Седьмой округ (СИ) - Далинская Олеся. Страница 4

Поездка в машине от берега, где остались стоять курьеры, молча глядевшие, как в темный таящий опасность лес, совсем им незнакомый, возвращается автомобиль, была нелегкой для Зои, которую бесцеремонно закинул в багажник помощник старшего курьера. Тех троих мало интересовала «нагрузка» и они спокойно и буднично переговаривались между собой. Гораздо большего внимания удостоилась коробка, что с суетой и пыхтением, нес с катера к автомобилю старший. К нему подошел Гарт, заглянул внутрь и, одобрительно хмыкнув, легко подхватил ношу курьера.

Машину нещадно подбрасывало на ухабах. Зои в полузабытьи лежала на жестком, шершавом дне багажного отделения. Тело не слушалось, и любое вертикальное положение воспринимало, как тяжелую работу — оставалось валяться и трястись, ощущая каждой мельчайшей мышцей тупую боль. Зои казалось, что спина превратилась в один сплошной синяк и, собравшись с силами, она с тихим стоном перевернулась на живот, но вскоре пожалела об этом. На очередной яме машину сильно тряхнуло, и вся правая сторона ее лица проехалась по полу как по терке. От боли и жжения она окончательно пришла в себя, и уже решившись, что пусть уж лучше спина, поняла — этот кошмарный путь, видимо, закончился. Они остановились.

Зои затихла с закрытыми глазами и почувствовала долгожданное облегчение, что причинявшее такую боль, движение закончилось. Хлопнули несколько раз двери их джипа и снаружи послышались мужские голоса, они, то приближались, то затихали. К ним примешивались другие звуки — проехавшего мимо автомобиля, более отдаленные выкрики и смех. Но один из этой мешанины звуков, характерной для достаточно большого поселения, заставил Зои в удивлении распахнуть глаза. Она отчетливо услышала музыку, тяжелую и раскатистую с резкими, агрессивными выкриками певца, но при этом ритмичную. обескураженная, Зои металась взглядом по облезлому потолку багажника, и даже дышать перестала, словно боялась, что так будет хуже слышно.

Дверь багажника открылась, и в глаза ударил яркий солнечный свет зарождающегося дня вместе с ритмичными перекатами так удивившей мелодии. Ослепшую от солнца и оттого полностью дезориентированную, ее, особо не церемонясь, выволокли наружу. Никого не волновало, что пленница ехала, трясясь до синяков по ухабам, ее, голодную до мелкой дрожи и абсолютно обессиленную, оставили стоять возле машины. С разодранной половиной лица, грязная и еле стоящая на ногах, — Зои представляла собой жалкое зрелище. Немного привыкнув к свету, но все еще щурясь, она украдкой, ошалело оглядывала незнакомую местность.

Они в поселке, вокруг обычные, местами обшарпанные, кирпичные строения не больше двух этажей, сменялись длинными деревянными постройками попроще, туда — сюда снуют люди, в основном мужчины, женщин меньше — и автомобили… все же редкость на большом континенте, здесь, на небольшой площади, где они стоят, их аж три. В метрах тридцати слева от нее группа мужчин, среди которых, судя по голосам и обрывкам разговора, были те трое, что забрали ее у курьеров. Из-за еще не восстановившегося зрения подробностей Зои не видит, только внешний вид, напоминающий военных, штаны хаки, высокие берцы да черные футболки. Ее вниманием завладело другое — в противоположной стороне, необычное, круглой формы здание, много узких окон с огромными круглыми отверстиями над ними, к которым зигзагом понимаются узенькие, железные лестницы. И дело было не в необычной архитектуре, в ней Зои ничего не смыслила, а в том, что именно оттуда доносилась, так удивившая музыка. Эти тревожащие, но прекрасные звуки на некоторое время сумели вытеснить бесконечное ощущение усталости и изнуряющую боль, ее мир, который она так неожиданно покинула, был тихим, однообразным и скупым на такого рода развлечения, в родном городе не приветствовалась музыка — энергия, что требовалась для ее воспроизведения, была острым дефицитом.

— Откуда? — Резко рявкнули над головой.

Погрузившись в свои мысли Зои, вздрогнула от неожиданности и повернулась на грубый окрик. И вот тут она со всей ясностью прочувствовала, что значит выражение «земля ушла из-под ног», с расширившимися от предельного ужаса, глазами и, приоткрыв рот в немом крике, она сорвалась с места.

Она хотела, да, она старалась бежать быстро, но заплетающиеся, слабые ноги подводили. Тело не слушалось, оно болело и стало тяжелым и неповоротливым. От осознания своей беспомощности и от мыслей, что вот сейчас в спину, шею вопьются острые зубы и Зои услышит звук собственного, отрывающегося с мерзким хрустом от кости, мяса, плакала, слезы, видимо, накопившиеся за последние сутки, лились просто потоком — они мешали. Мешали видеть куда бежать и где спрятаться, как сквозь пелену видела маячившее белым пятном перед глазами то круглое здание с музыкой.

Вслед ей равнодушно смотрел высокий темноволосый мужчина, повернулся к остальным, веселящимся безнадежному побегу девушки. Те, своим свистом и улюлюканьем, еще больше нагоняли страху на убегающую жертву.

— Успокой девку, Гарт, — совсем будничным тоном проговорил темноволосый.

— С удовольствием, Лекс, — оскалился в белозубой улыбке, белее заинтересовынный в происходящем, блондин, — знаешь, к кому обратится, если нужна помощь даме.

Блондин резко сорвался с места в сторону убегающей Зои, позади которой образовался целый шлейф из поднятого в воздух ржавого мелкого песка. Остальная троица оживилась с новой силой, выкрикивая в спину быстро удаляющегося Гарта пошлые шуточки. Лекс молчал и просто наблюдал за короткой погоней. Белобрысый без особого труда догонал Зои и, ухватив за разметавшиеся волосы девушку, уже почти у стен колизея — четким, быстрым движением ноги, с безудержным весельем, подсек ее.

После того, как Зои, взметая облако бежево-ржавой пыли, с отчаянным сдавленным вскриком, ударилась плашмя о землю, темноволосый, под одобряющий свист зрителей, совсем потерял интерес к происходящему и быстро направился в сторону относительно нового, двухэтажного здания из красного кирпича.

Ее затащили туда же, спустя минут пятнадцать, и бросили, словно ненужный мешок возле стены под окном, в просторном холле, напрочь о ней забыв. Тихо и буднично переговариваясь, мужчины разбрелись по зданию. Зои подтянула колени к груди, слева острой болью отозвались ребра, падение не прошло даром. Опустив тяжелую голову, с грязными, до жирных сосулек, волосами, к которым еще добавилась ржавая пыль, облизала пересохшие губы. Противный песок казалось забился и в легкие и в ссаднящую гортань. Сделай резкий выдох и изо-рта вылетит туча пыли, да еще и противный привкус во рту. Все еще восстанавливая сбитое дыхание, она мечтала сжаться до размеров точки, чтобы вообще быть невидимой. К синякам и ссадинам на теле и лице добавилось еще больше грязи, песок крупинками забился в ссадину на всю левую половину лица, которая по ощущениям прилично отекла, левый глаз явно заплыл. В холле стало тихо и запуганная, растерянная Зои осторожно, страясь не издавать даже малейшего шороха, прошлась взглядом вокруг, два коридора — налево и направо, впереди деревянная лестница на второй этаж, ничего необычного. А вот на стене, напротив, уже знакомый плакат, из ее города. Состоящий из трех картинок, инкубационный период поэтапно, как будто громкоговорителя им было мало: обычное лицо человека, с неестественно красными щеками, как у клоунов на старых рисунках, этот с температурой; вторая картинка — тоже лицо, но уже с красными белками, синеватыми губами и серыми полосами на лице. На третьей, заключительной — оно уже полностью изменившееся — сплошная сеть черных вен, отчего кожа казалась темно-серой, серые белки глаз, расширенные, в предельном бешенстве, жуткий оскал — и все это на фоне густого красного цвета, который должен, видимо, символизировать кровь и смерть. Над последней картинкой, с дико вытаращимся гаки, надпись — «Доска почета. Гарт».

Одна из дверей открылась, выпуская двоих. Тот, что догнал Зои — Гарт, выразительно жестикулировал и что-то весело рассказывал Лексу. Зои вжавшись головой в плечи, через занавесь из волос рассматривала их — с такими экземплярами она не сталкивалась. По их манере говорить и поведению, стало очевидным, кто тут главный.