Звезда для гитариста (СИ) - Билык Диана. Страница 12

– Если это чай, то я дикобраз, – усмехаюсь с натяжкой и немного отодвигаю от себя еду.

– Нет. Ты не похожа на дикобраза. Скорее, я могу претендовать на это звание, а тебе после рабочего дня нужно поесть, – и настойчиво толкает тарелку ко мне, а затем выставляет пиалу. – И салат. Греческий. Мой любимый.

– А вдруг я его не люблю? – прищуриваюсь. Чтобы снова отодвинуть тарелку, мне придется коснуться его руки, потому я сдаюсь и убираю ладони под стол.

– Ну-у-у, – Гроза М садится на свое место и ставит возле себя еще одну тарелку с картошкой. – Тогда я буду рад тебя спасти и съем его сам, а ты сделаешь для меня кое-что, – прямой, как двери, простой, как дважды-два.

– Коварно, – беру вилку и отламываю кусочек сочного гарнира. – И что же это?

И слышу быстрый ответ:

– Споешь со мной.

От удивления цокаю по посуде и поднимаю глаза.

– Не слишком ли много для первого свидания?

Вот же ляпнула…

Но исправиться мне мешает официантка. Она приносит чай и на широком блюде две булочки, обильно присыпанные пудрой.

– Спасибо, – улыбается ей Игорь, а я стараюсь держать морду кирпичом и не краснеть от неоправданной ревности.

Игорь отгрызает приличный кусок жареного мяса и с набитым ртом добивает своей прямотой:

– Тохда меняю пешню на почелуй.

– Ладно, салат так салат, – все-таки начинаю есть, потому что противостоять ему очень трудно. Похрускиваю огурчиками и наслаждаюсь изысканным сочетанием оливок и твердого сыра. Обожаю греческий, и Игорь это понимает – все читается в его темно-карамельном взгляде.

– Обманщица, – довольно усмехается и быстро расчленяет ножом отбивную.

– А ты лизун и репейник.

– Лопухом и привидением меня еще не обзывали, но тебе можно, – Игорь справляется с обедом очень быстро. Стучит по тарелке вилкой и активно пережевывает, изредка приплямкивая и постанывая от удовольствия. Я на миг замираю, когда он с наслаждением облизывает кончики пальцев от горчичного соуса и не морщится от остроты.

Мне хочется сбежать, потому что он слишком хорош.

– Зачем ты хоть в академию работать пошел?

Он выравнивается, будто невзначай толкает мои ноги под столом, а потом отставляет пустую тарелку в сторону и подбирается к булочке с чаем.

– Чтобы видеть тебя чаще, – отвечает Игорь честно, осторожно потягивая горячий напиток. Когда кусает булку, измазывает нос в пудру, и теперь еще больше напоминает большого, но очень симпатичного ребенка. – Ты зря не ешь, – показывает на стол, – там обеда хватит не только на поцелуй и песню, – подмигивает мне и тихо чихает в кулак, стряхивая белую сладкую пыльцу. Вот, – смеется он открыто, – правда.

– Игорь, что в словах «у тебя нет шансов» не понятно? – получается даже злее, чем я хотела, но пусть не расслабляется.

Он прыскает, прикрывая губы краем ладони, и перебивает меня поднятым указательным пальцем.

– Заметь, ты сказала это месяц назад, а сейчас промолчала. Так что – не считается.

– Ты невыносимо упертый. И что мне с тобой делать?

– Эм… – он коварно улыбается и играет бровью. – Есть у меня идея, но боюсь, что ты мне глаза выцарапаешь.

– Озабоченный, – фыркаю и нападаю на отбивную.

Какая же она вкусная, а картошечка – нежная и сочная. Я так готовить не умею. Привыкла на хлебе с водой жить, потому что все деньги уходили на лечение Марины Леоновны.

– Я вообще-то не это имел в виду, но раз уж ты так хочешь…

Глава 17. Звезда

Знаю, что должна его гнать, должна игнорировать нелепые шуточки, злиться на навязчивость… а не могу – мне так легко с ним, тянет к нему, кожу хочется содрать, чтобы не ощущать близость так остро. Искушают запахи, тембр голоса, поражает цвет волос – темный грифель – и глаз – золотисто-кирпичный с крапинками цикория. Сильное тело, будто его лепил гениальный скульптор. Гроза М среди людей, как кит в океане – он чувствует превосходство перед мелкими рыбешками и ведет себя подобающе властному главарю. Игорь – настоящий хищник, и от его наклона головы, формы стрижки, острых колючек волос на челке, набухших на шее сосудов, выраженного кадыка и перевитых венами рук у меня темнеет в глазах. Наверное, все потому, что у меня давно никого не было.

Тяжело выдыхаю и прячу загнанный взгляд: я начинаю капитулировать перед ним, а этого нельзя допустить.

Не хочу, не стану, доводить наше общение до постели, свалилось же счастье на мою голову. Как его от себя отлепить?

Когда минута молчания затягивается, Гроза шумно выдыхает, а затем подается вперед, чтобы что-то сказать, но его перебивает мобильный мерзким и коротким «тилик».

Игорь сначала сомневается, будто не может решить, отвечать или нет, но все-таки вытягивает из кармана телефон и включает экран. На бледном лице появляется маска ярости, мобилка летит на стол, заранее повернутая стеклом вниз, а затем Вульф сцепляет перед собой пальцы и опускает голову на замок.

– Тебя тоже прошлое мучает? – говорит он глухо.

– Душит, как удав, – отвечаю. Не могу я ему врать, хотя бы иносказательно, но нуждаюсь в правде.

– Как же я тебя понимаю, – он смотрит в глаза и ни грамма не улыбается: всю веселость, будто утащило в неоткрытое сообщение.

Покачивая головой, хочу взять булочку, мне нужно отвлечься, я плыву под его горячим взглядом, и сталкиваюсь с теплыми пальцами. Не успеваю одернуться, Игорь резко тянет на себя и, переворачивая руку ладонью вверх, накрывает своей.

– Сомневаюсь… что понимаешь, – выдыхаю, сдерживая дрожь, но пальцы все равно вздрагивают, а губы приоткрываются, выпуская неосторожный стон.

– Мне не нужно лезть в твое прошлое, чтобы знать тебя в будущем, Вера. У каждого есть раны, даже если их незаметно с первого взгляда, но, скажи мне честно… – он ведет пальцами по ладони, сбивая дыхание и лишая меня способности оттолкнуть его, пока не поздно. – Скажи, булавка, ты избегаешь меня из-за прошлого или я просто тебе не интересен?

Вместо ответа прикрываю глаза, мысли кружатся вокруг ладони, на которой отпечатываются его прикосновения. Эти шрамы мне никогда не убрать. Наверное, нужно быть сильной: встать и уйти из его жизни раз и навсегда. Все было бы легче, если бы не было так сложно.

– Ве-ра… – шепчет Гроза и сильнее сжимает мою ладонь, переплетает наши пальцы, – ответь, прошу тебя. Это для меня важно.

– И-и-игорь…

– Так первое или второе? – настаивает он.

Вгрызаюсь в губу, чтобы снова не сказать то, что не нужно. Я безоружна перед ним и будто стою на краю пропасти и решаю упасть спиной вперед или лицом. Все равно вниз. Все равно спасения нет.

– Потому что, если ты скажешь второе, – говорит Игорь, не отпуская меня, – я никогда не поверю, – и, придерживая мою ладонь в своей, будто в лодке, ведет указательным пальцем по линии судьбы. – Ве-ра. Ве-е-ера-а-а… Какое имя необычное.

– А почему Вульф? – перевожу стрелки в попытке увести тему в другое русло.

– Э-э-э, нет, – он наклоняется и целует сухими губами меня туда, где только что касался пальцем, я резко, хотя это стоит мне больших усилий, убираю руку, потому что и у меня есть грань.

– Это перебор, Игорь, – понижаю голос и смотрю исподлобья.

– Да, – он поднимает руки «сдаюсь», – я как всегда неисправим. Извини, не удержался, – и снова эта довольная улыбочка. Да он играет со мной!

– Ответишь, почему тебя так называют? – все еще пытаюсь перевести тему.

Он крадет у меня булку и откусывает кусочек, затем, как хомячок, бурчит:

– Нэ скажу. А то так нечестно: тебе все можно знать, а мне фиг? Хотя на мой вопрос уже можно не отвечать, – он отклоняется на спинку и, забрасывая ногу на ногу, растягивает длинные руки по спинке кресла.

Я пью чай и стараюсь не измазаться в пудру, чтобы не выглядеть смешно, пытаюсь найти хоть малейший повод не симпатизировать ему, а его нет.

И спрашивать, почему не нужно отвечать, я не стану – это очевидно...

– У тебя все ответы в глубине глаз, – будто читает мои мысли, припечатывает откровенностью Игорь. – И ты будешь со мной. Ты уже дала согласие, просто еще не свыклась с мыслью.