Рассвет Ив (ЛП) - Годвин Пэм. Страница 17
Эдди мог вернуться в лагерь в любой момент, а мои отцы… черт возьми, я даже не могла представить себе выражение их лиц, когда они поймут, что меня с ним нет. Их возмездие моим похитителям будет кровавой бойней и проклятием, но сначала они должны будут найти меня. В этом-то и вся загвоздка. Я убежала в арктическую пустошь, где ежечасно шел снег, где мои следы будут похоронены, где меня никогда не найдут.
Я сама по себе. С Салемом.
Повернувшись в стальном кольце его рук, я позволила своему взгляду скользнуть вверх по его точеному торсу и задержаться на гладкой, лишенной жил шее.
— Мы отсюда не выберемся.
— Выберемся, — он коснулся костяшками пальцев моего подбородка и заставил посмотреть в поразительное серебро его глаз. — Мы просто должны дать им то, чего они хотят.
Он провел большим пальцем по моей нижней губе, и моя кожа вспыхнула под его голодным взглядом.
— Секс — это единственное, о чем ты думаешь? — мой голос звучал напряженно, мои эмоции напоминали наэлектризованный провод и готовы были пролиться по моему лицу через секунды.
— Я думаю об уликах, Доун. Зубная щетка, мыло… зачем им заботиться о нашей гигиене?
— Может быть, они собираются продать нас тому, кто больше заплатит.
— Они поместили нас сюда с одной кроватью, — пророкотал он низким и хриплым голосом.
Пробуждение пульсировало у меня между ног.
— Может быть, у них недостаток шкур.
— Сегодняшний ужин… — он провел пальцами по моей щеке и волосам. — Устрицы, перец чили и кедровые орешки. Все афродизиаки.
— О, — мое сердцебиение ускорилось, а внутренности сжались.
Здесь не нужны съедобные сексуальные стимуляторы. Я уже превратилась в дрожащую груду слабых коленей, учащенного сердцебиения и пота на груди. Может быть, это затяжной адреналин от моей истерики или осознание того, что я никогда не смогу сбежать из этого места.
Почему наши похитители хотят, чтобы мы занялись сексом? Это что, какой-то эксперимент по разведению? Я не была уверена, что существует какой-то грандиозный, заранее обдуманный план. Они не могли знать, что я окажусь в этом районе и наткнусь на заброшенный особняк в одиночестве.
Но я была не одна.
Неукротимое желание, от которого потемнело лицо Салема, превратило мое отчаяние в другую потребность. Я хотела, чтобы он облегчил мои мучения, поглотил мои страхи и заставил все это исчезнуть. Если он отпустит меня, я могу запросто упасть на спину с раздвинутыми ногами. Мои отцы мною гордились бы.
Салем не отпустил меня, а развернул так, что я уперлась спиной в стену. Рука в моих волосах крепко сжалась, и его губы опустились, замерев на расстоянии поцелуя.
— Твои глаза вызывают зависимость, — его голос шепотом прошелся по мне, облизывая мои нервные окончания. — Иногда я вижу изумрудные искры, но преобладает золото, цвет настолько ослепительный и болезненный, что кажется, будто смотришь на потерянный рассвет после двадцати лет темноты.
Мое сердце покачнулось и ухнуло в пятки, а я мысленным шлепком отправила его туда, где оно должно находиться. Мои эмоции пребывали в раздрае, черт возьми. Две секунды назад я плевалась и ревела. Теперь он стал весь такой сладкоречивый и соблазнительный. Я не знала, как ответить на его комплимент, поэтому промолчала.
Дышать было уже непросто, потому что его полуобнаженное тело обвилось вокруг меня. Просто он такой красивый. Соблазнительная, выходящая за рамки естественного, он-не-может-быть-настоящим красота. Блестящие черные волосы и густая бахрома черных ресниц составляли разительный контраст с его цветом лица. Как его кожа могла быть такой чистой и сияющей? Вокруг глаз не было ни морщинок, ни пятен, ни веснушек, словно он никогда не видел солнца, никогда не работал в суровую погоду. Он носил широкополую шляпу, длинные рукава и жил под скалой?
Должно быть, он регулярно тренировался в пещере без солнца, судя по напряженным мышцам вокруг меня. Выпуклые бицепсы, мощные плечи, каждый выступ и впадинка четко прослеживались под атласной плотью. Я подняла руку к его груди и погладила твердую грудную клетку, пораженная теплом, которое он источал.
Он пристально смотрел на меня из-под полуопущенных век, и его ухмылка осветила лицо с дьявольским высокомерием.
— Ты думала о том, чтобы заняться со мной сексом.
Мои вены гудели, но я отказывалась питать его эго.
— Не так много, как ты думаешь о сексе с собой.
Его клыки высунулись наружу, прижавшись к губе, когда он оглядел комнату.
— Поскольку нам катастрофически не хватает уединения, ты займешь место в первом ряду. Ты когда-нибудь видела, как мужчина гладит себя?
Никогда, но живя среди зрелых мужчин детородного возраста я слышала ночные стоны, чмокающие звуки бьющейся плоти на соседних спальных мешках. Может, я и была девственницей, но я не была в изоляции.
— Делай то, что должен, — я старалась говорить равнодушно. — Только не смотри мне в глаза, когда будешь это делать. Это было бы странно.
— Я бы лучше наблюдал за твоей рукой, — он придвинулся ближе и коснулся своим лбом моего. — Пока ты будешь ласкать свою мокренькую киску.
Я пыталась найти ответ, но его массивное присутствие вызвало короткое замыкание в клетках моего мозга. То, как его пальцы скользнули к моей шее, удерживая меня на месте. Ощущение его члена, набухающего у моего бедра. Его учащенное дыхание, обдающее мое лицо. Он был опьяняющим кайфом, транквилизатором для сомнений, держался убедительно, а его всемогущий размер подавлял и занимал все пространство.
— Эта комната слишком мала, — я схватила его за бицепс, отталкивая, притягивая ближе — я не могла решить.
— Мы можем все устроить, — его рот нависал над моими губами, достаточно близко, чтобы почувствовать покалывание мимолетного контакта.
— Ты собираешься поцеловать меня.
— Ты не собираешься остановить меня.
Словно его голос обладал божественной властью, а слова были магическим заклинанием, я приоткрыла рот. От движения наши губы соприкоснулись, посылая электрический разряд по моей коже. Салем выдержал этот момент в подвешенном состоянии, пристально глядя на меня. Я уставилась на него в ответ.
Это не было колдовством или чарами. Это простое, грубое, плотское желание, естественное влечение между мужчиной и женщиной, необходимое для выживания моего вида. Вот только губы у меня горели. Я горела. Весь мир горел, и я оказалась в новом аду.
— Салем… — я приподнялась на цыпочки в поисках облегчения.
С глубоким рычанием он поднял меня у стены, обхватил ногами за бедра и завладел моим ртом. Не было ни нежных изысканий, ни кокетливых щипков и беглых поцелуев. В тот момент, когда я сдалась, он набросился на меня с жестокой агрессией. Его язык преследовал мой, его губы были твердыми и покоряющими. Поцелуй был примитивным и неистовым, вибрируя всеми составляющими первого поцелуя — недоверием, нервозностью, безрассудным голодом.
Я последовала его примеру, и мой язык двигался вместе с его языком, а мои бедра сжимались вокруг его талии. Склоняя головы, хватая пальцами, мы покачивались вместе в вихре конечностей, языков и зубов…
Клыки. Бритвенно-острые кончики задели мои губы, но я не почувствовала вкуса крови, не ощутила даже укола. Его рот скользил по моему, язык яростно хлестал и ласкал, но каким-то образом он держал зубы спрятанными.
Он не проявлял такой же сдержанности с остальными частями своего тела. Схватив меня за волосы, он запрокинул мою голову назад и углубил поцелуй. Другой рукой он обхватил мою попку, и его пальцы проникли между моих ягодиц, опустились вниз и грубо надавили на шов моих шорт — единственное, что удерживало его от проникновения в мою киску. Прижавшись к моему переду, он толкнулся своей эрекцией между моих ног, как будто пытался протереть дыру в нашей одежде.
Возможно, это плохая идея. Я не знала его, не могла доверять ему. Но незнакомцы все время занимались сексом, и, черт возьми, я хотела этого. Его. У меня не хватило смелости залезть к нему в штаны и взять его, но я отказывалась оттолкнуть его и саботировать единственную приятную вещь в этой безнадежной ситуации.