Рассвет Ив (ЛП) - Годвин Пэм. Страница 11

Что-то было неправильно, очень, очень неправильно. Дело не только в шокирующем возрасте детей или цепных поводках, прикрепленных к металлическим ошейникам на их шеях. Дело в том, как они смотрели сквозь вертикальные прутья ворот, пускали слюни из клыкастых пастей и таращились на меня, словно я была обедом.

Глава 5

— Салем… — прошептала я едва слышно, но это прозвучало слишком громко, вызвав хор рычания детей-гибридов.

Мои плечи ссутулились, а нервы горели от мучительного страха. В любую секунду эти ворота откроются, и мне придется использовать свои руки, чтобы сломать их крошечные тела. Если только они не сломают меня первыми.

Салем толкнул меня за себя, прижав спиной к дальней стене.

— Не двигайся с места.

Я открыла рот, чтобы согласиться, и захлопнула обратно при виде его горла. Срань господня, его вены… лабиринт сосудов веером расходился по шее, груди, тянулся к сердцу. С каждым вздохом сосудистые пучки сверкали ярче, четче, в красных и серебряных полосах.

— Посмотри вниз, — я указала дрожащим пальцем, когда адреналин хлынул в мою кровь. — Ты же видишь это, верно? Твои вены светятся сквозь кожу.

Он уставился на свое тело, провел рукой по грудным мышцам, и серебряные штуки затрепетали в его крови. Он покачал головой, сдвинув брови.

Я могла видеть то, чего не видит он? Неужели я сошла с ума?

Позади него гибриды атаковали ворота, щелкая чудовищными зубами и протягивая тонкие, бледные руки через пятнадцатисантиметровую щель внизу.

Салем направился к ним, расправив плечи и напрягая мышцы вдоль позвоночника. Из-под его черных как сажа волос выходили светящиеся вены, простираясь от основания черепа и спускаясь вниз по спине. Но больше всего меня встревожила перемена в его поведении. Казалось, он стал выше, жестче, агрессивнее. Что, бл*дь, он делает?

Он добрался до ворот, издал ожесточенный, дикий рык и сделал выпад. Младенцы съежились, их крошечные человеческие крики вызывали мурашки на моей коже. Но их страх был мимолетным. Они с новой силой бросились на ворота, перелезая друг через друга и вытягивая шеи, чтобы впиться в меня своими бешеными взглядами.

Я попыталась отступить, но мои пятки ударились о стену. Мне хотелось провалиться сквозь бетон и убежать на другую сторону. Я никогда не убивала ребенка-гибрида или кого-то еще. Я бы сделала это, если бы пришлось, но от этой мысли у меня внутри все сжималось.

Салем присел перед воротами, не дрогнув ни единым мускулом, пока гибриды шипели и плевались в считанных дюймах от его лица.

— Закрой глаза, Доун.

Нет, не бывать этому. Насколько я знала, он был одним из них. В этот момент я не была уверена, что должна моргать.

Не оглядываясь, он протянул руку через перекладины, схватил цепи, прикрепленные к их ошейникам, и взял их обеими руками. Поводки натянулись, уходя в темноту, и Салем потянул их, борясь за слабину с тем, кто держал другие концы. Металлические звенья скользили сквозь его руки, но он держался, борясь с невидимой силой.

Гибриды напали на его руку, вонзив зубы в его плоть. Я вздрогнула, охваченная паникой. Что он пытается сделать? Прижать гибридов к перекладинам? Это неплохая идея. Если бы они оказались обездвижены, у нас был бы шанс сразиться, когда ворота откроются. Но они же его кусали!

Мои мышцы горели от желания подойти к нему. Я бы не стала этого делать, будь у меня хоть капля здравого смысла.

Должно быть, меня ударили по голове при похищении, потому что мои ноги начали двигаться, побежали через комнату. Я ухватилась за поводки сквозь прутья, едва увернувшись от клыка.

Скользнув ладонями по его рукам, я крепко сжала их, и мы вместе рванули поводки на себя. Твари бросились на меня, но Салем отбросил их назад, приняв еще больше укусов в свою руку. Мои пальцы ныли от боли, а ржавые звенья раздирали мои ладони, пока я пыталась уклониться от этих смертоносных ртов.

Салем зашипел на гибридов, и вся его рука была изрезана кровавыми укусами. Они не отступили. Они не могли, потому что их привязь перетягивали как канат.

Пока я боролась с цепями, Салем протянул руку дальше через перекладины. Прежде чем я успела задать ему вопрос, он обхватил их головы огромными ручищами и стал яростно колотить ими по прутьям, снова и снова.

Звук ломающихся костей вскипел желчью в моей груди. Мой желудок скрутило на грани опустошения. Логически я понимала, что они представляют собой угрозу, которую необходимо устранить, но когда их лица кровоточили и сминались внутрь, а маленькие тела оседали, я видела только детей. Мертвый ребенок — это мертвый ребенок.

Вот только они не были мертвы. Тупой удар оглушил их, но их конечности уже дергались, поднимались, оживали со злобным намерением.

Салем воспользовался этим окном восстановления, чтобы поколотить кулаками по их черепам. Один за другим, он разбил мозги и кусочки костей о бетон, каждый удар разбрызгивал больше крови и раскалывал трещину боли внутри меня.

Ноющее давление вторглось в мои челюсти. Я сжала их, стиснула кулаки на цепях и зацепила за перекладину, чтобы получить преимущество против противоборствующей силы на другом конце. Сейчас было бы самое подходящее время закрыть глаза, но я не могла отвести взгляд от ужаса и разрушения, взрывающихся передо мной.

Салем изо всех сил ударил кулаками с такой яростью, на которую я никогда бы не решилась. Я хотела остановить его. Остановить влажные мясистые удары, медный запах крови, крошечные лица, превращающиеся в расплющенную мякоть. Это больше, чем могло выдержать мое сердце. Но для такой чувствительности не было места. Только не в этой комнате. Только не в этом жестоком мире.

Я притворилась, что мои глаза не зудят и не горят, притворилась, что мое горло не распухло от сердечной боли, и висела на цепях, пока он не решил, что они мертвы.

Он просунул руки обратно в ворота и оторвал мои онемевшие пальцы от цепей. Поводья рванулись за пределы досягаемости, и изувеченные трупы дернулись, как ужасные марионетки на проволоке, поскольку ошейники все еще были прикреплены к их шеям.

Я прикрыла рот рукой и с трудом подавила рвотный позыв. Поводки скребли по бетону, унося останки и оставляя за собой красный скользкий след. Дрожь пробежала по моим конечностям, когда скрежет цепей затих в коридоре, и наступила тишина.

— Кто ты? — крикнул Салем, хватаясь за перекладины и сотрясая ворота. Он бросился на них всем телом и повысил голос. — Чего ты хочешь?

Приближались шаги, уверенные, неторопливые. Топот сапог. Резиновые подошвы.

Мои колени сжались, все мое тело замерло, когда я уставилась на коридор в нескольких футах от меня. Салем был либо глупо храбр, либо просто глуп, потому что он прижался щекой к решетке, пытаясь разглядеть, что происходит.

— Ты что-нибудь видишь? — прошептала я.

Он покачал головой, не отрывая взгляда от коридора.

Шаги замерли за пределами видимости, и что-то скользнуло по заляпанному кровью полу. Угол коричневого предмета скользнул под ворота.

Я пошевелила суставами и шагнула в сторону, оглядывая широкую фигуру Салема. В коридоре стояла плоская картонная коробка, заполненная кусками мяса, вареным рисом, водой в бутылках и… бинтами? Я не осознавала, насколько голодна, пока аромат жареной на огне рыбы не наполнил воздух. От этого запаха тошнота усилилась в тысячу раз.

— Покажись, — сказал Салем низким и опасным голосом. Сжав в кулаках перекладины, он толкнул ворота. — Бл*дский трус!

Когда шаги удалились, я уставилась на спину Салема, загипнотизированная тусклым мерцанием его вен. Меньшие капилляры, наиболее удаленные от его сердцевины, исчезли первыми, и выцветание устремилось внутрь, пока его кожа снова не превратилась в чистый холст.

— Салем, твоя спина, — я прищурилась сильнее, сомневаясь в своем чертовом зрении. — Твои вены только что исчезли.

Была ли это иллюзия? Какая-то мутация, связанная с его эмоциями или близостью к нашему похитителю? Может быть, мне ввели химическое вещество, контролирующее зрение?