Знак снежного бога (СИ) - Элевская Лина. Страница 47

— Наши с Радужкой наликаэ были благословлены как полагается, — задумчиво произнес он. — Они должны были жить долго и счастливо… следовательно, этих кочевников не должно было здесь быть. Придя сюда, северяне сами избрали свою судьбу. И мне не жаль их, поверь.

Задумчивый взгляд Жнеца из-под нахмуренных, неестественно выгнутых тонких черных бровей был еще страшнее внимательного.

— Сами избрали свою судьбу, говоришь… Возможно, ты отчасти и прав — список был практически пуст, значилось только имя и место, даже время не было указано, я нашел их лишь по характерному запаху свежих душ. И в остальном ты прав. Многих имен вовсе не было в свитке… Но еще больше мне не нравится другое. Сулу совершил слишком много ошибок, — и он принялся загибать пальцы. В обратную сторону, что выглядело уж совсем жутко. — Появление тех, кого не должно быть. Насильственные смерти вместо естественных. Преждевременные, к тому же. Еще и наликаэ… Слишком много ошибок, — покачал головой Жнец. — Начинаю думать, что он, возможно, стал слишком стар для своего дела.

Ланеж покачал головой.

— Сулу ни при чем.

Жнец вздохнул, неестественным даже для бога движением склонив голову набок, не хуже снежной совы. Медленно моргнул выпуклыми красными глазами.

— В это трудно поверить, согласен. Тот, кого мы мнили всемогущим и всеведущим… Но есть факты. И раз я начал, назову и последнюю странность. В моем списке, — и он извлек из ярко-красной сумы при поясе свиток без начала и без конца, с вечно изменяющейся серединой, — вдруг появились духи, только вот ни время, ни место, ни причина не указаны. Явная же ошибка! Как может дух погибнуть насильственной смертью? Они могут ослабеть и даже развеяться, если теряют силу, никто не спорит, но убийство?!

Пугающие красные глаза Жнеца впервые на памяти Ланежа выражали хоть какое-то чувство, и им была озадаченность.

— Какие именно духи? Много? — резко спросил снежный бог, превратившись в слух.

— Сразу четверо.

И Ланеж, почти не сомневаясь, принялся перечислять:

— Сеоль. Молния. — Помедлил. — Адаш?..

— Да, — удивленно признал Жнец, сверяясь со свитком. — И Пожар.

Значит, Адаша здесь действительно больше нет. Можно не искать.

И при этом он есть в списке Жнеца…

Пожар был старейшим духом Тайи, огненной богини.

Четыре элемента… Земля, вода, огонь, молния… Что их связывает? Для какого ритуала мог понадобиться именно этот набор?

И пропавшим угрожает более чем реальная опасность, ведь список Жнеца не ошибается. Но заставить духа умереть… Нет. Убить духа…

Перед глазами пронеслись старые пугающие времена, когда его предшественник, стремясь поглотить еще больше силы, развеял предыдущего старейшего зимнего духа… Но то развеяние. Убийство — совсем другое.

— С Тиларом говорил?

— Собираюсь. Сперва с тобой побеседовать решил. Сведения про северян постараюсь пока сохранить в тайне, однако такие изменения в списке — это уже не шутки. Сулу напутал,

— упрямо повторил Жнец.

Ланеж вздохнул.

— Сулу ни при чем. Он сам ничего не может поделать. Хаос взял судьбы в свои щупальца, Жнец, и пока выжидает. Я был там, видел полотна… Они все распустились.

Красные глаза устремились к небу. Еще сильнее запрокинуть голову — и сломается шея.

— Даже так…

Пауза. И Ланежа осенило — если в списке появились духи, то может, Жнец скажет, какому богу может грозить смерть?

— А боги… — осторожно спросил Ланеж. — Боги в твоем списке есть?

— Я не забираю жизнь богов, — пожал плечами Жнец, встав наконец нормально. — Не моя компетенция, во-первых, боги абсолютно бессмертны, во-вторых.

— Дай мне немного времени — постараюсь раскрыть тайну с духами.

— Хорошо. Этим ты поможешь мне, — решил Жнец, затем снова смерил собеседника внимательным взглядом. — Я чувствую в тебе перемену, снежный бог, — протянул он, убирая свиток и ведомость в суму. — Ты стал… человечнее, что ли? Говоришь по-другому… Если дело в твоей наликаэ, то я на прощание повторю тебе то, что всем твердит Тилар. Богам не следует привязываться к тому, что преходяще, и прежде всего к смертным — потому что смертные рано или поздно уходят в его царство, откуда уже не возвращаются.

Да. Тилар любил читать нравоучения на эту тему. Ланеж раньше благополучно пропускал их мимо ушей, но теперь…

— А ты был там? — медленно спросил Ланеж, у которого от этих слов мороз прошелся по и без того холодной коже.

Жнец кивнул.

— И что там?

— Тени, Ланеж. Тени тех, кто когда-то ходил по земле. Одни развеиваются, другие перерождаются, третьи остаются. Зависит от них самих. От их устремлений. Тилар лишь свершает над ними суд. Мы можем туда пройти… но мы не в силах ничего изменить.

Предупреждение Сулу снова вспыхнуло в памяти. И, страшась ответа, но пересиливая себя, Ланеж спросил:

— Жнец… а что происходит с теми смертными, чей путь обрывается досрочно?

Гостеприимство Радужки и великой богини исцеления отличалось от такового со стороны Анихи, но Рэлико без колебаний предпочла бы их компанию. Если бы был выбор, конечно.

Едва Ланеж уехал, Радужка выглянула наружу, потянула ее в храм и, проведя в малое святилище, где Рэлико до сих пор ни разу не бывала, вытолкнула вперед, к строгой каменной статуе. Красивая женщина, но аскетичная и строгая, руки сложены на животе, с запястья свисает простой браслет с символом целительства…

— Чего стоишь? Поздоровайся! — шепнула Радужка.

Спохватившись, Рэлико ойкнула и послушно поклонилась.

— Приветствую тебя, о великая!

А когда выпрямилась…

Статуя взирала на нее холодным взглядом серых глаз. Веки медленно моргнули, и на Рэлико от неожиданности напала икота.

— Невежливо, — проскрипела статуя. — Но пусть остается.

— Она раньше не оказывалась среди богов, — смеющимся тоном пояснила Радужка. — И не знает наших путей. Статуя в храме действительно может стать вместилищем бога,

Рэлико, хоть это и не часто бывает.

— По-хорошему, и не должна знать… Постой-ка. — Каменные глаза снова открылись и удивленно расширились. — Ланежа?!

Даже в каменном, глухом голосе статуи прорезалось потрясение.

Радужка кивнула.

— Я тоже удивилась, — с улыбкой заверила она. — Так я покажу ей комнату?

— Да. Пусть остается. А ты после вернись… поговорить с тобой хочу, — грозно сообщила статуя. — Наставление прочту… о скрытности.

— Я сама узнала о ее существовании с полчаса назад! — возмутилась Радужка, но как-то вполсилы, и ясно стало, что не всерьез это все, и сердится Анестея тоже не всерьез. Хотя думать о статуе как о живой, настоящей богине было одновременно и жутко, и странно, и интересно.

Радужка затем повернулась к Рэлико.

— Идем, покажу тебе святая святых — будешь жить в малой обители богини, такие при каждом храме имеются. Арати отдыхает там же.

Провела ее по узкому коридору к какой-то нише, в которой обнаружился проход, скрытый тяжелой занавесью. За ним таилась крошечная комната, где и впрямь все дышало целительным покоем. И как-то незаметно успокоилась ноющая после долгой скачки спина, и ноги перестали дрожать, а голова — кружиться.

На расстеленном матрасе Рэлико увидела свою подругу, кинулась было к ней — но коснуться не решилась. Жива, дышит ровно, спокойно… из-под одеяла кончик бинта проглядывает, белоснежный, значит, перевязывали недавно.

На глаза все равно слезы навернулись, но от осознания, что Арати и впрямь ничто не угрожает, стало полегче.

Пока Рэлико мыла руки, Радужка нашла ей на смену длинное простое платье — вроде тех, которые послушницы Анестеи носили. Не зеленый шелк, но оно и к лучшему! Рэлико переоделась и волосы переплела в тугую косу — вдруг придется перевязку делать, к примеру, а она замарашка замарашкой?

В отличие от Анихи, Радужка вызывала доверие и симпатию. Но после слов Ланежа о прежнем снежном боге, после слов Анихи, который не хотел его даже в свои чертоги впускать, она не могла не спросить. А разгневается богиня — быть по сему…