадцати годам резко вытягиваются. Однако с Уиллом этого пока не случилось, а День выбора уже скоро.

Хорас почувствовал, что его слова задели Уилла, и обрадовался. Мальчики постоянно соперничали и пытались уязвить друг друга, но если преимуществом Хораса была физическая сила, то Уилл обычно отыгрывался в словесных перепалках. Он был остер на язык, и ему частенько удавалось победить в споре, хоть это и доставляло ему потом много неприятностей.

Хорас решил закрепить неожиданную победу:

— Чтобы пойти в ратники, нужно быть крепким. Как дуб.

Он окинул взглядом всех сидевших за столом, проверяя, нет ли несогласных. Другие ребята, чувствуя себя неловко в накалившейся обстановке, опустили головы и уставились каждый в свою тарелку. Пахло ссорой.

— Особенно между ушей, — отпарировал Уилл.

Дженни, к несчастью, не удержалась и прыснула. Хорас залился краской и привстал, но Уилл, более шустрый, был уже у дверей, когда Хорас только выбирался из-за стола. Ему ничего не оставалось, кроме как бросить вслед убегающему сопернику последнее оскорбление:

— Вот это правильно! Беги давай, Уилл-Без-Прозвания! Ты без роду, без племени, и никто тебя не захочет взять в ученики!

Услышав эту колкость, Уилл ощутил, как к щекам прилила кровь. Подобные насмешки он ненавидел больше всего, хоть и не подавал виду, иначе Хорас бы и вовсе не успокоился, если бы узнал всю правду.

А правда была в том, что никто не знал прозвания [1] Уилла. Никто не знал, кто были его родители. Другие воспитанники жили в уделе еще до смерти родителей, и история их семей была как на ладони.

Уилл же появился из чужих краев. Пятнадцать лет назад его нашли в корзине на ступенях Палаты попечителей. Малыш был завернут в одеяло, а в приложенной записке говорилось:

В тот год в Палате была всего одна подопечная — Элис. Ее отец, офицер кавалерии, пал в сражении при Хекхэм-Хис, когда армия Моргарата, потерпев поражение, отступила в горы. Ее мать, сокрушенная утратой, слегла от послеродовой горячки и больше уже не встала. Места было достаточно, и мальчика приняли. Барон Аралд был добрым человеком и, несмотря на неизвестные обстоятельства рождения мальчика, взял его на попечение в замок. Если записка не лгала, то отец Уилла погиб в сражении с Моргаратом, а поскольку сам барон Аралд был командиром, он чувствовал необходимость отдать дань уважения неведомому воину, пожертвовавшему своей жизнью ради победы.

Так Уилл и попал в замок Редмонт, став одним из воспитанников, выросших на милостях барона. Со временем появились и другие дети, и вскоре их стало пятеро. Кто-то из них помнил своих родителей. Элис, например, слышала о них рассказы из чужих уст, Уилл же был лишен даже этой малости. Он не знал о себе ничего.

Уилл сам придумал историю, которая давала ему опору и поддерживала на протяжении многих лет. Сначала был только набросок, но со временем история становилась все более подробной, добавлялись краски, детали, и вскоре Уилл так проникся мнимым прошлым своего рода, что уже и сам поверил в выдумку.

Мальчику было известно только одно: его отец погиб как герой. И Уилл нарисовал себе образ красивого рыцаря в доспехах, сражающегося с монстрами из подземного мира, бьющего их направо и налево, пока наконец орды врагов не разбежались. Уилл снова и снова представлял сверкающие доспехи, огромную фигуру воина, но никогда не видел его лица.

Если его отец действительно был воином, то он наверняка хотел, чтобы и сын пошел по его стопам. Вот почему для Уилла было так важно научиться сражаться. И чем сильнее мальчик хватался за призрачную надежду, тем быстрее она ускользала от него.

Уилл вышел в темный двор замка. Солнце давно село, и факелы, расположенные на крепостной стене примерно через каждые двадцать метров, отбрасывали неверный пляшущий свет. Некоторое время Уилл колебался. Ему не хотелось возвращаться в Палату и вновь слушать насмешки Хораса. Их спор обязательно приведет к драке, в которой Уилл наверняка проиграет. Джордж тут же примется анализировать, почему произошло так, а не иначе, и в конце концов сам запутается в собственных словах. Девочки бросятся утешать побежденного, особенно Элис, ведь они с Уиллом вместе выросли. Но он не нуждается в их сочувствии!

Уилл отправился в то место, где, как он знал наверняка, он будет в одиночестве.

Огромное фиговое дерево, росшее вплотную к центральной башне замка, часто давало ему убежище. Уилл не боялся высоты. Он принялся ловко взбираться на дерево до тех пор, пока не достиг тонких ветвей почти на самой верхушке. Они опасно раскачивались и прогибались под ним. Он иногда прятался здесь от Хораса, который не мог последовать за ним в такую высь. Уилл выбрал подходящую развилину и устроился на ней, поддавшись всем телом покачиванию древесных ветвей, колеблемых ночным ветерком. Часовые, обходившие замок, отсюда казались маленькими фигурками.